не объявился, значит, что-то случилось. Ждать дольше означает стать покойниками.
Они поднялись из воронки и пошли к воде. Буря продолжала стихать, и граница видимости отодвинулась уже куда-то за середину речного рукава, ближе к противоположному берегу. Вражеские (да и свои тоже, кстати) часовые наверняка укрылись на время самума, но вот-вот повыползают обратно на посты, если уже не…
Идущий первым Марат подошёл к реке и, не останавливаясь, пошёл дальше. Прохладная вода мгновенно заполнила берцы и намочила штанины, заставив его поёжиться. Позади с плеском шёл Артур.
– Потише давай! Поплыли.
Преодолев секундное колебание, Валеев лёг в уже дошедшую до колен воду и, держась за полиэтиленовый куль с вещами и парой пустых полторашек, поплыл вперёд, отталкиваясь ногами от мягкого, илистого дна. Так было менее удобно, чем идти, но зато и куда менее заметно.
Впереди, сквозь красную пыльную мглу, потихоньку проступали тёмные пятна развалин на южном берегу.
* * *
– Мудак, блять!
За возгласом последовал звук смачной оплеухи. Пошатнувшийся Лаврик схватился за ухо, а Гриша раздражённо нахмурился. Да и не только он, собственно – привычка нового комвзвода к физическим замечаниям по поводу и без успела достать всех. Странно, что Котлас не опасался выиграть несгораемую сумму до конца командировки – дураком он, вроде, не был.
– Тебе что, бля, привязать его лень было? – продолжал воспитательную работу взводник. – Или тебе мамка нужна, шнурки завязывать и слюни подтирать?!
– Мы тут чуть друг друга не перестреляли! – подлили масла в огонь Сомелье. – Думали, духи подкрались…
Вот насчёт интеллектуальных качеств комода-три сомнений у Петренко было куда больше. Всё-таки, человек получил погоняло за то, что хранил Jack Daniel’s в морозилке, в полной уверенности, что именно так его и нужно употреблять. Штришок, однако. Если не диагноз…
Злосчастный спальник Лаврика, послуживший причиной всей этой суматохи, преспокойно валялся на песке, не особо даже и пострадав. Пара дырочек не в счёт.
– Да ладно, Колян. – попытался разрядить обстановку Мордвин. – Ну кто ж знал, что он на растяжки налетит. Бывает…
Котлас, впрочем, успокаиваться не желал:
– Следить надо за своими долбоёбами, чтоб не «быва»…. – он вдруг оборвал фразу на полуслове, шагнул вперёд и сгрёб Лаврика за грудки. – Ты что, сука, бухой что ли?!
История начинала принимать совсем уж неприятный оборот. Бухим никто из первого отделения, безусловно, не был, но «с запахом» были все, и если взводник, которому явно шлея под хвост попала, решит дать делу ход… Нет, но неужели он и правда настолько начальственный восторг поймал?
Взгляды присутствующих как-то сами собой сошлись на Мордвине, причём все с немым вопросом, но разным. У подчинённых в глазах светилось «Ну что, командир, ты нас прикрывать будешь, или как?», а у комвзвода «Ты чё там, охренел в конец?!».
– Вы что, блять, бухаете там, что ли?! – в голосе Котласа проскользнула какая-то истеричная нотка, заставившая Гришу задуматься, уж не расширил ли чем-нибудь сознание сам комвзвода. Как-то весь этот шум на пустом, по сути дела, месте, начинал смотреться всё более странно.
– Да нормальный он! – попытался сгладить ситуацию Мордвин. – С запахом чутка, и всё…
Котлас пару раз нервно дёрнул щекой, после чего молниеносно развернулся и коротко пробил Лаврику «в солнышко». Уроженец Брянска немедленно сложился пополам и рухнул на присыпанный песком щебень, пытаясь вдохнуть.
– Штраф. Пятьдесят тысяч. В пользу взвода. – Котлас словно вбивал каждое слово в корчащегося у его ног гранатомётчика. – Расписка. У меня. Через десять минут.
Он повернулся к первому отделению.
– Ещё раз такая хуйня – все без премии на контейнер пойдёте! – после чего развернулся и, с видом гордым и стремительным, зашагал прочь.
Гриша помог встать хрипящему Лаврику и, убедившись, что Сомелье тоже отошёл, повернулся к Мордвину.
– Нездоровая движуха.
Командир первого отделения задумчиво кивнул.
* * *
Из пулемётного гнезда открывался прекрасный вид что на остров, что на отделяющий его от городского берега речной рукав. Будь дозорные на посту, обоих дезертиров изрешетили бы ещё до того, как те успели замочить ноги. Хотя нет – тогда пылевая взвесь ещё закрывала остров. Ну, значит, на середине протоки, как раз там, где дно ушло из-под ног. Это уж с гарантией.
– Может, агрегат прихватим? – хмыкнул Артур, кивая на стоящий на сошках ПКМ. Брошенный под открытым небом (и даже не укрытый от песка) пулемёт, а также стоящий в углу (и, в отличие от огневого средства, заботливо обёрнутый куском пластика) кальян недвусмысленно указывали, что здесь обычно дежурили арабы из числа про-Ассадовских сирипутов. Кучки говна, начинающиеся в четырёх метрах от позиции, развеивали последние сомнения – даже афганцы отошли бы подальше.
– Не. – помотал головой Марат. – Не надо лишний шорох нагонять. Один хрен, если спалимся, пулемёт не поможет.
Он закончил переодеваться в извлечённый из целлофана сухой комплект «горки», пришлёпнул на липучке давно купленный на базаре шеврон «вежливый человек с котом» и, взяв автомат, присел на одно колено, следя за окрестностями.
– Давай в темпе!
Понятливо кивнувший Артур, до этого исполнявший роль стража, отложил автомат и принялся сдирать с себя мокрую одежду. Гражданку они с собой, конечно, прихватили, но сейчас для неё было не время. За местных они в любом случае не прокатят, а двое русских в гражданской одежде – повод для удивления, что совершенно излишне. Те же двое, но в «горках» и с автоматами – примелькавшаяся деталь пейзажа, если кто-то и обратит внимание, то только из желания что-нибудь им впарить.
Буря закончилась, но видимость ещё не вернулась к норме – в абсолютно неподвижном воздухе парила пылевая взвесь, от которой слезились глаза и першило в горле. Остров, тем не менее, уже было видно, и, судя по доносившемуся из-за развалин шуму, город тоже начинал оживать. Надо было сваливать с берега, и побыстрее – враги могли появиться в любую минуту.
– Готов! – закончивший переодеваться Артур молодцевато подпрыгнул на месте, демонстрируя, насколько именно «готов». Валеев кивнул на мокрую форму:
– Заверни пару кирпичей, выбрось в воду, подальше.
Какими бы бестолковыми ни были арабы, давать им лишний повод насторожиться не следовало. Да и, если уж положа руку на сердце, попадались и среди них вполне адекватные индивидуумы.
В битом кирпиче недостатка не было, так что меньше, чем через минуту, два свёртка увесисто плеснули в нескольких метрах от берега и мгновенно скрылись под мутной, зеленоватой водой. Если их кто-то и обнаружит, то уж точно не сегодня.
– Пошли!
Строго говоря, «сегодня» в плане активной движухи уже почти закончилось – через час стемнеет, а по ночам тут активничать не принято. Вернее, принято, но не в том смысле, в котором им сейчас нужно.
Дезертиры быстро продвигались вперёд, не забывая смотреть по сторонам и контролировать полузаваленные боковые переулки – мало ли, где именно укрылись от бури нерадивые часовые? Вполне может быть, что не слишком далеко…
С параллельной улицы, тоже уходящей от берега, донёсся шум чего-то мощного и, похоже, дизельного. Марат чуть растеряно осмотрелся – они ещё не вышли за пределы зоны сплошных развалин, до улицы с первыми признаками жизни, насколько он помнил, оставалось ещё три квартала. По первоначальному плану они собирались заночевать возле неё, но план не предусматривал задержки с ожиданием Ильяса, так что сейчас продолжать движение становилось слишком рискованным.
– Давай туда! – он махнул рукой в сторону средней разрушенности трёхэтажного дома справа. – Там заночуем.
Быстро, но осторожно, не забывая внимательно смотреть под ноги и вообще по сторонам, двое беглецов пробрались через загаженный и заваленный мусором бывший магазин и поднялись по лестнице.
Второй этаж был вынесен (танком?) почти полностью, но несущие столбы уцелели, и на них помятой бетонной коробкой висел пострадавший меньше третий. Какие-то эстеты не поленились насрать и здесь, на втором, видимо, прельстившись видом на улицу. Посреди идущей наверх лестницы, застряв в сплетении перекорёженной арматуры, торчала неразорвавшаяся мина от сто-двадцатого, что позволяло надеяться на достаточную чистоту последнего этажа. При условии, конечно, что мина не решит вдруг сработать от их шагов. Неразорвавшиеся боеприпасы – штука капризная и непредсказуемая…
Обошлось. Когда через пару минут снаружи зазвучали голоса
