Подполковник разлил виски по рюмкам, поднял свою, грустно вздохнул, подумал и сказал:
– Не дожила…
– Это ты о чем? – поинтересовалась Лариса.
– О бутылке. И профессиональном празднике.
– Ну, этого следовало ожидать, – пожала плечами Лариса.
– Ты это у меня брось! – нахмурил брови Карташов. – Знаешь же, что в милиции умных не любят. Вот Гунин тебе скажет.
– Так точно! – по привычке пробасил старший лейтенант, не особо вдумываясь в смысл слов своего начальника.
– Ну, поехали, – сказал подполковник. – Чтобы глухарей этих больше не было. Хотя бы до конца года.
Тост все дружно поддержали. Подполковник не стал выдерживать долгую паузу и наполнил рюмки снова. Виски и впрямь было отменного качества, пилось легко, и Лариса, закусывая ветчиной и сыром, понемногу успокаивалась и избавлялась от дурного осадка, связанного с нераскрытием дела. Карташов же впал в какое-то сентиментально-философское настроение и принялся рассуждать вслух.
– Вот скажи мне, Гунин, – разглагольствовал он, глядя в глаза лейтенанту, – зачем люди убивают друг друга? Что им мирно-то не живется? Сами на нары рвутся, нам глухарей подкидывают…
– Не могу знать, товарищ подполковник! – честно ответил лейтенант.
– Ну, если глухарей подкидывают, значит, на нары не все попадают, – заметила Лариса.
Подполковник вспыхнул.
– Вот именно! – стукнул он кулаком по столу. – Не все! А должны все! Тогда и глухарей не будет, и убийств, может, меньше станет. Хотя вряд ли… Эх, ну надо же, а! Нехорошо квартал начался, примета дурная. Если так же и закончится, все без премий к Новому году останемся.
Гунин насупил брови, но ничего не сказал. В принципе, он получил свою премию уже в Оренбурге, от Фикретова, но, естественно, не стал об этом распространяться.
– Так, ну ладно. Давай ближе к телу. Что у тебя с этим франтом? Как его, фамилия какая-то дурацкая…
– Дмитрий Матюшкин, – ответил Гунин. – Ничего. Сидит, не колется.
– Должен расколоться, Гунин, должен! Ты понимаешь, что от этого зависит?
– Так точно, – сказал Гунин. – Раскрытие преступления.
– Премия твоя от этого зависит, Гунин, понятно?! – повысил голос Карташов. – Совсем ни о чем не думаешь!
– А я вот не верю, что это он убил Солодова, – покачала головой Лариса.
– Ну, как всегда! – развел руками Карташов. – Она не верит! Тебе вообще непонятно что нужно!
– Почему же? Мне нужно, чтобы был пойман настоящий убийца, – возразила Лариса.
– А этот, значит, ненастоящий? – спросил Карташов и сам же себе ответил: – Ну, конечно, ненастоящий. Его же не опознали.
– Да и потом, посуди сам, ну не вяжется: сначала убил, потом приходил, перерыл всю квартиру, затем вернулся ночью, пытался замок вскрыть, а теперь вот снова явился и вежливо так – разрешите, мне нужны документы вашего батюшки! Кто он такой, этот Матюшкин?
– Ассистент на кафедре, – ответил Гунин.
– А послали его эти, как их там…
– Преподаватели! – подсказал Гунин.
– Вот-вот! По репе даватели! – пошутил Карташов, и Гунин внезапно раскатисто захохотал, чем немало удивил не только Ларису, но, похоже, и самого подполковника.
– Понравилась шутка, да? – обрадовался Карташов. – Вот и мне нравится. А знаешь, что мне не нравится? А то, что глухарь у нас висит, Гунин, – снова вздохнул подполковник. – И поэтому давай выпьем с горя! Тут вот и частный сыск спасовал, понимаешь…
Лариса не стала комментировать это заявление. Выпитое виски сыграло взбадривающую роль, и Лариса вдруг почувствовала, что не хочет сдаваться. Правда, она не знала, что предпримет дальше. Вот отоспится, успокоится окончательно, тогда и подумает. А сейчас надо выбросить из головы это убийство.
– Так вот я и говорю, что надо его колоть! – с каким-то тупым упрямством снова вернулся на круги своя Карташов. – Они его послали – значит, он что-то знает, вот его и надо колоть.
– Кого их-то? – поневоле снова включилась в спор Лариса. – И за что, главное? Как ты докажешь, что они его послали убивать, а не просто поговорить? Он что, сразу не мог взять эти документы? По-моему, это тупиковая версия. Хотя ясно, что охотятся они не за планом работы кафедры. Кстати, эти документы не нашли?
– Не-а! – махнул рукой Карташов. – Сегодня с утра искали, все перерыли. Методичек там до чертовой матери, а плана нет. Все перерыли, ничего не нашли. Но это не имеет значения. Не за этим он лез. Мы, конечно, можем пойти побеседовать с ректором, деканом Борщевским, которого он назвал, а толку-то? Они то же самое и скажут. Сделают невинные хари и скажут ерунду про методички и планы. Вот поспешил ты, Гунин, пистолет-то вынимать! Пускай бы он прошел, поискал… Может, что бы и нашел.
– А по-моему, здесь дело тухлое, Олег. Ничего бы он не нашел.
– А я тебе сразу говорил, что оно тухлое! – как бы даже обрадовался подполковник. – Парень этот железно стоит на своем, да у него и алиби, похоже, на день убийства, как выясняется… Короче, не знаю я, что делать. Ты вот у нас мастер великий по неожиданным версиям, – Карташов взял Ларису за руку, – вот и подскажи, а то мы здесь люди без фантазии. Вот Гунина даже возьми…
Котова молчала. Ей очень хотелось возразить Карташову, да что тут скажешь… Не хотелось снова перемалывать одно и то же.
– Олег, вот мы сейчас допиваем виски, а разговоры у нас нудные. А когда оно совсем кончится, нарисуется ли истина на дне бутылки? – Лариса поймала себя на мысли, что сама начинает нести какую-то пьяную чушь. – Поэтому беседы наши должны быть легкими, непринужденными, как водится между старыми друзьями.
– Согласен! – повеселел Карташов. – Давай, Гунин, говори тост.
Гунин кашлянул и басовито гаркнул:
– За милых дам!
– И то хорошо, – удовлетворенно крякнул подполковник.
Выпили еще. И с каждой рюмкой у Ларисы крепко ощущение, что все это нагромождение версий, событий, сопоставлений – лишнее. Мысли как-то вдруг упростились, стали яснее и даже, как ни странно, светлее. И она подумала: «А какого черта загадывать ребус? Карташов сейчас, может быть, прав, как никогда: нужно попроще».
– Олег, ты меня все время ругал за фантазию. Хотя она и оказывалась часто к месту, – начала Лариса. – И я вот о чем подумала: если действительно не фантазировать. А посмотреть на дело просто…
– Погоди, я что-то не понял… – Подполковник в это время рассказывал Гунину какой-то комичный случай из своей практики и действительно не вник в смысл сказанного Ларисой.
– Этим преподавателям, конечно, была выгодна смерть Солодова. Но это слишком сложно… Кого-то нанимать, чтобы уничтожить свидетеля своих махинаций, ведь можно просто нанять адвоката и отмазаться. Да и не та это среда, где процветают заказные убийства. А что, если вообще бытовуха, а, Олег?
– Ну, ты снова смерть дочери и всех ее кавалеров вспомнишь? – поморщился Карташов.
– Нет, не то. Еще проще. Самый простой мотив… Какой?
– Какой? – переспросил Карташов, уже запутавшись в словах Ларисы и хлопая глазами.
– Материальный! Проще говоря, деньги. Или квартира. Денег у Солодова особо не было, а квартира была. И кстати, сын тут приехал неожиданно, а вскоре после этого убийство и случилось.
– Если ты про падчерицу, то там алиби, – напомнил подполковник.
– А вот этот франт загадочный… Он не мог по ее просьбе действовать?
– Это уже совсем сложно, – пожевал губами подполковник. – Ты снова скатываешься на свои излюбленные извилистые ходы. Франт и эта, как ее… Зина – пара неподходящая. А чтобы нанять его, нужны деньги. Откуда у нее деньги? С квартиры, что ли, расплачиваться?
– А если там дела любовные? – не унималась Лариса. – Никто же не знает, между прочим, есть ли у нее кто-нибудь и какие были отношения с отчимом.
– Подождите, – вдруг бухнул Гунин. – Так у нее есть этот… как его… Жора, который стекло разбил. Только он совсем не франт, а наоборот.
– Жора? – переспросил подполковник. – А он кто? Франт? Ты его старикану показывал?
– Никак нет. А что его показывать? Он по приметам совсем не проходит. И мотив отсутствует. Они с этой Зиной как кошка с собакой, все говорят.
Лариса вздохнула. Опять ничего не получалось. И снова она принялась размышлять над этим дурацким делом, хотя уже убедила себя, что все лучше отложить на потом! Но внутри что-то словно подхлестывало ее, и Лариса уже не могла удержаться.
Все как-то нелогично, по-дурацки, все запутано… Вроде бы убийство продуманное, но у тех, кому оно выгодно, – алиби. Затем непонятные какие-то поступки, бесполезный разгром квартиры, ковыряние в замке… Словно кто-то издевается над ней и милицией, играет в детскую игру, подкидывая следствию новые и новые ложные версии. А что, если все это и есть игра? Да нет, она снова увлеклась, снова начинает идти по сложному пути.
А самый простой – Жора Серегин. Убийство, что называется, по пьянке, под горячую руку. Тогда к чему этот франт? А может быть, он вообще просто левый человек, шел в другую квартиру? Но почему тогда никто не видел Жору? И зачем, с другой стороны, Жоре маскироваться, если он просто шел выпить с Солодовым и, возможно, помириться? А зачем ему мириться, если они с Зиной на ножах? Чтобы деньги легче давали? Кстати, и дальнейшие заморочки с погромом в квартире и попыткой проникнуть туда ночью похожи на него. Нужны были деньги, искал, забрал, а заодно и украшения Зины. А ночью пришел, потому что выпить хотелось, а не на что. Боялся, что Зина не даст, крик поднимет, вот и полез тайком.
