только из-за нашего общего долга перед собачьей расой, но также ради спокойствия и безопасности нашего друга. Не говоря уж о том, что само по себе появление собаки в нашей истории – это великолепное дополнение. Совсем не лишне дать в спутники одной ищейке другую. – И Дойл улыбнулся, поглядывая на свой источник вдохновения, который в этот момент уплетал жареные яйца.
Эта штуковина приблизилась ко мне, обнюхала и осмотрела своими странными глазками. У меня никогда не было ни собак, ни кошек. Отец терпеть не мог домашних животных. Я отношусь к ним не так плохо, но никогда не мечтала завести питомца в своем доме. И мой пациент, насколько мне было известно, придерживался тех же привычек.
– Ох ты господи! – Я всплеснула руками. – Вам ведь не нравятся собаки!
– А мисс Понс не нравятся люди, – отметил мой пациент. – Вот почему я решил, что мы поладим: она занимается своим делом и не требует от меня ласки, я ее кормлю, но не ласкаю. В выигрыше обе стороны. И если, как заверяет меня доктор Дойл, мисс Понс еще и позволит мне выспаться, мы составим идеальную чету. Я знаю супружеские пары, которые бы нам позавидовали.
– Своим делом? Каким еще делом?
– Охранять меня. Какое еще может быть дело? Отныне ни одно существо не сможет подобраться к моей комнате ближе чем на пять ярдов так, чтобы мисс Понс не предупредила меня своим хрюканьем, будь то днем или ночью. Вот видите? Она уже захрюкала. Подождите, и сами убедитесь.
И действительно, в дверь вскоре постучались, и бедная служанка, пришедшая, чтобы забрать поднос, и не обладающая таким редкостным обонянием, как мисс Понс, а значит, и не сумевшая предвидеть ее присутствие в комнате, в испуге попятилась. Конечно, все разъяснилось после процедуры знакомства, однако было заметно ее вполне объяснимое желание поскорее убраться из комнаты. Когда девушка вышла, мистер Икс открыто возликовал.
– Работает безотказно. Огромное вам спасибо, доктор Дойл.
– В Кларендоне питомцы запрещены, – напомнила я. – Как вам удалось?..
– Ах, при нынешнем положении дел доктор Понсонби мне почти ни в чем не откажет.
– Вот почему я позволил себе дать мистеру Икс совет: не называть животное так, как он намеревался поначалу, – вставил Дойл.
Я спросила, каков был первоначальный вариант. Дойл явно не спешил с ответом, так что за него ответил сам мистер Икс:
– Я назвал собаку Понсонби, но доктор Дойл уговорил меня сократить кличку до уменьшительной формы, вот почему, по крайней мере в присутствии директора, я называю ее Понс.
Я посмотрела на создание у его ног, которое тоже смотрело на меня, высунув маленький розовый язык.
Хозяин и собака, подумала я: два уникальных, абсурдных, до невозможности похожих друг на друга существа! Казалось, мисс Понс обо мне тоже была не лучшего мнения.
– Вы говорили с преподобным? – спросила я.
– Он только что вышел, – сказал мой пациент. – Я представил его мисс Понс. Кэрролл – очень чувствительный человек, и собаки ему не нравятся, но он повел себя с мисс Понс весьма учтиво. А еще он сказал, что не видел новых кошмаров. – (Я вздохнула: кошмарами его преподобия в последнее время стали интересоваться все.) – Но теперь, мисс Мак-Кари, когда я покончил с завтраком, я должен поговорить с вами без обиняков… Вы заслуживаете как выговора, так и величайшей похвалы. Причем в равной степени.
– Я ничего не поняла.
– Ваше безрассуднейшее ночное приключение позволило мне расставить по местам последние недостающие фрагменты. И доктор Дойл тоже немало этому способствовал.
– Мисс Мак-Кари, мистер Икс не рассказал мне, что именно ему удалось открыть, – поспешил признать Дойл, отвечая на мой вопросительный взгляд. – Ему угодно подержать нас в неведении… – И сразу добавил: – Очень интересная черта для моего будущего персонажа…
Мистер Икс прервал Дойла со свойственной ему бесцеремонностью:
– Доктор, я жду не дождусь, когда вы опубликуете свой первый рассказ. Мой опыт общения с литераторами говорит, что, когда писатель наконец-таки предает свои фантазии бумаге, он перестает пересказывать их всему свету.
Наш доктор ответил добродушным смехом. Мне уже доводилось слышать этот искренний мужской смех. Мисс Понс гавкнула.
– Да вы, мистер Икс, настоящий циник, и общество собаки подходит вам как нельзя лучше! [15] Кстати, об обществе… Прошу простить, у меня сегодня вечером прием пациентов.
Мисс Понс как будто привязалась к Дойлу: она осталась стоять перед закрывшейся дверью, нюхая отсутствие Дойла и демонстрируя мне свой зад: его было видно замечательно, виляющий хвостик совершенно не мешал.
Хотя мне очень нравился наш врач-литератор, я почувствовала облегчение, когда он ушел: теперь я могла говорить свободно.
– Боже мой, так вы теперь знаете, кто посланец Десяти?
– Я сделал шаги в этом и других направлениях, – признался мистер Икс, весьма довольный собой.
– И среди этих шагов нет желания сообщить мне, кто же этот посланец.
– Ну да, теперь я знаю, кто он, но здесь не столь важно кто – важнее что. Потому что он уже подозревает, что мы совсем близко, и чем-то ответит.
Я начинала понимать, для чего моему пациенту понадобилась собака-охранник.
Но слышать такое было по-настоящему жутко.
– Вы думаете, он… убьет кого-то еще?
– Я почти не сомневаюсь: он постарается ударить в самое больное для нас место.
– И мы не можем… помешать?
– Не тревожьтесь, – помолчав, ответил мой пациент. – Завтра он будет повержен.
Меня возмущало его полнейшее хладнокровие. Я подошла вплотную и нависла над маленькой фигуркой в кресле. Понс следовала за мной.
– Я требую, чтобы вы немедленно сказали мне, кого подозреваете! Я вызову полицию!
– Мисс Мак-Кари, я никого не подозреваю. Я лишь сказал, что восхищаюсь вами, потому что вы обнаружили эту девушку-сокровище. Поначалу я не верил, что вы возьметесь за такое дело, но ваша несокрушимая отвага, приведшая вас в бараки, в итоге сослужила мне полезнейшую службу.
– Оставьте свое восхищение при себе. Кому-то снова угрожает смерть!
– Есть способ ее предотвратить: кричите как можно громче. Ваш враг вас услышит и вместо того, чтобы убить одного, убьет нас всех.
И тут мисс Понс залаяла. Это был пронзительный и противный лай. Но и он звучал как ангельское пение в сравнении с некоторыми словами. Я до сих пор не могла поверить услышанному и только поэтому не говорила своих последних слов. Я отвернулась к окну; по нему скреблись когти дождя.
Я вспомнила, на что похоже это выжидание стервятника: точно так же он вел себя и в деле с Убийцей Нищих. То же холодное пренебрежение к человеческой жизни, ничего не значащей в сравнении с его «чертежами».
