– Ты молодец, – щебетала Лариса. – Я уж думала, что не выполнишь своего обещания.
– Какого обещания? – хмуро спросил Колов.
– Как?! Ты все забыл? О, Гена... Это так на тебя не похоже! Обещал захаживать... Обещал, что наша ночь в том доме не последняя... Подарки обещал...
– Кстати, о подарках. У меня такое впечатление, что кое-что ты прихватила, не дожидаясь, пока сам подарю.
– Гена! – Лариса округлила глаза, насколько это было ей под силу. – Ты подозреваешь меня в воровстве?! Ты?! Меня?!
– Пропал мой пистолет.
– Он, наверно, очень дорогой? Я могу помочь? У меня есть деньги на книжке...
– Остановись. Он не дорогой. Если бы тебе понадобились пистолеты, я достал бы десяток. Но пропал мой пистолет.
– Ты считаешь, что его взяла я?
– Я не могу его найти после того, как ты побывала на даче. Ты уехала утром, сказала водителю, что я тебя отпустил. А я не отпускал.
– Ты хотел оставить меня у себя? Навсегда?! – Лариса опять сделала круглые глаза.
– Сядь, ради бога, я не могу смотреть на тебя в таком виде... – Колов снял фуражку, вытер лоб и опустился в кресло.
– Прошлый раз ты хотел видеть меня именно в таком виде. – Она обиженно передернула плечами. – Говорил, что именно такой мой наряд тебе нравится. Вот я и подумала, что...
– Что ты подумала?
– Я подумала, что ты говорил эти слова не только потому, что выпил коньяка, – закончила она жестко. – Извини, дорогой, сейчас прикрою срам, чтобы сделать тебе приятное.
Колов вскинулся, хотел ответить что-то резкое и злое, но, увидев, как Лариса, отбросив полотенце, пытается попасть в рукав халата, промолчал, подождал, пока она повяжет пояс и сядет в кресло.
– Ты брала пистолет? Если брала – отдай. И мы останемся друзьями. Обещаю.
Лариса помолчала, поиграла кисточкой халата, глядя в окно, скорбно опустила голову.
– Ты мне не веришь, – проговорила она с трудом, и одинокая слезинка упала ей на руку. – Я все поняла... Ты меня не любишь. И тогда не любил.
– Как я могу тебе верить, если пистолет исчез вместе с тобой в то же утро?! – вскричал Колов.
– Может быть, он исчез еще вечером?
– Как?
– Не знаю, о каком пистолете ты говоришь, но вечером я видела у тебя в руках... Ты хотел пойти пострелять...
– Я? Пострелять? В кого?
– Ты хотел показать, как это делается... Я отказалась, но ты все-таки пошел...
– И стрелял? – растерянно спросил Колов.
– Не знаю... При мне... При мне вроде нет...
– Но выстрелы ты слышала?
– Я в этом не разбираюсь...
– Но грохот, грохот был?
– Что-то грохотало... Может быть, гром, может, кто-то пробежал по листу железа, может, это были и выстрелы... Я ведь, Гена, в тот вечер тоже немного выпила... Наверняка больше бутылки... Я как чувствовала, что такого коньяка мне уж не попробовать.
– Не прибедняйся! Голдобов пьет коньяк не худший.
– Гена, возможно, у него есть коньяк даже лучше твоего, но угощает он только водкой.
– Не может быть! – вскричал Колов изумленно.
– Я говорю то, что знаю, – Лариса нерешительно протянула руку и провела пальцем по колену Колова. Он поймал ее ладонь, заставил посмотреть себе в глаза.
– Послушай меня, Лариса... Ты очень красивая женщина, и мы могли бы с тобой надолго стать очень близкими друзьями... Я надеюсь, что это еще возможно... Я бы очень этого хотел. Но пистолет – это из другой области. На нем номер, этот номер числится за мной. Слишком многое на кону. Сейчас те ребята, которые остались на площадке, сделают обыск. Не возражаешь?
– У меня? Здесь? Сейчас?
– Да. У тебя. Здесь. Сейчас.
– А если буду возражать? Обыска не будет?
– Он будет в любом случае. Но если ты очень уж против, то я проведу обыск официально. С понятыми, протоколом и так далее. А если возражать не будешь, то мы все сделаем, можно сказать, в узком, почти семейном кругу.
– Эх, Гена, – проговорила Лариса и, поднявшись, подошла к окну. Обхватив себя руками за плечи, она смотрела на листву, на прохожих, изредка мелькавших во дворе, потом подошла к кровати и с размаху упала на спину. – Валяйте!
– Ты должна понять...
– Тебя что-то смущает? Чего ты ждешь?
– Может быть, пока посидим на кухне? – предложил Колов.
– А вдруг пистолет спрятан как раз там?
– Вообще-то да. – Он прошел в прихожую, открыл дверь, впустил в квартиру двух хмурых ребят. – Приступайте, – сказал он. – Начните с кухни. Потом хозяйка перейдет туда варить кофе, а вы займетесь остальным.
Закинув руки за голову, Лариса безучастно смотрела в потолок. Колов помялся около нее, сел в кресло, пытался что-то сказать, но Лариса не отвечала. Изредка по ее губам пробегала скорбная улыбка.
– Скажи мне, Гена, – наконец произнесла она негромко, – скажи мне вот что... Ты действительно ищешь пистолет или же обыск понадобился для чего-то другого?
– Не понял? – Колов вскинул брови.
– Не надо прикидываться дураком... Я прекрасно знаю, что вы заметаете следы, не хотите, чтобы был пойман убийца Николая... Я достаточно повертелась среди вашего брата... Среди таких вот начальничков – генералов от общепита, генералов от партии, генералов от милиции. Все вы одним миром мазаны. Все готовы напоить бабу, тем более что покупать коньяк не приходится, вам его приносят в кабинет, на дачу, в квартиру... Так что пьянки, закуски обходятся недорого... Потом вы залезаете на бабу, на ней же и засыпаете, забыв, зачем забрались, – Лариса заговорила громче, почувствовав, что ребята на кухне прислушиваются к ней. – А потом готовы прийти с обыском, чтобы вернуть потерянные по пьянке носки, трояки, трусы, пошитые женой... Вот наутро, допустим, после такой дикой ночки перепутаете мундиры, перепутаете кабинеты и телефоны... Никто даже этого не заметит. Ты завтра уйдешь в горсовет, Первый сядет на твое место, прокурор сделается начальником общепита... И все будет продолжаться, как и сейчас... Ты пришел к бабе, которую напоил, – голос ее зазвенел, – изнасиловал...
– Что ты несешь? – Колов в ужасе оглянулся на сотрудников.
– А почему мне так не сказать? Я могу так сказать. Я пришла к тебе по делу, принесла документы, которые выводили на убийцу моего мужа. С этими же документами я была у твоего собутыльника Анцыферова, этого красивенького прокурора... Мудак! Вы заинтересовались? Да ничуть! – Оба сотрудника стояли в дверях и внимательно прислушивались, готовые исчезнуть, едва лишь Колов обернется. – Анцыферов насмерть перепугался, принялся тебе звонить, ты, сколько мог, отпихивался, но потом все-таки согласился принять, поговорить со мной. И что же? Дал команду, вызвал следователя, группу захвата? Нет, Генуся... Ты открыл сейф и вынул коньяк... Потом усадил в машину, увез на дачу, затащил в постель...
– Остановись, Лариса! Иначе ты пожалеешь...
– Генерал! И ты меня пугаешь? Дешевка... Заметались вы, заметались... И Голдобов, и Анцыферов, и ты вот заплясал, как вошь на гребешке... Тоже еще, пистолет он ищет... Знаю я, что ты ищешь... Письма, документы, расписки, накладные.
– Но у меня действительно пропал пистолет! – вскричал Колов.
– Пить надо меньше, – спокойно сказала Лариса. Она уже поняла, как остановить обыск. Нужно говорить Колову дерзости, а он не потерпит, чтобы все это слышали подчиненные.
– Прекрасный совет! Для тебя же!
– Да, но я не устраиваю обысков в чужих квартирах... Незаконных обысков без ордеров. Не прячу убийц. Мне не несут взятки. Я не вступаю в сговор с прокурорами, которых годами подкармливают общепитовские генералы. С тобой Голдобов чем расплачивается, Гена? – Заметив краешком глаза, что сотрудники скрылись в прихожей, не вынеся столь суровых разоблачений, Лариса заговорила громче: – Ты вот коньячок выпьешь, рыбку скушаешь и небось забыл? А у меня все записано. Оприходовано. И снимочки сделаны, и свидетели уж свои показания написали. На крючке вы, ребята, на крючке...
– Лариса, тебе придется отвечать за эти слова!
– А тебе – за дела. Я знаю, что могу уже не выйти из этой квартиры, знаю, кого ты привел... Вольете в меня бутылку водки, откроете краники на кухне и пожалуйста... Не выдержала жена разлуки с любимым мужем... А, Гена? И записку можете заставить написать... А что, пальцы в дверь зажмете – что угодно напишешь... Я ведь знаю, с кем имею дело. Мой Николай не первый! И не последний. После него уже были похороны...
Колов молчал. Думал, как поступить. И Лариса поняла – где-то она переступила допустимую грань. В квартире сгустилась опасность. Голдобов предупреждал ее. Она тоже замолчала, прикидывая, что делать.
– Ребята! – тихо позвал Колов в наступившей тишине. – Тут вот что у нас получилось. – Он помялся, оглянувшись на Ларису. И в тот момент, когда Колов снова обернулся к сотрудникам, чтобы закончить приказание, она схватила со столика тяжелый керамический светильник и изо всей силы запустила в окно. Легкая гардинная ткань не смягчила удар, и большое двойное стекло с оглушительным звоном вывалилось наружу. Воспользовавшись замешательством гостей, Лариса вслед за светильником швырнула телефон, а потом и сама, высунувшись из окна, закричала что-то истошно и тонко. Колов вскочил, схватил ее поперек туловища, оттащил от окна, бросил в прихожую, но больше сделать ничего не успел. За окном раздались обеспокоенные голоса, кто-то попытался заглянуть в квартиру.
