Звонок прервал мои мстительные размышления. Я постарался овладеть собой. Часы показывали две минуты второго. Я вышел в коридор и отпер дверь.
Вернулась Джуди.
— Вы уже обедали, мистер Мэнсон? — спросила она, кладя свои вещи на стол. — Может, заказать вам сэндвичи?
При мысли о еде меня замутило.
— Нет, спасибо. — Я вернулся в кабинет и закрыл за собой дверь.
Я сел за письменный стол. Джуди, ее молодость и свежая непосредственность, упрочили мою безрассудную ярость. Ко мне начало возвращаться благоразумие. Я спрашивал себя, была ли моя реакция той же, если бы пленка запечатлела встречу Чендлера не с Джин, которую я люблю, а с какой-нибудь другой женщиной, скажем с Джуди. Мне пришлось признать, что тогда все было бы иначе. Я пришел в бешенство потому, что этот набитый деньгами лицемер украл у меня Джин. Выбери он любую другую женщину, я хотя и удивился бы, но пожал бы только плечами и уничтожил бы пленку.
Я резал ножом для бумаги и ковырял им лежавший передо мной бювар.
Мужчина встречается с женщиной, говорил я себе, между ними любовь. Но если речь идет о настоящей любви?
Чендлер не мог добиваться развода, потому что Лоис принадлежит к числу женщин, которые полны решимости драться за свою собственность до последнего вздоха и всеми средствами. Если бы он захотел развестись, ему пришлось бы огласить истинную причину развода, а это подорвало бы его положение. Поэтому он встречался с Джин тайком, в укромных местах вроде универмага и бог весть где еще, лишь бы получить торопливый, украденный поцелуй любимой.
Два ничтожных человечка должны были умереть ради сохранения репутации великого Чендлера. Кто их убил? Конечно, не Чендлер. Он обладал неограниченными финансовыми возможностями и легко мог приобрести услуги профессионального убийцы. Всю черную работу исполнял для Чендлера Борг. Тот мог нанять какого-нибудь убийцу, который попросту проник в дом Горди и застрелил его.
Мне вдруг стало ясно, что я позволил увлечь себя фантазии.
Горди и Фреду застрелили из моего пистолета, но ведь профессиональный убийца наверняка воспользовался бы собственным оружием. Значит, наемник здесь исключается.
Тогда кто же? Я сжал голову руками. Какое мне, собственно, дело? Что мне до смерти шантажиста и пьяной девки? К этому можно отнестись безразлично.
Но мне не было безразлично, что она любовница Чендлера. Я никак не мог прийти в себя после этого открытия.
Я вспомнил, что она хотела прийти после обеда в редакцию. Я не хотел с ней встречаться. Если она придет, я должен уйти, невозможно так быстро примириться со всем этим.
Я попросил Джуди переключить линию на меня и набрал номер Джин. Она сняла трубку почти сразу же.
— Джин, это Стив. Пожалуйста, не приходите сегодня.
— Но я как раз собралась выходить. — Она говорила тихо и неуверенно.
— Прошу вас, оставайтесь дома, все равно здесь уже для вас ничего нет. Подождите до завтра.
Она отозвалась после долгого молчания.
— Хорошо, как хотите.
Когда я клал трубку, вошла Джуди с заклеенным конвертом от Чендлера.
— Джин придет только завтра, — сказал я ей.
— Этого следовало ожидать. Однажды я тоже отравилась крабами, так думала, что умру.
После ее ухода я бросил его конверт в груду дожидающихся своей очереди бумаг. Журнал стал для меня символом лицемерия и фальши, журнал перестал меня интересовать.
Я пододвинул пишущую машинку и напечатал такое письмо:
«ГЕНРИ ЧЕНДЛЕР, Я БОЛЬШЕ НЕ МОГУ РАБОТАТЬ С ВАМИ. СЧИТАЙТЕ ЭТО ПИСЬМО ЗАЯВЛЕНИЕМ ОБ УХОДЕ. В РЕДАКЦИИ ДОСТАТОЧНО МАТЕРИАЛА ДЛЯ СЛЕДУЮЩЕГО НОМЕРА. СОТРУДНИКИ ВАШЕЙ ГАЗЕТЫ СМОГУТ БЕЗ ЗАТРУДНЕНИЙ ОБЕСПЕЧИТЬ ЕГО ВЫПУСК.
ОДНАЖДЫ ВЫ СКАЗАЛИ, ЧТО ЗОЛОТЫМ РЫБКАМ НЕГДЕ СПРЯТАТЬСЯ. ДЛЯ ЗОЛОТЫХ РЫБОК В КВАКЕРСКОМ АКВАРИУМЕ ВООБЩЕ НЕ СУЩЕСТВУЕТ УКРЫТИЯ.
СТИВ МЭНСОН».
Я вложил письмо в конверт, на котором написал лично, заклеил его и попросил Джуди немедленно отослать его Чендлеру.
— Не соединяйте меня ни с кем, Джуди, и никого сюда не впускайте. Я не хочу, чтобы мне мешали. Говорите, что меня нет и что я приду только завтра.
Она вытаращила на меня глаза.
— Да, мистер Мэнсон.
— Это относится и к Чендлеру. Если он позвонит, меня здесь нет.
Я вернулся к себе в кабинет и закрыл дверь.
В течение двух часов я приводил в порядок бумаги и подбирал материал для следующего номера.
Время от времени я слышал, как Джуди звонит по телефону. Я гадал, что с ней станет в будущем. Мое собственное будущее меня не беспокоило. У меня достаточно денег, от Линды я избавился, и теперь ничто не мешает мне вернуться в Лос-Анджелес и стать независимым журналистом.
К шести я кончил, приведя все в порядок. Кто-нибудь из молодых, способных парней из редакции «Калифорния таймс» сможет в любую минуту заменить меня. Вопрос в том, выживет ли журнал. Я надеялся, что нет.
С набитым портфелем в руке я вышел в приемную. У бедной Джуди был озабоченный вид.
— Мистер Чендлер звонил уже два раза и спрашивал вас, мистер Мэнсон.
— Неважно, Джуди, выбросьте это из головы и бегите домой. — Я улыбнулся ей, — Вы закроете здесь? Я уже кончил.
В тот момент, когда я открывал дверь в коридор, зазвонил телефон.
— Мистер Мэнсон, — прошептала Джуди. — Мистер Чендлер.
— Меня нет. — Я вышел в коридор и спустился на лифте вниз, не испытывая сожалений, что вижу все это в последний раз.
По дороге домой я обдумывал, как теперь поступить. Я знал, что в полночь вылетает самолет в Лос-Анджелес, и решил собрать самое необходимое и уехать. Там все придет в норму. О контракте с домовладельцами и о прочих нерешенных делах можно будет позаботиться позднее. Оставаться в этом городе было невозможно, мне нужно вырваться отсюда, хотя бы на несколько дней.
Я посмотрел в зеркальце. Синий «мустанг» ехал за мной. Это не имело значения. Интересно было взглянуть на лица полицейских, когда они проводят меня до аэропорта и увидят, что я поднимаюсь в самолет. Помешать моему выезду они не смогут. Откуда им знать, может, я лечу в Лос-Анджелес по делам редакции. Я поставил машину в гараж и поднялся на лифте на свой этаж. Тэйлору и О’Хара предстояло долгое и скучное ожидание.
Я повернул ключ и вошел в прихожую. Дверь в гостиную была приоткрыта и я увидел, что там горит свет. При мне все еще был пистолет Макса. Я бросил портфель, выхватил пистолет, пнул дверь и встал на пороге.
Я ожидал застать там людей Веббера, но передо мной бледная как тень стояла Джин.
Я медленно опустил оружие. Глядя на нее, я вдруг испытал то же чувство, как и в тот раз, когда поставил перед Линдой флакон духов… Я удивился, как мог когда-либо любить эту женщину.
Я смотрел на нее, и огонек любви заколебался и угас. Передо мною сразу оказался кто-то совершенно чужой: незнакомая, бледная, безжалостная, а может быть, и опасная женщина.
Я отвернулся от нее и обвел взглядом комнату. Здесь царил разгром. Очевидно, она во всех возможных и невозможных местах искала с лихорадочным нетерпением, вспоров и разодрав даже обивку кресел и дивана. Комки пенопластовой набивки образовывали на полу белые островки. Все ящики она вывернула на пол.
Я бросил пистолет на растерзанный диван и пошел взглянуть на спальню. Там тоже все было перевернуто вверх дном. Матрацы вспороты, одеяло валяется на полу вперемешку с вещами, выброшенными из ящиков.
Я вернулся в гостиную. Она стояла на прежнем месте, не шевелясь, прижавшись спиной к стене, с глазами как два горящих уголька.
— Это здорово понравится Боргу, — сказал я сухо. — Скорее всего он подаст на вас в суд.
— Где вы ее спрятали? — сухо спросила она.
Я посмотрел на нее. Во мне все похолодело. Я понял.
— Значит, вот как вы выглядели перед тем, как убить Горди! Что вы ему сказали? То же, что и мне? Где вы ее спрятали? И с таким же лицом вы застрелили эту девчонку?
Она подняла правую руку. В ней был зажат пистолет.
— Говорите, где пленка, или я вас убью. Где она?
Я взглянул на пистолет… мой пистолет. Это ее сказочка о том, как она выбросила его в помойку! Выходит, она оставила его себе и совершила с его помощью еще одно убийство. Я присмотрелся к ней и понял, что она уже не вполне нормальна, но я не боялся ее. Мне лишь до слез было жаль, что я потерял ее, потерял свои глупые мечты о том, как тот, другой, надоест ей и как мы будем потом любить друг друга.
Я вытащил из кармана кассету с пленкой и протянул ей.
— Вот она, Джин. Почему вы мне ничего не сказали?
Она стояла без движения и целилась в меня. Потом перевела взгляд на пленку. Она судорожно втянула воздух и всхлипнула.
— Правда?
— Фреда Хейвс продала мне эту пленку за полторы тысячи долларов. Вот она, Джин… возьмите.
Она уронила пистолет на пол, прыгнула ко мне, вырвала кассету из моей руки и прижала ее к лицу. Потом упала на колени и начала тихо стонать, словно маленький страдающий зверек.
