class="p1">Долецкий посмотрел на него удивленно. Гуров вздохнул.
– Вот и я о том же, – удовлетворенно заметил он. – Вы выглядите сейчас странным. Зачем вы сообщили об угрозах, если не желаете обрисовать ситуацию в целом? Для чего это было? Для очистки совести? Мой коллега не так уж и не прав, вы, кажется, не понимаете, что произошло с вашей семьей. Тому есть две причины. Я не уверен, конечно, но другое в голову не приходит. Вы что-то знаете о том, что случилось, либо не осознаете серьезности ситуации.
Мимо них пронеслась, набирая скорость, грязная маршрутка. Гуров и Долецкий посмотрели ей вслед. Машина притормозила на повороте, но ненадолго. Выскочила на дорогу и понеслась по своим делам.
– Вы меня за конченого идиота считаете, – предположил Долецкий.
– Ну что вы. Как можно? – Гуров выпустил струю сигаретного дыма.
– Угрозы поступали моему отцу. Мы скрываем это, стараемся, чтобы никто не узнал. Никто, нигде, никогда. И я с трудом представляю, как вам может помочь эта информация.
– Не нам, – напомнил Гуров. – И потом, не просто же так вы сопоставили одно с другим. Нужно проверить все версии.
– Я ради сына сделаю все, что угодно, – продолжил Алексей. – И ради Сашки, – он указал подбородком на больничный забор, за которым возвышался корпус, из которого он недавно вышел. – Я же не просто так говорю, что все запутано.
– То есть вы хотите, чтобы мы пробили какую-то версию, не используя протоколы?
– Именно так. И очень надеюсь на то, что мои предположения не подтвердятся.
Гуров прицелился и щелчком отправил окурок в ближайшую кучу мокрых листьев, собранных дворниками. Алексей проследил за траекторией его полета.
– Вы согласны обсудить это с глазу на глаз? – спросил он.
– С этого и надо было начинать.
– Я сейчас должен быть в клинике, – сказал Долецкий. – Там я все расскажу.
– А почему не здесь и сейчас? – не понял Гуров.
– Потому что здесь нет истории болезни, – объяснил Долецкий. – Мне нужно вернуться за сумкой. Я скоро.
Он быстрым шагом направился к контрольно-пропускному пункту. Лев Иванович некоторое время смотрел ему вслед, а потом подошел к машине.
– Куда он? – спросил Стас.
– Пригласил меня в свою клинику, – ответил Гуров. – Хочет поговорить наедине.
– Надо же.
– Я вот о чем подумал… Поезжай-ка ты на Петровку. Если что-то важное, то позвони мне. Хорошо?
– Ну… хорошо, – неохотно согласился Стас. – А что он сказал-то?
– Сказал, что все не так просто, – ответил Гуров. – Да ты и сам все слышал.
Алексей не обманул, появился скоро, со знакомой сумкой в руке. Подойдя к Льву Ивановичу, внимательно осмотрелся.
– А где же ваш напарник?
– Поехал искать вашего сына, – нетерпеливо ответил Гуров. – На метро до клиники по прямой минут пятнадцать. Отсюда до метро минут семь хода. Не будем терять время. Давайте прогуляемся.
– Я хотел вызвать такси, – остановил Льва Ивановича Алексей. – Меньше всего сейчас нужно, чтобы меня толкали в спину на подходе к эскалатору.
– Вызывайте.
Такси прибыло быстро. Едва сев в машину, Долецкий ударился в объяснения:
– Мы с Сашкой познакомились на работе. Я и попал-то туда от безысходности. После стажировки за границей искал интересную работу, но никак не место в районной поликлинике. А потом понял, что нужно для начала наработать опыт, скажем так. Рутинный опыт. Люди неохотно идут на прием к психотерапевту, особенно если он принимает на том же этаже, где они оставляют банки с мочой. У нас ведь как? Нет никакой депрессии, но есть скука, лень, капризы. Переживания лечатся работой и литрами алкоголя, а фобии высмеиваются. Лучше соседа по коммуналке никто не сможет прочистить мозги, бабушка мудрее любого специалиста, все проблемы надуманны. Казалось бы, на дворе двадцать первый век, да? Но почему тогда многие мыслят так, словно три класса средней школы окончили? Не понимаю… Сашка же была обычным терапевтом. Сразу потянуло друг к другу. Сначала вместе бегали на перекур, потом я ее до дома стал подвозить. Оба москвичи, без жилищных проблем. Мои ее приняли сразу, между ними как-то быстро взаимная симпатия возникла. И потом, у меня вся семья «психи» – мама, отец и дед. Вот и я пошел по их стопам. Не потому, что не захотел нарушать ровный ход истории нашего рода, а потому, что мне нравится заглядывать в чужие головы. Дед после знакомства с Сашкой выдал примерно следующее: «Я с ней поговорил, оказалась адекватная. Берем». Я и взял, если уж дед одобрил… После свадьбы мои отдали нам бабушкину квартиру. Сын родился сразу после переезда.
– Вы не слишком долго прожили вместе, – заметил Гуров. – Почему же разошлись?
Долецкий ответил не сразу. Какое-то время собирался с мыслями, потом выдал истинную правду:
– Моя вина. Изменил ей. В ногах валялся, но не простила. Разбежались почти сразу же, как она вышла из декрета.
– Понятно, – пробормотал Гуров. – Если признались жене в измене, значит, отношения на стороне что-то для вас значили.
– Ничего вам не понятно, – буркнул Долецкий. – И прекратите разговаривать со мной как с пацаном, которого вы застукали в школьном туалете с сигаретой. Не тот случай.
– Ошибаетесь. С пацаном легче договориться, – парировал Гуров. – После расставания вы случайно не делили ребенка?
Такси остановилось на светофоре. До клиники оставалось ехать минут десять, не более. Через лобовое стекло виднелось шумное Садовое кольцо, а сразу после над широким тротуаром нависала серая стена с мелкими окнами – угрюмое здание Министерства иностранных дел.
– Снова вы за свое, – горько усмехнулся Долецкий. – Да не хотел я забирать сына. Зачем? Сашка у меня его не отнимала, как вы не поймете? Она дает нам возможность видеться, а мои родители в любой момент могут заехать к нему в гости. Не все так плохо, уверяю вас. Ну и к чему мне воровать собственного ребенка, если он и так со мной? И потом, ребенку нужна мать, а Сашка – мать отличная. Лучшей я и пожелать Степке не могу.
Он отвернулся, и Гуров мог поклясться, что он сдерживает слезы.
– Извините, – сдался Лев Иванович. – Очень часто родители вымещают на детях обиду на бывших, и ваш случай мог быть из числа таких же.
– Наконец-то, – нахмурился Алексей и подался вперед, выглядывая на дорогу. – Почти на месте.
Такси остановилось, и они выскочили из него. Долецкий шел рядом с Гуровым, широко шагая. Пальто все так же было распахнуто. Со стороны он напоминал студента-переростка, но никак не владельца частной медицинской клиники.
Шли недолго. Долецкий нырнул в одну из бесчисленных староарбатских арок, прошел в обшарпанный дворик, завернул за угол и остановился напротив старого трехэтажного здания.
