Том не стал сидеть сложа руки. Незамужняя одноклассница, столь тепло встретившая его по приезду, получила еще одну ночь любви с «балканским героем». На этот раз даме пришлось заплатить за услугу: она работала в риэлтерской конторе, причем не самого нижнего уровня и ее офис был напичкан информацией, часть из которой никоим образом не предназначалась для открытого распространения (к примеру, справочная база ГУВД).
Проведя наутро в кабинете подруги лишь один час, Том не только узнал, какая полезная штука компьютер, но и ответил на некоторые, очень важные вопросы. Оказывается, г-н Сташевский и не думал уходить в подполье. Он поступил значительно проще — открыл новую фирму, с красивым названием «Гадес».
«Гадес» располагался далеко, на Выборгском шоссе, за то в роскошном офисе. Таком роскошном и крутом, что Тома долго пытались туда не пустить, пока он внятно не объяснит, зачем пришел и почему ему обязательно нужен именно Сташевский. Наконец, входные церберы уступили его настойчивости и объяснили, как пройти в кабинет директора.
Том сразу узнал Сташевского. Тогда это был обычный отставник с усиками, одетый в помятый и потрепанный пиджачок фабрики им. Володарского. Теперь же перед Павлом сидел раскормленный тип, с гладко выбритым лицом, от которого разило изысканным кремом — от такого запаха бабы, якобы должны балдеть. Сташевский был одет в блестящий черный костюм, судя по всему, очень дорогой. Глаза были направлены на собеседника, но смотрел он в пустое пространство.
Еще Том обратил внимание, что рядом на диване сидят двое крепкий ребят в менее дорогих пиджаках. Оба шкафа ерзали на диване, показывая всем своим видом, что хотели бы как можно скорее переодеться в спортивный костюм и вернуться в спортзал на тренировку.
— И что же вы хотите от меня, гражданин? — так же глядя на картинку, висевшую на стене за стулом, на котором сидел Том, спросил Сташевский. Картинка судя по всему, была дорогой и подлинной. Она изображала человеческое жертвоприношение у ацтеков.
На удивление самому себе, Том был спокоен. Он подробно рассказал хозяину офиса о встречи с ним четырехлетней давности в том самом подвале. На господина Сташевского рассказ произвел благоприятное впечатление, казалось, он с удовольствием вернулся в те, почти забытые времена, когда он не имел ни дорого костюма, ни такого офиса, ни охраны. Наконец, когда долгое повествование было закончено, Сташевский предложил Тому минералки и заговорил сам:
— Помню, помню. Интересное было время. Хорошо, что ты мне напомнил как я начинал. Сейчас, правда, у нас уже другой профиль. Сам понимаешь, патриотизм не в моде. Ну, он и тогда был не в моде, просто я, дурак, это не понимал. Думал, надо служить Отчизне, даже когда она после десятилетней службы на невидимом фронте, тебя сапогом под копчик. Нет, я уже не дурак. Занимаемся мы туризмом и всем, что с ним связано: международными знакомствами, эмиграцией в благополучные страны, заграничной работой. На днях, кстати, из Швеции поступил заказ на две бригады по сбору клубники. Только, просят, девок не присылать, чтобы сразу на панель не пошли. Ты когда-нибудь клубнику собирал?
— Не нужна мне клубника, — тихо и безуспешно пытаясь скрыть ожесточение ответил Том. — Объясните…, объясни мне, где мои деньги.
— А ты разве не знаешь? — весело и непринужденно, почти как старому другу начал объяснять Сташевский. — Тебе же должен был Савельев передать, как представитель нашей конторы. Я ему позвонил и сказал, что с весны 1995 года вы должны получать все деньги на месте, договорившись с вашим командованием. Включая и те, которые были начислены до этого.
— Когда был звонок? — спросил Том, стараясь сдержать себя.
— Не помню. В феврале 95-го, вроде бы.
— Савельев погиб в начале декабря 94-го, — Том не слышал своего голоса, лишь чувствовал, как пальцы впиваются в стул, да воля, вся воля собранная в кулак не позволяет ногам встать, а рукам — поднять стул над головой.
— Я же русским языком сказал — не помню. Что, я должен помнить всех мертвяков? Я же не приходная книга кладбищенской конторы. И вообще, какая разница, кто когда умер? Самое главное — денег нет. Считай, что не было. И вообще, если ты пришел только за этим…
Том не успел сделать и одного шага, как уже был крепко схвачен за обе руки, а его подбородок уперся в поверхность дорогого офисного стола. Несмотря на вихрь мыслей в голове, он успел уловить одну из них: охрана работает профессионально, видно, далеко не в первый раз.
В коридоре мелькнула фигура еще одного амбала: хозяин офиса серьезно относился к кинутым воинам-интернационалистам.
— Братки, пустите, я уйду спокойно, — хрипло сказал Том.
— Ступай. Хоть ты парень нервный, я тебя прощаю, — усмехнулся Сташевский, как человек, которому почти бесплатно показали отличный спектакль. — Если твой загран в порядке, то можешь позвонить. Клубничка тебя ждет.
После этого хозяин офиса замолчал, ожидая потока ругани и проклятий со стороны посетителя. Но тот повернулся к нему затылком и шагнул к двери. Охрана — за ним, чуть придерживая за руки. Коридор был настолько широк, что оба амбала без помех могли идти по бокам.
— Мужики, я ухожу, — повторил Том. — Если вы меня тронете…
— Тогда катись по-быстрому, солдат неудачи. — Хохотнул один из охранников, а потом уже совсем заржал, восхищенный собственной шуткой. — Ты даже еще своего счастья не осознал, упрямый мужик. Недавно такой же клоун заходил, совсем нервным оказался. Мебель побил в приемной. Нам даже пришлось милицию вызвать, оформлять необходимую оборону. Ну, конечно, ничего страшного, ему больше пятнадцати суток бы не грозило, но их ему придется теперь не отсиживать, а отлеживаться. Ну ладно, прощай. Насчет клубники, кстати, это шутка. Там такие как ты не нужны. Еще раз заметим возле этого офиса, сам ляжешь на пятнадцать суток. Чего застыл? Топай, пока не помогли.
Последняя реплика была небезосновательной. Уже выйдя из здания, Том на минуту задержался, окинув быстрым взглядом и офисное здание, и парковочную площадку перед ним. Если бы кто внимательно заглянул ему в глаза, то назвал бы такой взгляд не столько злобным, сколько профессиональным.
Шкаф, именовавший себя «секьюрити», не ошибся. Уже вернувшись домой, Том позвонил Тиму и узнал, что тот находится в больнице с сотрясением мозга и двумя сломанными ребрами.
Том обшарил привезенные шмотки и в кармане грязных джинсов нашел несколько бумажек по пятьдесят долларов. Брату одноклассницы (с ней пришлось провести третью утешительную секс-ночь) он продал привезенную видеокамеру. Положил в карман все деньги и отправился на Юго-запад, на самый крупный рынок тех краев — «Юнону», раскинувшийся под холодными ветрами Финского залива…
* * *
В течение предыдущего вечера, Нертов пришел к убеждению, что наша милиция умна, рассудительна и сговорчива, в отличие от остальных граждан. Прибывший наряд повязал всех троих хохлов, почти не задавая вопросы хозяевам квартиры. Они отнеслись благосклонно даже к Маше, благо лейтенант сам имел дома ротвейлера.
За то потом начались проблемы с различными службами и жильцами подъезда. Пришедшая в себя соседка сверху Лариса Ивановна пыталась уверить всех подряд, что виновники потопа — клиенты ее нижней соседки. Впрочем, легкий психоз Ларисы Ивановны понять было можно: у нее не плавала только печь.
Аня долго объясняла, как было дело и ей, и работникам жилконторы, и почти всему подъезду, который, высыпал на лестницу. В конце-концов она захлопнула дверь, а по всему двору и дому немедленно разнеслись слухи, что в подъезде кто-то завел собаку-убийцу, которая растерзала нескольких человек прямо на лестничной площадке. Возникла и другая версия: собака-убийца сожрала всех шавок, которые содержала тетя Инна. Впрочем, ее подопечные выли не переставая, поэтому от этой версии скоро единодушно отказались.
Что касается «собаки-убийцы», то она почти не пострадала. Никаких повреждений Нертов не нашел.
Алексей, сколько мог, помогал девушке ликвидировать последствия потопа. Лишь звонок Арчи заставил его оторваться от этого замечательного занятия и отправиться в больницу к Марату. Уже ближе к ночи Юрист узнал про неприятное происшествие с Сахитовым. Ничего подробного в течение вечера выяснить не удалось, не смотря на то, что сыщики достаточно плотно отрабатывали версию о причастности Тимура Алиевича к покушению на хозяйку «Капители», а не только к происшествию на Загородном.
Следующим же утром в многострадальной квартире все было в порядке, не считая, естественно, того, что само жилье явно требовало косметического ремонта. Аня полностью убрала в квартире. Она даже подклеила отошедшие обои и лишь огромные пятна на потолке напоминали о случившемся. Алексей, помнивший вчерашнюю катастрофу, пришел в легкое изумление. Собака чувствовала себя совсем здоровой и уже успела нагадничать. Девушка решила разморозить кусок мяса на обед, а прожорливая псина подкралась и нагло совершила кражу. Все равно, Аня радовалась, целовала Машу, называла ее «спасительницей», а Нертову, запоздало решившему провести с собакой «воспитательную» беседу, смеясь, объявила, что он виноват в дурном воспитании собаки, поэтому ему, в наказание, на обед придется есть одни пельмени.
