бы себе в удовольствии пофантазировать на тему ограбления, а может, и убийства их владельца. Арутян наткнулся в Сети на давние слухи: дескать, у отца Бобби Прескотта где-то припрятаны дубли известных песен «Битлз», которые он помогал им записывать еще в незапамятные времена.
– Но вся штука в том, что мы имеем дело не с какими-то там альтернативными дублями известных произведений, а с полноценными, ранее никому не известными и никогда не исполнявшимися песнями Ливерпульской четверки!
– Да ладно? Неужели они вот так взяли и отдали их Прескотту-старшему?
– Ты сам подумай. Группа на грани развала. Денег – завались. Что им эти четыре песни? Взяли да и отдали! Тем более эти песни им, может, совсем не нравились.
– Но на письме ни одной подписи, тебя это не смущает?
– Думаю, что графолог нас рассудит и скажет, кто из Ливерпульской четверки написал это, – ответила Кэтрин и пожала плечами. – Кто еще мог отправить такое письмо Прескотту-старшему сразу после записи альбома «Abbey Road»? Наверное, в один из вечеров задержались на студии, устроили джем-сейшен и выдали несколько песен. Может быть, получились и не хиты, но кому какая разница? Это же «Битлз»!
– А Бобби, выходит, унаследовал записи от отца?
– Ага, а наш преступник, пронюхав про записи и дождавшись удобного момента, нанес удар и выкрал бесценные сокровища, – ответила Дэнс и обвела рукой осиротевшую полку.
– Дожидался какого-нибудь простачка, чтобы сделать того козлом отпущения. Тут Эдвин и подвернулся.
– Именно!
– Значит, в список подозреваемых попадают все знакомые Бобби, знавшие про его архив и легенду о потерянных песнях «Битлз». Как ты думаешь, а сумеет ли преступник продать их?
– Если это правда, то он запросто может рассчитывать на вознаграждение в несколько миллионов долларов. А коли умудрится продать эти песни напрямую какому-нибудь коллекционеру-отшельнику, то тут я даже боюсь предполагать, о каких суммах пойдет речь. Помнишь японца, арестованного за хранение краденой картины Ван Гога? Он ведь выложил пятьдесят миллионов, только чтобы единолично любоваться этим шедевром в своем подвале!
– Что ж, с мотивом определились, – сказал О’Нил. – Но кто преступник? Есть идеи? С массовкой этого триллера я еще познакомиться не успел, так что вся надежда на тебя.
Дэнс задумалась. Мозг усиленно заработал, мысли неслись галопом, перескакивая одна через другую, пока наконец ее не осенило.
– Я хочу, чтобы ты сделал кое-что.
– Как скажешь, – отозвался О’Нил. – Раздобыть улики? Допросить кого-то? Ты, конечно, с допросами справляешься лучше, но в любом случае я помогу чем смогу.
– Нет-нет, ничего такого пока не требуется. – Дэнс взяла напарника за плечи, и они вместе отступили на шаг. Кэтрин отошла, критически оглядела трейлер и сказала: – Все. Вот так и стой. Не двигайся.
С этими словами она выбежала на улицу.
– Ну это я запросто! – крикнул ей вдогонку Майкл.
Спустя полчаса Дэнс и О’Нил вместе с помощниками шерифа мчались сквозь полуденную дымку бабьего лета к гостинице, расположенной на Сорок первом шоссе.
«Ред руф инн» могла похвастаться хорошими и чистыми номерами, но гость, которого вот-вот собирались арестовать, в лучшие свои времена видывал отели и пороскошнее.
Четыре автомобиля бесшумно подобрались к гостинице.
Разумеется, Дэнс и О’Нил присутствовали на аресте чисто формально – дабы помочь детективам округов Фресно – Мадера. На славу народных героев они не претендовали, да и дело было вне их юрисдикции. Ко всему прочему, Кэтрин не собиралась нарушать слово, данное коллеге. Она честно передала бразды правления Пайку Мэдигану, но, поскольку старшего детектива недавно отстранили, всю славу и почет, похоже, придется делить помощникам местного управления шерифа.
Три полицейские машины и «ниссан» Кэтрин замерли на автостоянке перед отелем. Переглянувшись и поняв друг друга без слов, Дэнс и О’Нил одновременно улыбнулись, выскользнули из автомобиля и направились к пожарному выходу. Тем временем Арутян, Стэннинг и еще четверо помощников побежали по коридорам гостиницы к номеру, в котором – согласно камерам наблюдения – и остановился подозреваемый.
Как Дэнс и предполагала, перенервничавший преступник, завидев полицейские машины, попытался сбежать и буквально сиганул из окна на газон, где постояльцы регулярно выгуливали собак. Быстро очухавшись после прыжка, злоумышленник прижал к груди сумку для ноутбука и приготовился было дать деру, как вдруг заметил два направленных на него пистолета. Свои намерения сбежать он тут же оставил: Дэнс и О’Нил целились ему прямо в голову.
В следующее мгновение к их компании присоединились два хмурых помощника шерифа – белый и латинос. Они защелкнули наручники на запястьях, а Кэтрин Дэнс, прежде чем Барри Зиглера посадили в полицейскую машину, сняла с его шеи сумку с бесценными записями «Битлз», украденными из трейлера. Записями, стоившими Бобби Прескотту жизни.
Глава 49
– Вас выдал рост, – пояснила Дэнс.
Услышав это, Зиглер на заднем сиденье полицейской машины приуныл еще больше. Дверцу автомобиля пока не захлопнули, и трясущийся от страха Барри, позвякивая за спиной наручниками, сидел на всеобщем обозрении.
– Как я вычислила вас? Да очень просто! Тот, кто вломился в трейлер, должен был хорошо знать как самого Бобби, так и его архив – это же очевидно, – продолжала Кэтрин. – А еще быть на короткой ноге с группой Кейли Таун. Ну и плюс еще рост, как я уже сказала.
– А при чем тут рост?
– Барри, вы очень высокий. Свидетельница, заметившая тем утром взломщика, углядела в окне трейлера лишь грудь чужака. Выводы напрашиваются сами собой.
Именно поэтому Дэнс полчаса назад попросила О’Нила встать напротив окна трейлера, а сама выскочила наружу. На эту идею ее вдохновило одно воспоминание. Когда она в первый раз оказалась в жилище Бобби и подошла к полкам с записями – там, где Табата заметила чужака, – то столкнулась нос к носу с Мэдиганом. Отбежав к трейлеру Табаты, Кэтрин пригляделась и, конечно же, увидела физиономию О’Нила, маячившую в окне.
Означало это одно: взломщик был значительно выше О’Нила, которого тоже маленьким не назовешь – как-никак шесть футов. В окружении Бобби и Кейли Таун только Барри Зиглер мог похвастаться таким ростом.
– Вот дерьмо! – пробормотал Барри, окончательно признавая свое поражение. – Мне очень жаль. Извините меня. Даже не знаю, что и добавить. Пожалуйста, простите.
Сколько раз в жизни Кэтрин слышала подобные речи. Просто не счесть!
Конечно же, в десяти случаях из десяти это раскаяние означало одно: преступник сожалеет вовсе не о содеянном, а о том, что попался.
– Когда мы встретились с вами в доме у Кейли, вы сказали, что только-только приехали из Кармела. Я созвонилась с администратором этой гостиницы и, к своему удивлению, узнала, что Бобби Зиглер заселился – оказывается! – на следующее
