Я успокоился. Раз Том нуждается в деньгах, значит, он не принимал участия в дележе выкупа.
— Сколько денег он просил?
— Сколько я могла бы достать тайно. Он понимал, что это будет не очень большая сумма. Я заняла немного у знакомых в клубе и на пляже. Секретарша в клубе дала мне сто долларов, она знает, что я честная. Я взяла такси и поехала к автобусной остановке.
Я нетерпеливо прервал ее:
— Ты встретилась с ним в Лос-Анджелесе?
— Нет, мы договорились увидеться у автобусной станции в Санта-Монике. Но автобус на несколько минут опоздал, и я могла разминуться с ним. Он говорил по телефону, что не может встретиться со мной раньше вечера. Если мы не увидимся, то я должна встретить его завтра вечером. Он сказал, что может только вечером.
— Ты не спросила, где он остановился?
— Он это скрывает. В том-то и беда. Я ходила возле станции около часа, затем пыталась дозвониться вам, потом приехала на такси сюда. Мне надо было где-то провести ночь.
— Все правильно. Плохо только, что Том не позаботился об этом.
— Он, возможно, занят другими делами, — сказала она, явно защищая его. — У Тома наступили ужасные времена.
— Он сам сказал тебе так?
— Я могла понять это из того, как он разговаривал. У него был голос очень огорченного человека.
— Огорченного или напуганного?
Она опустила голову.
— Много хуже, чем у испуганного. Но он об этом ничего не сказал. Он не говорил о том, что случилось. Я спросила, все ли с ним в порядке, вы понимаете, физически в порядке, и он ответил — да. Я спросила, почему он не вернулся домой. Он ответил, что у него счеты с родителями. Только он их назвал «антиродителями». Он сказал, что им теперь вряд ли представится случай, чтобы вернуть его обратно в школу в «Проклятой лагуне». — Глаза ее неожиданно потемнели. — Я сейчас вспомнила, что мне приснилось перед тем, как вы разбудили меня. Томми был в этой школе, и я рвалась туда, чтобы повидаться с ним, а меня не впускали. Я ходила под окнами, старалась как-нибудь войти. И отовсюду на меня смотрели злобные лица.
— Лица вовсе не злобные. Я был там.
— Да, но вас там не запирали? Томми сказал мне, что это жуткое место. Его родители не имели права отдавать его туда. Я совсем его не виню за то, что он оттуда сбежал.
— Я тоже, Стелла. Но в данных обстоятельствах он должен вернуться домой. Ты понимаешь, о чем я?
— Да.
— Ты ведь не хочешь, чтобы с ним что-нибудь случилось?
Она покачала головой.
— Тогда ты поможешь мне вернуть его?
— Я поэтому и приехала. В полицию я бы не обратилась. Но вы ведь совсем другой? — Она дотронулась до моей руки. — Вы не позволите вернуть его в «Проклятую лагуну»?
— Этого не должно произойти. Думаю, что у меня будет возможность помочь ему. Если Том нуждается в лечении, он может пройти его амбулаторно.
— Он не болен!
— И все-таки без причины отец не поместил бы его туда. Что-то случилось в то воскресенье, только он не хочет сказать, что именно.
— Это случилось еще задолго до воскресенья, — проговорила она. — От него отвернулся отец, вот что случилось. Томми не какой-нибудь «волосатик», он предпочитает музыку охоте и прогулкам на яхте. За это отец и отвернулся от него. Все очень просто!
— Не так просто, но сейчас не время спорить. Прости меня, Стелла, я должен позвонить.
Телефон стоял на письменном столе. В записной книжке я нашел номер Сюзанны Дрю. Она ответила быстро:
— Алло.
— Лу Арчер. Для трех часов ночи ты отозвалась очень оживленно.
— Я не спала. Лежала и думала. В моих размышлениях нашлось место и для тебя. Кто-то говорил, не помню кто, кажется, Скотт Фитцджеральд, что в самых темных закоулках души всегда три часа ночи. У меня другое мнение на этот счет. Самые темные закоулки души всегда раскрываются в три часа ночи.
— Это мысль обо мне так угнетающе на тебя подействовала?
— В некотором смысле — да, в другом — нет.
— Ты говоришь загадками, сфинкс.
— Как мне и положено, Эдип. Но это вовсе не ты виноват в моем подавленном настроении. Это идет издалека и издавна.
— Может быть, все-таки расскажешь мне об этом?
— В другой раз, доктор. — Она заговорила очень игриво. — Ты ведь позвонил мне в такой час не для того, чтобы поинтересоваться моей биографией?
— Нет, хотя мне все еще любопытно, кто же звонил тебе тогда.
— Ах вот почему ты позвонил! — В ее голосе появилось раздражение, грозящее перейти в настоящую злость.
— Нет, не поэтому. Мне нужна твоя помощь.
— Действительно? — Она была удивлена, и ее тон снова потеплел. Однако она настороженно спросила: — Ты имеешь в виду, что я должна рассказать тебе все, что знаю, или что-то в этом духе?
— На это времени нет. И к тому же, я думаю, это происшествие уже исчерпано. Но сейчас мне необходимо уехать, а ко мне забрела очень хорошенькая школьница по имени Стелла. — Я говорил так, чтобы меня одновременно слушали и девочка в комнате, и женщина на другом конце провода. И делал это потому, что вдруг понял: обе они, девочка и женщина, — два самых моих любимых человека. — Мне нужно безопасное место, где бы она смогла провести ночь.
— Но у меня не безопасно. — Резкая нотка в ее голосе показала мне, что она имела в виду.
Стелла быстро проговорила у меня за спиной:
— Я могла бы остаться здесь.
— Она не может остаться в моей квартире. Ее родители попытаются приписать мне попытку похищения их ребенка.
— Серьезно?
— Да.
— Хорошо. Где ты живешь?
— Мы сами доберемся до тебя. В это время ночи дорога займет у нас не более получаса.
Когда я повесил трубку, Стелла проговорила:
— Вы не должны были проделывать это у меня за спиной.
— За спиной? Я никуда не прятался, и ты слышала каждое слово. У меня нет времени на споры. Едем.
Чтобы подчеркнуть серьезность положения, я снял пиджак, достал револьвер и все его принадлежности из письменного стола и положил их перед собой. Широко открытыми глазами она наблюдала за моими действиями. Но и эти страшные приготовления не заставили ее замолчать.
— Но я не хочу ни с кем встречаться на ночь глядя.
— Сюзанна Дрю понравится тебе. Она очень сильная и доброжелательная женщина.
— Мне никогда не нравятся люди, про которых говорят, что они понравятся.
Очевидно, затраченные вечером и днем силы еще не успели восполниться, и она вновь стала впадать в детство. Чтобы встряхнуть ее, я заявил:
— Забудь свою войну со взрослыми. Ты сама очень скоро станешь взрослой. Кто же тогда будет нести ответственность за твои поступки?
— Это нечестно.
Это было нечестно, но это и поддерживало ее на всем пути до дома на Беверли-Хиллз.
Сюзанна вышла к двери в шелковой пижаме. Она причесала волосы, и ее открытое лицо было удивительно красиво.
— Входи, Лу. Приятно видеть тебя, Стелла. Я — Сюзанна. Постель я приготовила тебе наверху. — Она показала на лестницу, поднимающуюся вдоль стены студии. — Ты, наверное, хочешь чего-нибудь поесть?
— Спасибо, — ответила Стелла. — Я съела шницель на автобусной станции.
— Тогда пойдешь и ляжешь в постель? Ты устала?
— У меня нет выбора, — ответила Стелла, потом прибавила: — Это невоспитанно с моей стороны, да? Я не то хотела сказать. Вы ужасно добры, что приютили меня на ночь. Это мистер Арчер не дал мне возможности выбирать.
— Согласись, что я и сам не имел такой возможности, — сказал я. — Что бы ты стала делать, оставшись одна?
— Я была бы с Томми, где бы он ни был.
Губы ее задрожали, она попыталась не расплакаться, но не сдержалась. Лицо ее сморщилось, как у всех плачущих детей, и она убежала подальше от наших глаз, вверх по крутым ступенькам лестницы.
Сюзанна крикнула ей вслед:
— Пижама на кровати, а новая зубная щетка в ванной.
— Ты очень гостеприимная хозяйка, — заметил я.
— Спасибо. Прежде чем идти, может, выпьешь что-нибудь?
— Мне уже ничем не помочь, — пошутил я.
— Куда ты собирался?
— Я направлялся в отель «Барселона», но мне пришлось сделать крюк.
Она отреагировала более резко, чем можно было ожидать:
— Это я «крюк»?
— Стелла — «крюк». Ты — самая стройная женщина в США.
— Люблю твое богатое воображение. — Она согнала улыбку с лица. — Что же тебе нужно в старой «Барселоне»? Разве она не закрыта?
— По крайней мере один человек еще живет там. Сторож по имени Отто Сайп, который раньше был гостиничным детективом.
— Господи Боже! Я, кажется, знаю его. Такой огромный краснолицый субъект, от которого вечно пахло виски?
— Возможно, это он и есть. Откуда ты его знаешь?
Она смутилась и мягко объяснила:
— Было время, когда я частенько ходила в «Барселону». В конце войны. Как раз там я и познакомилась с Кэрол.
