Валдаев и Здоровякин вышли на крыльцо, следом за ними вынырнул и Поль. В воздухе офиса витало предчувствие глобальной дамской истерики, джентльмены предпочли смыться.
– Сигарету? – предложил Поль.
– Мы не курим, – отказались коллеги.
– А я курю. Из моих грехов этот наименее тяжкий.
– Ты отлично говоришь по-русски.
– Спасибо бабуле. Она виртуозно владеет языком. Любит его. Вы не слышали, как она матерится?
– Она еще и матерится?! – отпрянули мужики.
– Как… э-э… Как изготовитель обуви.
– Как сапожник.
– Точно. Вылетело слово. Но, видно, решила вас не шокировать. Поберегла ваши нервы.
– Я бы не сказал, что она особо берегла наши нервы, – вздохнул Здоровякин. – А что ж этот… Черданцев… Дочери ни фига не оставил?
– Как это ни фига, – обиделся Поль. – А парижская квартира? Она через десять лет знаете сколько будет стоить!
– Через десять лет, возможно, и Парижа не будет, – скептически заметил Валдаев. – Американцы промахнутся. Запустят парочку ракет мимо Афганистана. У вас в Европе такая скученность. Как на китайской барахолке.
– А Черданцев вполне мог дочери прямо сейчас подкинуть миллион-другой, – заметил Здоровякин. Чувствительный и нежный, он тоже скорбел об утраченном Лизином богатстве. Словно это ему недодали.
– Насколько я знаю, мсье Черданцев оставил деньги клинике, где лечился последние три года. И своей femme. Она врач-онколог, лечила его и была с ним до последней минуты. Думаю, он справедливо распорядился состоянием.
– Да что говорить! Справедливо, не справедливо… Его деньги. Лизина мамаша сильно расстроилась.
– Красивая женщина. Charmante. И дочурка славная, – сказал Поль.
– Не облизывайся, – неожиданно свирепо рыкнул на француза Валдаев. – У тебя и так большой фронт работ. Обрабатывай свою пашню.
– Ты про Ирину? – уточнил Здоровякин.
– А про кого ж?
– Могу уступить ненадолго, – предложил Поль Валдаеву. – Смотрю, она тебе понравилась.
– Вовсе нет! – горячо возразил Саша. Гораздо горячее, чем следовало.
– Да я пошутил. Шутка.
На крыльцо вышли Алина Владимировна и Лиза.
– Мы уезжаем, – объявила Лиза. Она с надеждой посмотрела на Александра. Вдруг он решит поехать с ними? Отвезет несчастных, обделенных девочек домой, будет заботиться о них – носить воду, капать корвалол, подавать носовые платки…
– Я позвоню тебе, – сказал Валдаев. Роль сестры милосердия его не прельстила. – Сильно там не рыдайте.
– Глупости какие, – фыркнула Лиза.
Она была безмерно разочарована. Валдаев снова ускользал, отдалялся. Лизе страшно было оставлять драгоценное тело Александра в офисе «Поможем!» рядом с рыжеволосой стервочкой Ириной. Но она никак не могла повлиять на ситуацию.
– Тогда пока?
– Au revoir, mademoiselle, au revoir, madame, – галантно поклонился Поль.
– До свидания, лапусик, – сказал Саша. – Алиночка Владимировна, да плюньте вы!
– Угу, – всхлипнула Алина Владимировна. Ее глаза были полны слез, но плотный частокол из накрашенных ресничек охранял готовую к разливу реку.
Субботним утром счастливая, окрыленная Анн-Мари попросила покатать ее по магазинам. Желание казалось довольно экзотичным, так как через несколько дней ее ждал самолет в Париж.
– В Тулу с самоваром? – удивился Саша. – Оригинально.
Ирина (она прочно обосновалась в гостинице и явно не собиралась расставаться ни с Полем, ни с мадам Деманже), услышав слово «магазины», посветлела лицом.
– Я с вами! – воскликнула она.
– Конечно! – загорелся Валдаев. – Обязательно! И тебе чего-нибудь купим.
– Останешься со мной, – безапелляционно отрезал Поль. – У меня грандиозные планы.
– Да? – мурлыкнула Ирина. Она обвила шею Поля руками и чмокнула его в нос. – Тогда я, конечно, останусь.
Здоровякин покраснел, Валдаев вздохнул разочарованно и с завистью.
– Так мы едем или нет, пацаны? – нетерпеливо спросила Анн-Мари. – Я готова.
– Поосторожнее там! – сказал вдогонку Поль. – Не затевайте драк. Мужики, надеюсь, вы уловили, что моя бабуля отличается мощным природным магнетизмом в отношении неприятностей?..
Когда неразлучная троица уселась в машину, в салоне на пару минут повисла пауза. Вид обнимающихся Поля и Ирины поверг Здоровякина и Валдаева в глубокую задумчивость. Валдаев никак не мог вспомнить, когда он последний раз занимался сексом. Здоровякин тоже.
– Заедем в «Молнию», – пробубнил Илья. – Надо пополнить запасы.
– У меня сейчас сердце остановится! – закатил глаза Валдаев. – Илюшка! Ты решил наконец-то позаботиться о внутреннем мире нашего холодильника!
– Раскатал губу, болтун, – отмахнулся Здоровякин. – Я домой. Детям. Мы всегда ездим в «Молнию».
– Вам, Ильюша, пора возвращаться в семью, – заметила Анн-Мари. – Вы тоскуете. И надо освободить Саше пространство для бурной сексуальной жизни.
– Как вы наблюдательны, Анн-Мари! – сказал Валдаев.
– А вам, Саша, пора жениться. Вы рискуете законсервироваться. Этакий маринованный холостяк. А Лиза бесподобно хороша!
– Скажите ему, скажите! Мне он не верит. Конечно, Санька, пора жениться!
– Если я женюсь, то все краски жизни для меня будут фокусироваться в одной лишь Лизе? – грустно прошептал Валдаев. – А как же другие девочки? Их много! Они соблазнительны! Они прекрасны!
– Он не влюблен, – вздохнул Илья.
– Я влюблен! Но у меня столько возможностей! Взять и от всего отказаться!
– Зачем отказываться? – пожала хрупким плечиком Анн-Мари. – Буйствуйте. Но незаметно для супруги. У меня были мужчины, поклонники! А муж носил на руках.
– Нет, так нельзя, – твердо сказал Илья. – Неправильно это.
– Если бы ваш муж узнал, ему бы было больно.
– Он не узнал, – покачала головой Анн-Мари.
– А вдруг?
– Вы еще совсем дети! Не спорьте с бабушкой!
– Знаете, нам вас будет очень не хватать, – признался, розовея, Илья. – Мы к вам привыкли!
– Да, – подтвердил Валдаев. – Ты точно заметил. Чего-то нам будет не хватать. Перца острых ощущений в супе жизни. Вы нас очень взбодрили, Анн-Мари. Надеюсь, ваш внук-разгильдяй больше не доставит вам хлопот.
– Доставлять хлопоты и беспокойства – узкая специализация всех детей, – вздохнула Анн-Мари. – Дети для того и созданы.
Они подъехали к супермаркету «Молния». Через полчаса Здоровякин пригнал к автомобилю две полные тележки.
Природное жизнелюбие, новая внешность, наличие неутомимого молодого бойфренда сократили период скорби по миллионам. Алина Владимировна довольно быстро пришла в себя.
«По фигу!» – заявила она по-русски бесшабашно. «Вот видишь! Я тебе говорила, что ты ему не нужна!» – полным укоризны голосом сказала она дочери. Алина Владимировна была готова лишний раз вонзить тонкое жало в рану Лизы, но добиться от той признания, что мудрая материнская проницательность не была своевременно оценена.
– Да, я ему не нужна, – кивнула Лиза. Легкость в ответе предполагала полное несогласие с выводом матери. – Я надеялась, что он оставит мне хоть какую-нибудь записку.
– Думаю, он отстегнул бы нам полмиллиончика, если бы ты не была так похожа на меня. Да, да, наверное, в этом-то все и дело. Ты, Лиза, слишком похожа на меня.
– Да хватит уже про эти миллионы.
– Ах, Лиза! Мне нравится твое аристократическое пренебрежение к деньгам. Однако деньги – основа всего. Не было бы их, и ты не была бы такой тонкой и возвышенной.
– Конечно. Я была бы энергичной, деловой. Тоже неплохо, – примирительно улыбнулась Лиза.
– С тобой трудно спорить. Ты совсем не агрессивна, – разочарованно произнесла Алина Владимировна.
– Агрессивный спор – это склока.
– А мне так необходима разрядка! Ладно, целуй меня. Я ухожу.
– Куда?
– В ресторан. Сережа пригласил.
– Развлекайся, юная миллионерша.
– Издеваешься над матерью?
– Угу. Как Ванесса Мэй над Вивальди.
– Не знаю, кто она, твоя Ванесса, но ты в высшей степени непочтительна!..
Мысль об утраченных финансовых возможностях не разъедала Лизины мозги кислотой тщетных сожалений. О миллионах, мелькнувших в воздухе расплавленным болидом, она и не думала. Ее горе было намного глубже. Лиза беспрестанно вспоминала ясный весенний день в Париже и встречу с отцом. Как он ей понравился! Какая славная была бы у них жизнь! Сколько слов они могли сказать друг другу!.. И тут же накатывала черная, безысходная тоска, сжимавшая сердце зубьями стального капкана, – нет, ничего не будет, он умер…
– Как ты думаешь, он оставил мне новую квартиру? Или ту, в которой жил? – спросила Лиза у Маши.
Маша была облеплена детьми, как ветка облепихи – оранжевыми ягодами. И она конечно же не слышала подругу, так как дети тоже разговаривали. Вернее, они орали, как дикие. Тишина и спокойствие были противны их природе. У каждого на макушке красовался картонный клоунский колпачок. Маша и Лиза тоже были в колпачках. Колпачки оставил подопечным орденоносный гувернер Дмитрий, отправляясь на уик-энд.
