— Заметил.
— Лучше поздно, чем несвоевременно. Желаете иронии судьбы? По случайности я с ним знакома — шапочно. Тебя очень удивит, что бывшее жилье безвинно мною убиенной бабки Жмары теперь принадлежит ему? Опять-таки — по случаю узнала… Достаточно с тебя? А если нет, то поимей в виду, что этот некто Караваев — бодигард Басмаева, один из приближенных. Это раз. Об этом деятеле ты наслышан, я уверена.
— Имеет быть такой авторитет, — кивнул Тесалов.
— Именно. А господин Басмаев, между прочим, ко всему еще муж нашей главврачихи. Это два. И третье: по достоверным слухам оный бизнесмен курирует какую-то риэлтерскую фирмочку, как раз имеющую дело с обезличкой. Это всё.
(И то, скажу, чего же боле?)
Я, право слово, выложилась.
— Вот как… интересно.
Да, надеюсь, так. Возможно даже — именно вот так…
А знаете, что самое смешное? Кажется, Тесалов мне поверил — начал верить, судя по всему.
Впрочем же — не знаю, не уверена.
Во всяком случае, когда я назвала фамилию Басмаева, капитан как будто встрепенулся, словно бы почуяв дичь — не в смысле ерунду, а скорее в смысле кушать подано.
— Вот как… интересно, — произнес Тесалов, что-то явно про себя прикидывая. — Хм. Ты знаешь… впрочем, ладно, это подождет, — оборвал он сам себя. — Я могу забрать твои бумаги?
— На здоровье. Прихвати тогда еще и это, — протянула я ему последний из моих листов. — Последки по компьютеру надыбала. Здесь еще полсотни наших пациентов — не пугайся так! — пока вполне живых. Тоже, как ты понимаешь, люди пожилые, тоже все по нашим данным одинокие — тот же самый контингент, короче. Если я ошиблась — что ж, волноваться нечего. Ну а если почему-то в данной группе вдруг приключится мор… — Я нарочито безразлично повела плечами: — Поживем увидим, словом.
— Добренькая ты.
Я возражать не стала… да и то: а что тут возразишь?
Тесалов отложил бумаги, повторил:
— Интересно. В чем-то даже очень даже интересно, особенно в конце. Откуда ты узнала о квартире охранника Басмаева и о риэлтерской шарашке самого Басмаева?
Вопрос был неудобный.
— Как тебе сказать… — Ссылаться на сестренку я не собиралась. — Я же как-никак среди людей живу. Здесь что-нибудь услышишь, что-то там узнаешь… Всё по случаю, короче говоря, — объяснила я не слишком вразумительно. — За достоверность тем не менее ручаюсь.
Странно, но Тесалов не настаивал.
— Предположим. — Юрий глянул на часы: — Время пока терпит — относительно. Проверим-ка твою гипотезу на прочность. Для начала: с нашей химией я, в общем-то, знаком, а в гражданской фармацевтике почти не разбираюсь. Об одном конкретном случае ты мне м-м… нафантазировала, хорошо. А вообще — насколько сложно умертвить больного медикаментозно, да еще и так, чтобы потом никто не докопался?
— Для врача, который знает пациента? Не вопрос. — Я усмехнулась, кое-что припомнив: — Достоверный эпизод из жизни — для наглядности. Я тут давеча клиента чудом из задыха вывела. Обследовался, понимаешь, человек в приличной вроде клинике, диагноз там ему поставили, лечение при выписке назначили. У мужика серьезная гипертония и хронический бронхит с мощным обструктивным компонентом — почти что астма, проще говоря. А добрый доктор на подъем давления ему анаприлин в таблетках прописал. Ну, пациент его и принял, разумеется. А у этого анаприлина, видишь ли, есть одна побочная особенность: он лихо вызывает бронхоспазм, то есть приступ той же самой астмы. То есть от давления таблетку принял человек — и пошел чехлиться от удушья. Улавливаешь юмор ситуации? И ведь это только добросовестное заблуждение, врачебная ошибка, в крайнем случае халатность, словом — ерунда. Подумаешь, коллега свой диплом на барахолке прикупил, с кем не случатся! А теперь представь, что можно сотворить с больным сознательно, с вполне конкретной целью. Ты хочешь, чтобы я нафантазировала м-м… предметно?
— Да, и желательно — доступно.
— Попытаемся. Исходим из того, что мы имеем дело не с умеренно здоровыми людьми, а с теми, у кого в анамнезе два-три хронических заболевания. Возьмем такой пример…
А дальше — извините.
Допускаю, тема в чем-то даже увлекательна, пускай и не для всех, и всё же эту часть беседы я, пожалуй, вынесу за скобки. Согласитесь, не вполне этично тиражировать рецепты практически недоказуемых умертвий с использованием, в общем-то, вполне доступных средств. Я не то чтобы о людях плохо думаю, но… в жизни без того довольно пакостей, не стоит умножать, не так ли? Между прочим, я должна признать: задачка оказалась далеко не тривиальной, тем более без справочной литературы. Давненько же я так не напрягала память, со времен экзамена по фармакологии в Медуниверситете, да еще столь специфически — навыворот. А самое смешное, что иные варианты мне, грешно сказать, изяществом своим пожалуй что понравились; сдается, у меня и в самом деле криминальный ум. При случае попользоваться, что ли? Шучу.
Проехали.
— Я тебя не слишком загрузила? — заключила я.
— Терпимо. По крайней мере, что-то я усвоил… вроде бы, — ответил капитан. — Я так понял, умерщвлять больного непосредственно, в присутствии врача совсем необязательно? То есть можно организовать отсроченную смерть — на день, неделю, месяц, — по желанию?
— Ну, не так чтоб в точности вот так, но… да.
— Иначе говоря, искать прямую связь между посещением врача и смертью пациента не приходится?
— Между официальным посещением врача. Но ты имей в виду, что доктор может навестить клиента и приватно. Тот же самый Рудас, например, частенько практикует частным образом. Пациенты платят, разумеется, но это же не повод, чтобы при нужде их не морить! Кстати, вот тебе и объяснение тех двух старушек в адресе. Одна из них в квартире проживала, а другая в гости к ней пришла, так? Ну и представь себе, что некий доктор Смерть, о визите загодя условившись, пришел с намерением хозяйку приморить. А гостья так или иначе планы спутала — что-то заподозрила, внезапно появилась, что-нибудь еще; не знаю, словом. Вот и пришлось тому в Раскольниковы перепрофилироваться, нервы, надо думать, подвели. Другое дело, что на Рудаса такое как-то не похоже, не в его характере, лощеный он у нас. Ну да всякий человек — скотина с прибабахами… Что скажете, товарищ капитан?
— Что пока вопросов больше, чем ответов. Как, по-твоему, можно реализовать квартиры убиенных пациентов?
— Ты спрашиваешь у меня?!
— А почему бы нет? У тебя пока добротно получается, иногда так даже чересчур.
— Мне сухари сушить?
— Лучше запасись напильником… Так что ты думаешь?
— Послушай, ты всерьез? Юрочка, откуда же я знаю!
— И тем не менее.
Сдается мне, Тесалов отчего-то полагал, что я знаю больше, чем рассказываю. Не слишком-то мне это нравилось, положим… ну да ладно, кто бы возражал — заблуждаться никому не возбраняется. Я вот тоже мало сомневалась, что сейчас мой визави со мной играет втемную — что-то всё-таки ему известно; знать бы — что…
Пока пришлось смириться.
— Всё равно — не знаю, никогда не сталкивалась с этими вещами, — повторила я. — Но не думаю, что это слишком сложно. Большинство людей свое жилье приватизировали, так? Если кто-то не сподобился, квартира числится муниципальной. Значит, вероятны махинации с пропиской. Тогда здесь обязательно милиция замешана, концы искать имеет смысл в паспортном столе. Ну а ежели жилье оформлено как собственность, то всё еще и проще. Как я понимаю, нужно-то всего — паспортные данные больного и нечистый на руку нотариус. То и другое — никаких проблем. Без ведома больного оформляешь завещание, допустим, акт дарения, доверенность какую-нибудь. В наше время, если поискать, для жулья лазейка всяко сыщется… Что скажешь?
Тесалов мельком снова глянул на часы:
— Что время помаленьку поджимает. — Он в задумчивости закурил очередную сигарету. — А если говорить по существу — пока не знаю. Слишком много «слишком», как ты выражаешься. Допуски, натяжки, черт-те что — но ведь, что паскудно, убедительно. Что ж я могу сказать — придется проверять… черт, как не вовремя! Короче, так. Всё это я забрал, — аккуратно сложенные вчетверо бумаги легли в карман тесаловского пиджака, — надо всё обдумать и проверить. Мне нужно пару дней… Да, вот что: кто-нибудь еще об этих документах знает?
