Затем Джаред быстро перешел к разыгрыванию политической стороны дела.
– Итак, вы хотите устроить грандиозный процесс? Чтобы мировая пресса в течение нескольких месяцев копалась в нашем грязном белье? Чтобы Управление, морская пехота и ФБР на глазах у всех сцепились в беспощадной схватке? Но вы должны понимать, что хорошего от этого не будет никому. Я знаю, что администрации это не нужно, и, готов поспорить, самое позднее через неделю там оценят ситуацию, и вы получите приказ идти на попятную. Полагаю, вы обнаружите, что я слишком большая фигура, чтобы дать мне упасть. Потому вот что скажу: слушайте мое предложение. Я немедленно подаю в отставку и исчезаю еще быстрее. У вас нет против меня абсолютно никаких улик, кроме той, что номер моего телефона оказался у какого-то придурка, одержимого оружием. С чего вы решили, что это я дал ему телефон и снаряжение? Вы ни за что на свете не сможете это доказать, потому что, в конце концов, мы – это Управление, и мы наловчились скрывать подобные вещи. И еще задумайтесь вот над чем: по большому счету, я ведь добился своего. Я оказал такое давление на службы безопасности, что хотя Круса и не взяли, никто не смог добраться до Зарси. Он получит свою медаль, – Диксон театральным жестом сверился с часами, – через несколько часов в Белом доме, который является неприступным. Завтра он улетает отсюда, и в этой маленькой партии я одерживаю победу. И в качестве подарка на прощание я воспользуюсь своим значительным влиянием, чтобы добиться для Окада повышения, хотя, на мой взгляд, ей следовало бы предъявить обвинение в измене. Ее карьера пойдет в гору, возможно, она даже получит мое бывшее кресло, под новым главой афганского отделения. Ее ждет потрясающее будущее, вот только, к сожалению, она не сможет отобедать со мной, что явилось бы для нее такой радостью.
Он продолжал и далее в таком же духе. Тем временем Сьюзен должным образом проинформировала руководство ЦРУ. Специальная комиссия начала изучать предъявленные Диксону обвинения; срочно созвали совещание, посвященное потенциальным проблемам связи с общественностью, и одновременно с этим в Белый дом и Министерство юстиции направили предложения свернуть расследование и ограничиться отставкой Диксона. Похоже, главным беспокойством стало то, что какой-нибудь журналист пронюхает о случившемся, и тогда разверзнется преисподняя.
– Порой мне кажется, что эти люди полностью растеряли моральные принципы, – заметил Свэггер. – Для меня все ясно как белый день, и рассуждать тут нечего. Этот подонок – убийца. Он убил Скелтона, тридцать одного афганца, полковника Чемберса, девятерых филиппинцев и четверых полицейских. Ему нужно всадить иглу в вену. Конец истории.
– Все не так просто, – возразил Ник. – В морской пехоте есть только «мы» и «они». В Вашингтоне есть «мы», а также «мы, которые с нами», «мы, которые не определились, с нами ли они», и еще всевозможные «мы, которым все равно». А другая сторона – наши заклятые враги. Это «они», и так получилось, что выступают они против «нас, которые мы». Но у этих «они» есть свои «мы», которые против «нас», а также великое множество тех, которым ни до чего нет никакого дела. И, наконец, между двумя крайностями «нас» есть еще тысячи тех, кто пока что не определился и ждет сигнала от администрации, от знающих людей, от прессы, из штаба партии, от профсоюза или из Интернета насчет того, которые из «нас» действительно «мы». И должен еще добавить, что все «мы» всегда правы на сто процентов и еще ни разу, никогда не признали своих ошибок в оценке, анализе, выполнении или связях с прессой. Чертовски нефункциональная система, но, по крайней мере, можно сказать, что она не работает. Никогда не работала и никогда не будет работать. Боб, я тебя предупреждал, чем все закончится. Сержант Крус, сожалею, что вынужден вас шокировать, однако политические соображения сыграют свою роль. Полагаю, нам придется довольствоваться вот чем: Управление хорошенько встряхнут – прощайте, Джек Коллинз и все, кто был в его клике, – а Диксон получит небольшой срок, лет пять, которые он потратит на написание книги, где выставит себя самым умным из присутствующих. Такое вполне возможно.
– А как же скандал? – спросил Боб.
– Ну, сейчас средства массовой информации не особо горят желанием дискредитировать нынешнего президента. Они так усиленно его поддерживали, что завязаны с ним. В любом случае разве ты собираешься свистнуть своего давнего знакомого Дэвида Банджакса? Мне почему-то так не кажется. Так что все это не попадет в газеты и выпуски новостей.
– Можно мне кое-что сказать? – спросил Крус.
– Валяйте.
– И снова мне кажется, что вы принимаете все на веру. Добро одержало маленькую победу, в отношении Два-два восторжествовала хоть какая-то справедливость, но на этом конец, все позади. Однако, быть может, это не конец. Возможно, все только начинается.
– Ну вот, опять карусель с теорией заговоров, – пробормотала Сьюзен.
– Мэм, мне известно, как вел себя в Калате Зарси. Я видел молодых ребят из морской пехоты, разорванных в клочья бомбами, заложенными его людьми, которые после этого укрывались в его неприступном особняке. Не представляю, как с ним могла так быстро произойти эта «перемена», о которой все говорят.
– Сержант Крус, – сказала Сьюзен, – должна вам напомнить, что наши люди несчетное количество раз проверяли Зарси со всех ракурсов, используя все имеющиеся в нашем распоряжении технологии, от специальных препаратов и полиграфов до психологической оценки и лишения сна. Он сам вызвался на это – и легко прошел все испытания. Если он и скрывает что-то, нашей науке не по силам это обнаружить, а лично для меня, по крайней мере, это означает, что он ничего не скрывает.
– Сержант Крус, вы выдающийся человек, – сказал Ник. – Мужественный, стойкий, на мой взгляд, единственный, кто может сравниться с присутствующим здесь сержантом Свэггером. Однако у нас нет ни крупицы доказательств того, что на сегодняшний вечер что-то намечено. Если бы у нас было хоть что-то, поверьте, я действовал бы без промедления. Но я…
Зазвонил телефон. Гм-м. Ник помнил, как он распорядился, чтобы никто его не беспокоил.
Он снял трубку.
– Ник, это ты? Господи, как же трудно было тебя найти!
– Извини, Джим, но у нас сейчас…
– У меня есть кое-что для тебя на этого Зарси.
Редакционная статья «Нью-Йорк таймс»,
утренний субботний выпуск
Нужно поздравить нашу администрацию за ее героическое решение, несмотря ни на что, провести запланированную церемонию награждения кандидата на пост президента Афганистана Ибрагима Зарси «Медалью свободы». На это никак не повлияли кровавые события, произошедшие вчера вечером в Вашингтоне, в ходе которых четверо полицейских убиты и многие ранены двумя вооруженными целым арсеналом самого современного оружия боевиками, чьи личности до сих пор не установлены. Остается непоколебимым решение администрации добиться мира в регионе, раздираемом нескончаемыми войнами, и тем самым обеспечить вывод американских войск.
Хотя подробности пока неизвестны, характер действия боевиков однозначно свидетельствует о том, что это или ультраправые доморощенные террористы, или сионистские экстремисты, а может быть, и то и другое вместе. На самом деле у тех, кто придерживается крайних взглядов, гораздо больше общего друг с другом, чем у ответственных умеренных последователей тех же течений.
Необходимо также отметить самого мистера Зарси за проявленное мужество и стойкость. Можно только восхищаться его беззаветной преданностью делу мира, стремлением восстановить свое доброе имя, запятнанное его политическими противниками, пытавшимися повесить на него прозвище Палач, и готовностью стать символом миролюбивого ислама, открытого к сотрудничеству. Нашей администрации несказанно повезло, что она нашла такого человека, а ему повезло, что администрация его поддержала, и все мы в выигрыше от таких плодотворных отношений.
Гостиница «Четыре времени года»,
номер люкс 500,
Северо-западная М-стрит,
Вашингтон, федеральный округ Колумбия,
18.00
Костюм от одного из лучших нью-йоркских портных Джея Коса, из легкого темно-серого итальянского шелка, сидел превосходно, но не с кричащим, а приглушенным изяществом; слишком светлый для похорон, слишком темный для ночного клуба, как раз то, что надо. Золотые запонки от Тиффани, большое вам спасибо. Да будет тебе слава, Аллах, и воздадим тебе хвалу.
Носки: египетский хлопок, черные, от Джона Фейтца. Ботинки, опять же сшитые на заказ Дж. Клеверли, поставщиком двора Ее Величества, с Джермин-стрит, Лондон. Галстук – красный, с мельчайшими, едва различимыми золотыми блестками, от «Андерсон и Шеппард», также с лондонской Джермин-стрит. Сорочка, разумеется, тоже сшитая на заказ, ослепительно-белая, как зубы голливудских кинозвезд, опять же от «Андерсон и Шеппард» с Джермин-стрит.
