— Правда? — спросила Мадлен. — Как это ужасно для тебя. Вот у меня характер очень спокойный.
Рената фыркнула.
— Мэдди! — заговорил Натан. — Не видел тебя сегодня. Как твои дела? Я слышал, моя жена облила тебя коктейлем.
Наверное, он тоже слегка нетрезв, подумала Мадлен. Обычно при ней он не называл Бонни «моя жена».
— К счастью, этот розовый коктейль подошел к моему платью, — сказала Мадлен.
— Мы празднуем счастливое завершение маленькой драмы нашей дочери, — произнес Натан. — За здоровье Ларри Фицджеральда из Южной Дакоты, ура! — И он поднял бокал.
— Ммм, — промычала Мадлен, глядя на Селесту. — Мне почему-то кажется, что Ларри Фицджеральд живет гораздо ближе, чем мы думаем.
— А? О чем это ты? — удивился Натан.
— Ты имеешь в виду веб-сайт Абигейл? — поинтересовалась Селеста. — Она закрыла его?
Ее манера говорить безупречна, подумала Мадлен, и это ее выдает. Чаще всего у Селесты бывает смущенный вид, как будто она что-то скрывает. А сейчас она была совершенно невозмутимой и спокойной, глядя Мадлен прямо в глаза. Когда люди лгут, они в основном избегают смотреть в глаза. Селеста, когда лгала, не отводила взгляда.
— Ты и есть Ларри Фицджеральд из Южной Дакоты, правда? — спросила Мадлен у Селесты. — Я знала! Ну, наверняка не знала, но догадывалась. Слишком все гладко получилось.
— Не имею ни малейшего представления, о чем ты говоришь, — невозмутимо произнесла Селеста.
Натан повернулся к Селесте:
— Вы пожертвовали «Эмнести» сто тысяч долларов? Чтобы помочь нам? Боже мой!
— Право, не надо было этого делать, — сказала Мадлен. — Как мы сможем отплатить тебе?
— Боже правый, о чем это вы все? — спросила Рената.
— Не понимаю, о чем ты говоришь, — заявила Селеста Мадлен. — Но не забывай, что однажды на плавании ты спасла жизнь Максу, и этот долг ничем не оплатить.
Из зала донеслись возбужденные голоса.
— Интересно, что там происходит? — спросил Натан.
— Ах, наверное, это я виновата в том маленьком переполохе, — с ухмылкой заявила Рената. — Мой муж не единственный, кто решил, что влюбился в нашу няню. Джульетта нашла себе развлечение в Пирриви. Как это называется по-французски? Polyamour.[4] Я выяснила, она умеет выискивать мужчин определенного сорта. Или, я бы сказала, банковские счета определенного сорта.
— Рената, — начала Селеста, — сегодня я узнала, что…
— Не надо, — перебила ее Джейн.
— Что Амабеллу обижал мой сын Макс, — закончила Селеста.
— Ваш сын? — переспросила Рената. — А вы уверены? — Она бросила взгляд на Джейн. — Ведь в ознакомительный день Амабелла…
— Я совершенно уверена, — перебила Селеста. — Ваша девочка наугад выбрала Зигги, потому что боялась Макса.
— Но… — Казалось, Рената никак не может взять это в толк. — Вы точно знаете?
— Абсолютно, — сказала Селеста. — И мне жаль.
Рената поднесла руку ко рту.
— Амабелла не хотела, чтобы я приглашала близнецов на ее А-пати, — сказала Рената. — Она так разволновалась, а я проигнорировала ее желание. Думала, она капризничает.
Рената взглянула на Джейн, и та стойко выдержала ее взгляд. Джейн и вправду чудесно сегодня выглядит, с удовлетворением подумала Мадлен, осознавая, что в последнее время подруга не жует жевательную резинку.
— Я должна перед вами извиниться, — сказала Рената.
— Да, — согласилась Джейн.
— И перед Зигги, — добавила Рената. — Прошу вас с сыном извинить меня. Мне очень жаль. Я хочу… Не знаю даже, что я могу сделать.
— Принимаю, — сказала Джейн. — Принимаю ваше извинение.
Стеклянная дверь снова раздвинулась, и появились Эд и Перри.
— Вижу, ситуация здесь немного выходит из-под контроля, — произнес Эд. Он сгреб несколько барных табуретов, стоявших у двери, и поднес их ближе. — Давайте устроимся поудобней. Привет, Рената. Прошу извинить мою жену за то, что вчера она слишком сильно нажала на акселератор.
Перри тоже принес несколько табуретов.
— Перри, — начала Рената. Мадлен заметила, что теперь, когда Рената узнала, кто на самом деле обижал ее дочь, она перестала говорить с Перри подобострастным тоном. По сути дела, в ее голосе появилась резкость. — Приятно видеть вас в наших краях.
— Спасибо, Рената. Мне тоже приятно.
Натан вытянул вперед руку:
— Вы Перри? По-моему, мы не знакомы. Я Натан. Как я понимаю, мы перед вами в большом долгу.
— Правда? — удивился Перри. — В каком смысле?
О господи, Натан, подумала Мадлен, заткнись. Он не знает. Готова поспорить, что не знает.
— Перри, это Бонни, — вмешалась Селеста. — А это Джейн, мама Зигги.
Мадлен встретилась взглядом с Селестой. Она знала, что обе они подумали о кузене Перри. Эта тайна повисла в воздухе между ними наподобие зловещего аморфного облака.
— Рад познакомиться с вами обеими. — Перри пожал им руки и любезно предложил женщинам сесть.
— Очевидно, вы с женой пожертвовали «Эмнести интернэшнл» сто тысяч долларов, чтобы помочь моей дочери в трудной ситуации, — поспешно пробормотал Натан. Он крутил в руке парик Элвиса, и неожиданно парик соскочил и улетел через перила террасы в темноту. — Ах, черт! — Натан посмотрел вниз. — Я потеряю задаток в магазине маскарадных костюмов.
Перри снял свой черный парик Элвиса.
— От них потом начинает чесаться голова, — сказал он.
Он взъерошил волосы, сделавшись по-мальчишески растрепанным, и уселся на барный табурет спиной к перилам террасы. Сидя на табурете, он казался очень высоким на фоне расчищающегося неба с облаками, подсвеченными золотым диском восходящей полной луны. И почему-то все расселись вокруг Перри, словно он был их вожаком.
— Вы что-то сказали про пожертвование ста тысяч долларов? — спросил он. — Это очередной секрет моей жены? Она удивительно скрытная женщина, моя жена. Очень загадочная. Посмотрите на выражение ее лица, как у Моны Лизы.
Мадлен посмотрела на Селесту. Та сидела на табурете, скрестив длинные ноги и сложив руки на коленях. Она сидела совершенно неподвижно, как статуя, вырезанная из камня. Статуя красивой женщины. Она сидела, слегка отвернувшись от Перри. Дышит ли она? Все ли с ней в порядке? Мадлен почувствовала, как у нее сильней заколотилось сердце. Что-то начало проясняться. Фрагменты пазла складывались в картинку. Ответы на вопросы, которых прежде не было.
Идеальный брак. Безупречная жизнь. Если не принимать во внимание, что Селеста всегда такая беспокойная. Немного суетливая. Немного раздражительная.
— Похоже, она считает, что у нас неограниченные финансовые ресурсы. Сама не зарабатывает ни пенса, но наверняка умеет тратить, — заявил Перри.
— Эй, послушайте, — резко произнесла Рената, словно делала замечание ребенку.
— По-моему, мы уже встречались, — обратилась Джейн к Перри.
Никто, кроме Мадлен, ее не услышал. Все сидели на барных табуретах, только Джейн осталась стоять. Она казалась среди них совсем маленькой. Обращаясь к Перри, она, как ребенок, откинула голову назад, глядя на него большими глазами.
Откашлявшись, она заговорила снова:
— По-моему, мы уже встречались.
Перри мельком взглянул на нее.
— Правда? Вы уверены? — Он очаровательно наклонил голову. — Извините, не припоминаю.
— Уверена, — ответила Джейн. — Только вы назвались Саксоном Бэнксом.
Поначалу его лицо оставалось совершенно невозмутимым и дружелюбно-вежливым. Он не узнал ее. «Я не отличил бы ее от куска мыла!» В голове Джейн не к месту возникла эта смешная фраза. Что-то в этом роде сказала бы ее мать.
Но когда она произнесла «Саксон Бэнкс», в его глазах что-то промелькнуло, но не потому, что он узнал ее, — он не стал бы даже докапываться до подходящего воспоминания, — а потому, что понял, кем она может быть. Она была одной из многих.
Он соврал ей насчет имени. Ей даже в голову не приходило, что он может это сделать. Как будто нельзя придумать себе имя, когда уже придумал себе характер, выдумал влечение.
— Я все время думала, что могу случайно встретить вас, — сказала Джейн.
— Перри? — только и смогла произнести Селеста.
Перри повернулся к Селесте.
Его лицо вновь стало незащищенным, как в машине, как будто с него сорвали маску. С того раза, как Мадлен впервые упомянула имя Саксона в их книжном клубе, Селесту изводило какое-то воспоминание из времени перед рождением детей, еще до того, как Перри впервые ударил ее.
Теперь это воспоминание встало на место. Во всей полноте. Как будто ждало, когда она восстановит его в памяти.
Была свадьба кузена Перри. Та самая, когда Саксон и Перри проделали на машине весь обратный путь к церкви, где Элени оставила свой мобильник. Они сидели за круглым столом. Белая накрахмаленная скатерть. Огромные банты на стульях. Свет играет в бокалах с вином. Саксон и Перри предавались воспоминаниям о совместном деревенском детстве: самодельные тележки, и то время, когда Саксон спас Перри от обидчиков в школе, и тот случай, когда Перри нагло стащил из холодильника магазинчика банановую шипучку, а громадный страшный грек схватил его за загривок мясистой ручищей и спросил: «Как тебя зовут?» — и Перри ответил: «Саксон Бэнкс».
