телефону. Он опрометчиво дал ей свой личный номер телефона, и женщина названивала ему даже по ночам. Однако отец не сердился. Напротив, говорил, что пусть будет лучше так. Он видел прогресс и верил, что вскоре ей станет легче. Именно она стала первой, кому он прописал редкий антидепрессант. В нашей стране его не производят, стоит он дорого. Не каждый может себе позволить этот препарат. Деньги на антидепрессант пациентка нашла сразу, сказав, что ее сын хорошо зарабатывает. Он-де актер, и довольно известный. Помогает маме финансово. В общем, прекрасный сын… Курс длился два месяца. Женщине заметно полегчало. В последний раз она пришла к отцу с цветами и сказала, что благодарна ему. Исцелилась, выписывайте. В подобное специалисту невозможно поверить. Избавление от депрессии – процесс долгий, и лучше, чтобы он был под контролем врача. Но отец решил отпустить женщину. Но только на месяц. Они договорились, что она возобновит терапию. А на следующий день утром он узнал из сводки происшествий, что она повесилась на балконе в своей квартире. Ни предсмертной записки, ничего… Ушла из жизни точно так же, как и ее последний муж.
– И понеслась, – догадался Гуров.
Алексей понурил голову, но только на мгновение. После чего резко встал со стула, подошел к сумке, брошенной возле него, и достал из ее бокового кармана пачку сигарет.
– Угощайтесь, – протянул он пачку Гурову.
Долецкий приоткрыл окно и поставил на стол маленькую круглую хрустальную пепельницу.
– Курить здесь нельзя, но иногда я нарушаю это правило.
Сигареты оказались недурными. Гуров попросил воды. Алексей тут же поставил перед ним бутылку газированной воды и стакан.
– Вы абсолютно правы, – продолжил он, быстро затягиваясь. – Понеслась. На следующий день к нам пришла полиция. Прямо в клинику, к отцу в кабинет. Он вел прием, перед ним сидела пациентка, а тут ваши на пороге. Разговор был долгим и неприятным. Зашла речь о препарате, который отец прописывал некоторым пациентам. Вскрылась правда о нелегальных поставках. Потом начались обыски по всему зданию. Что уж тут искали, я не могу сказать. Предполагаю, что тайную лабораторию производства того самого препарата. Или трупы бедных людей, которые пришли в клинику за помощью.
– И что же? Наши что-нибудь доказали?
– Ничего они не доказали. Связь между смертью матери Максима Голенко и лечением к клинике обнаружена не была. Но к тому моменту от отца отвернулись и коллеги, и бывшие пациенты, которые так красиво хвалили его в соцсетях. Последние почему-то тут же вспомнили, что кое с кем он был груб, с кем-то общался насмешливо, а кому-то прописал какую-то дурь и теперь, спустя много лет, у него почки отваливаются. За отца тогда вступились немногие, но постепенно эта жуткая история забылась. Правда, заплатил отец за нее дорого. Друзья к нему так и не вернулись. Полагаю, им просто стыдно смотреть ему в глаза. Пациенты не стали опровергать свои лживые сообщения. Только внук его тогда и спас. Степыч вовремя родился, пришел сюда спасать прогнивший мир. И ему удалось. А вот отец так и не выдержал. Сначала инсульт, потом проблемы с сердцем. Он отошел от дел, завещал эту клинику мне.
– Ваш отец скончался? – спросил Гуров.
– Жив. Но почти не встает с постели. Не смог восстановиться. Это, знаете, как в старинной байке про врачей: всем помог, а себя – за порог. Теперь я занимаю его место. Мы так договорились. Он так и останется основателем и владельцем клиники, а я буду тут руководить. Но, по сути, я только лечу, а руководит процессом именно он. Конечно же, я учусь у него. Когда-нибудь его не станет, и я должен клинику удержать… Отдал этаж под стационар. Консультируем круглосуточно, и даже ночью вам поможет квалифицированный специалист. Отец вложил сюда немало средств, это тоже важный момент. Представьте, он обошелся без чьей-либо помощи. Ни кредитов, ни взаймы у знакомых он не брал. Обошлось.
– Тогда откуда у даже очень известного психотерапевта деньги на покупку особняка на Старом Арбате? – прищурился Гуров.
– Ему помог друг, он же бывший пациент, – объяснил Алексей. – Когда-то отец лечил его дочь, и результаты лечения превзошли все ожидания. А до того ничего не помогало. Не помню точный диагноз, да это и неважно. Ну вот тот самый друг и помог. Отблагодарил, так сказать. Но вот откуда деньги у того друга, я не знаю, уж извините.
– Понятно. И теперь ваш отец никому и ничего не должен?
– Получается, что так, – развел руками Алексей. – Во всяком случае, мне об этом ничего не известно, это уже их дела. В документах также долговых обязательств я не встретил. Мы никому ничего не должны, иначе я был бы в курсе.
«Выходит, деньги остались в клане Долецких, никуда не ушли, – подумал Гуров. – Никто посторонний Алексею с покупкой бизнеса не помогал. Значит, отпадает еще одна категория подозреваемых – кредиторы».
Долецкий посмотрел на кончик сигареты и вынул из пачки новую. Правда, прикуривать не стал, а просто принялся разминать ее пальцами.
– А какую роль во всей этой истории сыграл Максим Голенко? – спросил Гуров.
– А вы бы не стали интересоваться подробностями лечения вашей матери, если бы она умерла?
– Стал бы, конечно, – ответил Гуров. – Но если бы врачи мне сами что-то доходчиво объяснили и вообще бы пошли на диалог, то я бы, наверное, чувствовал себя немного легче. Если ситуация прозрачна, то ведь в таком случае им нечего скрывать, не правда ли?
Алексей выставил вперед ладонь, давая понять, что Лев Иванович, возможно, поторопился с выводами.
– Я вас понял, не продолжайте. Но лечение было правильным. Я доверяю своему отцу, я смотрел его записи, изучал историю болезни, аудиозаписи их сеансов. Случай сложный, но далеко не единственный в этом мире. Человек хочет получить помощь, он открыт к диалогу, готов работать, и все у него получается. Но вечно так продолжаться не может. Человека отбрасывает назад, и об этом женщина была предупреждена, но почему-то не стала никому сообщать, что ей снова нужна помощь. Причин тому много. Она могла устать. Она могла передумать лечиться – и это тоже надо брать в расчет. Любая мелочь, любая неприятность влияют на наше настроение. Если ты в этот момент балансируешь на краю пропасти, то тебе срочно нужно за что-то ухватиться. Она не захотела.
– Или не смогла, – вставил Гуров.
– Или не успела, – сказал Алексей. – Теперь она уже ничего не сможет объяснить. Но осталась история болезни, которую я тщательно изучил. Мой отец все делал правильно. Просто в какой-то момент его не
