Вот и Алена не заметит. Уж он постарается.
В ДОМЕ НАПРОТИВ
- Я хочу посмотреть, как вы живете.
Это было уже не в первый раз, но почему-то сегодня просьба брата застала Костю врасплох. То ли он слишком увлекся новым ощущением возможности сопротивляться отцу, то ли подсознательно искал повод позвонить Миле, но если раньше он находил убедительные аргументы для Вадика, то сегодня даже не пытался их искать и сразу согласился.
- А доктор разрешит тебе уйти?
- Разрешит. Я уже спрашивал у него.
- Я должен сам спросить, - строго ответил Костя, по многолетней привычке чувствуя себя старшим и во всем ответственным за брата-близнеца.
- Спроси, - Вадик пожал плечами и поерзал на скамейке. - Он как раз сегодня дежурит. Иди, я тебя здесь подожду.
Костя, мгновение поколебавшись, отправился в корпус, на третий этаж, где находилось отделение, в котором лежал Вадик. Доктор - Дмитрий Вениаминович - сидел на диванчике рядом с сестринским постом и что-то сердито объяснял пожилой женщине, навещающей здесь дочь. Эту женщину Костя видел часто, и почти всегда она плакала, и парень ее жалел, хотя и не знал, из-за чего она плачет. Просто жалел, и все.
Увидев Костю, Дмитрий Вениаминович коротко кивнул ему - дескать, подожди минутку, я сейчас освобожусь. Костя послушно отошел в сторонку и принялся разглядывать прикрепленные к стене плакаты наглядной агитации о вреде наркомании и опасности лекарственной зависимости. Нового ничего не почерпнул, потому как плакаты эти висели здесь давно, и Костя неоднократно имел возможность ознакомиться с их душераздирающим содержанием Женщина наконец ушла, и по ее вздрагивающей спине он понял, что она снова плачет.
- Дмитрий Вениаминович, я насчет Вадика… Он хочет съездить домой. Как вы думаете, ему можно?
- Можно, - улыбнулся врач. - Даже нужно. Я думаю, встреча с родителями в привычной обстановке, среди любимых вещей, в родных стенах ему не помешает.
Костя открыл было рот, чтобы возразить, но спохватился, вспомнив, что доктор ведь не знает об их временном жилище и о том, что нет там никаких любимых вещей и уж тем более родных стен. И не нужно ему знать.
Пусть Вадька съездит, посмотрит, как они живут, и, может быть, скажет матери с отцом какие-то такие слова, которые заставят их остановиться, одуматься, прекратить этот балаган. Вадька, конечно, младший, слабенький и больной, он в депрессии, но он умный, он всегда умел находить необычные слова и видеть события в необычном свете.
- Значит, я смогу завтра его забрать? - спросил он.
- Пожалуйста. Только, Костя, это уж на твою ответственность, чтобы без глупостей. Вадик постоянно принимает сильнодействующие препараты, так что алкоголя - ни капли, даже пива ни глотка. Ты меня понял? И исключить любые психотравмирующие факторы.
- Какие? - не понял Костя.
- Ну как какие… Те, которые могут вызвать у него тяжелые мысли и переживания. Ты же учишься в институте?
- Учусь.
- А Вадик не поступил. Он может болезненно воспринять это различие Видишь ли, одно дело - абстрактно знать, что ты учишься, и совсем другое - видеть реальные доказательства, свидетельства того, что у тебя теперь совсем другая жизнь, такая же, какая могла бы быть и у него, но не получилась. Учебники там всякие, конспекты, телефонные звонки однокурсников, фотографии веселой студенческой жизни и все такое. Ну, ты понимаешь, о чем я?
- Понимаю, - кивнул Костя. - Я к завтрашнему дню все приберу, чтобы в глаза не бросалось.
- Вот и правильно. И с родителями поговори, подготовь их. Особенно важно, чтобы встреча Вадика с отцом прошла гладко. Ты ведь знаешь, что твой брат очень переживает, оттого что отец не приезжает к нему в больницу?
- Папа очень много работает, на трех работах вкалывает, - принялся врать Костя, - и в выходные, и в праздники, у него совсем времени нет, он тоже переживает, что не может к Вадьке вырваться, но нужно же зарабатывать, у вас тут дорого…
- Конечно, я понимаю. Для Вадика важно услышать от отца, что тот его любит, не осуждает и не считает слабаком. Постарайся объяснить это своему папе. Если ты не уверен, что сможешь договориться с ним, тогда лучше не затевай эту поездку, вся наша работа может пойти насмарку. Отец завтра будет дома?
Этого Костя не знал, завтра суббота, все будет зависеть от того, чем собирается заняться Враг, сидеть дома или куда-нибудь уехать, по делам или на дачу. Но так ответить Дмитрию Вениаминовичу он не мог, ведь он же сам только что вдохновенно наплел про то, как много отец работает, и по выходным, и по праздникам. Если признаться, что отец может днем оказаться дома, то сразу возникнет вопрос, почему он не приезжает к Вадику.
- Н-не знаю, - пробормотал он, - вообще-то вряд ли, он же работает…
- Ты мог бы отвезти Вадика к нему на работу, это было бы совсем неплохо, завтра суббота, пусть парень увидит, что отец действительно работает, что он занят и не избегает его, а просто не имеет возможности приезжать даже в выходные. Но только при условии, что твой отец будет вести себя правильно. Хочешь, я сам позвоню ему и поговорю, объясню?
- Нет-нет, - торопливо отказался Костя, - не нужно. Я сам ему все объясню. Он очень любит Вадьку и скажет все, что нужно. А в какое время завтра можно его забрать?
- Да в любое. Можешь увезти брата сразу после завтрака и привезти вечером, часам к восьми. Я скажу медсестре, чтобы дала ему с собой все препараты, только ты уж сам проследи, чтобы он все принял вовремя. Ты ведь парень ответственный, так что я на тебя полагаюсь.
На первом этаже корпуса, в холле, висели на стене телефоны-автоматы, и Костя, в очередной раз сердито вспомнив о мобильниках, которые сегодня есть у всех, сунул в прорезь карточку и набрал номер Милы. Уж у Милы-то мобильник был, и девушку его звонок застал на Клязьминском водохранилище, где она вместе с компанией друзей валялась на пляже. Голос у нее сперва был суховатым и напряженным, но, услышав Костину просьбу, она как-то сразу смягчилась и тут же согласилась помочь.
- Без вопросов, Костик. Когда нужно?
- Завтра, часов в двенадцать. Сможешь?
- Постараюсь. Тебя у дома забрать?
- Не обязательно, - заторопился Костя, - я и на метро до больницы доеду, чего тебе лишний крюк делать.
Мне главное Вадьку привезти, а потом отвезти. Если тебе удобнее прямо к больнице…
- Мне удобнее побыть с тобой, желательно без свидетелей.
Костя все отдал бы в этот момент, чтобы увидеть, улыбается Мила или нет. Голос-то у нее строгий, как будто она выговаривает ему за провинность, обижается, что Костя отказался ехать с ней отдыхать и даже на подмосковный пляж ей приходится отправляться без него. Все-таки она замечательная, самая лучшая на свете! Маме она обязательно понравится. А Вадьке? И Вадьке тоже понравится!
- Мила… - он глубоко вздохнул, - я по тебе соскучился. Кончай дуться, ладно? Ты же видишь, я к Вадьке привязан.
- Завтра поговорим. В половине двенадцатого у твоего дома.
Через больничный парк, к скамейке, где дожидался брат, Костя мчался чуть ли не вприпрыжку.
- Завтра забираем тебя в двенадцать дня, - радостно сообщил он.
- Забираете? - прищурил близорукие глаза Вадик. - И сколько вас?
Костя ощутил болезненный укол где-то в груди. Вадька, похоже, надеется, что за ним на машине приедет отец, но впрямую спрашивать не решается, хорохорится, пытается выглядеть спокойным и ироничным.
- Ну…, это… - замямлил Костя, подыскивая нужные слова, и внезапно выпалил:
- Вадь, отец не может ничего планировать, я ведь тебе объяснял, он целыми днями у твоего доцента на хвосте висит. Я приеду за тобой с одной подругой, с моего курса телка. У нее своя тачка. Она нас отвезет домой, а потом назад в больницу.
- С подругой? Ты хочешь сказать, с твоей девушкой?
Осторожно, сказал сам себе Костя, Дмитрий Вениаминович предупреждал насчет этих…, как их там…, психотравмирующих факторов. У Кости есть девушка, да еще однокурсница, он с ней встречается, причем весьма интимно. А у Вадика нет ни однокурсников, ни девушки, ни личной жизни. Хотя все это могло бы быть.
- Она не моя девушка. Просто знакомая с тачкой.
По лицу Вадика было видно, что он не поверил. И уж точно не поверит, когда увидит Милу и Костю рядом с ней. Да ладно, подумал Костя, завтра разберемся.
Дома он пристально осмотрел свою комнату и устроил тщательную приборку Все учебники и конспекты - с глаз долой, а то они так и валяются кругом после сессии.
Костя сложил их высокой стопкой в угол комнаты, а впереди поставил стул, набросав на него джинсы, джемпера и майки. Вот так, одежки на виду, а студенческой атрибутики не видно. Закончив уборку, привычно сел у зашторенного окна и уставился на улицу сквозь щель между ветхими полотнищами. Отца не было, он еще утром уехал следом за Врагом и до сих пор не вернулся. Костя исправно нес вахту, наблюдая за домом напротив. Подъезд, в котором жил Враг, из окна виден не был, поле обзора покрывало пространство, начинающееся метрах в десяти от подъездной двери, но этого было вполне достаточно, чтобы видеть, как Враг уходит и приходит, точнее - уезжает и приезжает. Пешком к подъезду можно подойти и с другой стороны, но на машине - только со стороны проезжей части, которая из окна - как на ладони.
