— Вы что, серьезно собрались заключать сделку с этим отморозком?
Хит взглянула на настенные часы.
— Что вы здесь делаете так поздно, капитан? Уже первый час ночи.
— Я услышал, что вы поймали преступника, и решил, что мне следует приехать в участок. — Она заметила, что он недавно побрился и облачился в новенькую форму; белая рубашка была накрахмалена до хруста. Уолли успел подготовиться к появлению перед телекамерами. — Вы застукали его с поличным, так?
— Все несколько сложнее. Он сказал мне, что убил обеих женщин, но, кроме моего свидетельства, у нас ничего нет. Предстоит добыть улики. К тому же, нам нужно узнать еще кое-что, и мне необходимо его сотрудничество.
Айронс презрительно фыркнул:
— Конечно. Вы уже позволяете ему диктовать условия? Почему бы сразу его не выпустить? — Затем он вспомнил, что они в комнате не одни, и обратился к Руку: — Это не надо печатать.
— Я ничего не слышал, капитан.
— Никто не собирается выпускать Петара, сэр. Просто я считаю, что сейчас лучше всего будет сделать паузу, не спешить и завтра с утра посоветоваться с окружным прокурором.
Айронс возразил:
— Вы хотите затянуть это дело только для того, чтобы удовлетворить личное любопытство насчет пустяковых подробностей убийства вашей матери.
Хит ответила:
— Послушайте меня, капитан: я больше всех хочу, чтобы этот человек навсегда отправился за решетку. Но это значит, что нельзя совершать ошибок; если кто-то из нас поторопится или допустит небрежность, преступник уйдет. Он в наших руках. Сейчас наша задача — сделать так, чтобы он никуда не делся. — Айронс хотел было перебить ее, но Хит ему не позволила. — А что, если он не лжет? Что, если у него действительно есть информация, которая позволит нам арестовать заговорщиков и предотвратить террористический акт? Вы это называете пустяковыми подробностями?
Не дожидаясь разрешения Айронса, она открыла дверь в коридор, где дежурили два офицера.
— Отведите задержанного обратно в камеру.
Со стороны казалось, что в отделе убийств начался обычный рабочий день, но на самом деле было почти два часа ночи — самой важной ночи за всю полицейскую карьеру Хит. Никки велела Каньеро сесть на телефон, сообщить о «воскрешении» Тайлера Уинна в ЦРУ, Департамент внутренней безопасности и Интерпол, а также проверить, не появлялся ли человек с таким именем и внешностью в аэропортах, на железнодорожных вокзалах и в порту. Феллера и Раймера она отправила в квартиру Петара с особыми инструкциями: тщательно охранять все документы, чеки, фотографии и данные с компьютера. Детектив Гинсбург снова исчезла, поэтому Хит дала задание Тарреллу просмотреть полученные недавно видеозаписи из гаража офиса судмедэкспертизы в поисках лица водителя, доставившего баллоны с негодными газами. Теперь все детали дела были для Никки одинаково важны. Любая из них могла в конце концов привести к Петару и помочь засадить его за решетку.
Рук подошел к столу Хит, когда та повесила трубку.
— Малькольм и Рейнольдс звонили, пока ты разговаривала, и я взялся передать сообщение. Посмотрим, вроде бы я все записал. Они рады, что ты осталась в живых… По крайней мере, я так понял. — Он пожал плечами. — Ну ладно, неважно. И еще есть новости от криминалистов, работающих на складе, арендованном Картером Деймоном. Ну как, я правильно все говорю?
— С такой задницей, как у тебя, я в любую минуту готова взять тебя в секретари. Что там с фургоном?
— Они нашли в нем пару рабочих ботинок. Одиннадцатого размера, такого же, как следы в доме Николь. В лаборатории исследуют подошвы на наличие ворса от ковра.
Никки подошла к Доскам Убийств и сделала отметку насчет ботинок рядом с остальными данными о квартире Бернарден.
— Что еще?
— Следы крови в грузовом отделении фургона. Малькольм сказал: он знал, что ты будешь над этим трястись, и уверяет, что де Хесус занимается ими лично. — Он подождал, пока Никки записала на доске: «Кровь/ДНК», затем продолжил: — И наконец, много хороших отпечатков на всех поверхностях и дверных ручках. Сейчас криминалисты работают над их идентификацией.
Когда Никки закрыла маркер, он спросил:
— Так с кем ты так долго разговаривала?
— С полицейской префектурой Парижа.
— Ты ведь знаешь, что за звонок придется платить тебе?
— Каждый цент окупится. — Рук последовал за ней к ее письменному столу, и она взяла свои заметки. — Только послушай. Никаких сведений о нападении на Тайлера Уинна. Никаких сведений о его смерти. Никаких записей о его пребывании в больнице Канар. Никакой информации на таможне о том, что он покинул страну.
— А мы с тобой там были? — спросил Рук, поглаживая подбородок.
— Нет, если верить персоналу больницы и детективам Булонь-Бийанкура. Они с нами никогда не разговаривали. Ничего этого не было. — Она швырнула бумаги на стол.
— Как ты себя чувствуешь?
— Как в мультике про Дорожного бегуна.[148]Нормально, пока я не остановлюсь и не посмотрю себе под ноги. — Хит прикоснулась к его руке. — А ты как? Как твое бедное запястье поживает после того, как ты полночи пилил этот болт?
— Послушай, еще пять минут — и я бы вскрыл решетку. Ну как это у них так здорово все получается в «Войне на складе»?
— Реальная жизнь сильно отличается от телешоу, — заметила она.
— Особенно от реалити-шоу.
Зазвонил телефон Никки, и она взяла трубку.
— Отдел убийств, детектив Хит.
Выслушав собеседника, она побледнела, бросила трубку на стол и устремилась к двери.
— Что-то не так? — крикнул Рук, догоняя ее.
— Все не так.
Хит не стала задерживаться и прятать оружие в сейф. Она просто сунула его охраннику, а сама побежала дальше, к камерам. Миновав помещения, где держали пьяных, воришек и людей, мочившихся в общественных местах, она добралась до конца коридора; дверь изолятора была распахнута, три офицера в голубых перчатках склонились над телом Петара.
Он свалился со своей койки и лежал на спине, раскинув руки; на лбу у него зияла свежая алая ссадина — ударился лбом о бетонный пол. Глаза вылезли из орбит, посиневшее лицо избороздила багровая сетка капилляров. Язык был темно-синим, даже черным; он вывалился изо рта, перепачканного пеной и ядовитой кровавой рвотой; струйка желчи, стекавшая по шее, собралась в лужицу на полу. Штанины оранжевого комбинезона были влажными от мочи; в камере стоял отвратительный запах кала.
Офицеры поднялись на ноги. Один выбежал, прижимая руку ко рту. Никки невольно отступила назад и наткнулась на Рука. Один из копов сказал:
— Мы хотели сделать ему искусственное дыхание, но он умер еще до того, как мы открыли камеру.
— Кто-нибудь видел, что произошло? — спросила Хит.
Ей ответил один из заключенных:
— Он начал есть свой обед, и его сразу же стало сильно рвать, жуть.
Арестованный наглядно продемонстрировал, как именно, но Никки отвернулась, чтобы осмотреть камеру.
На полу стоял поднос; на нем лежала пустая пластиковая бутылка из-под сока. Остальная еда была нетронута.
— Никому не трогать его, пока не приедет судмедэксперт, — приказала Хит. — Никому ничего не есть и не пить, пока мы не узнаем, от какого яда он умер.
— И кто подсыпал ему этот яд, — добавил Рук.
Никки еще раз умылась холодной водой и, подняв голову, взглянула на себя в зеркало над раковиной в женском туалете. Уголки рта опустились, губы начали дрожать; она быстро отвела взгляд, но затем сделала над собой усилие и попыталась придать лицу бесстрастное выражение. Однако губы задрожали еще сильнее, а глаза наполнились слезами. Прежде чем слезы покатились по щекам, Никки вновь склонилась над раковиной и плеснула в лицо водой.
В отличие от истории с инсценировкой смерти Тайлера Уинна, на этот раз у детектива Хит были и возможности, и причины проверить, действительно ли убийца покинул этот мир. Лорен Пэрри, судмедэксперт, появилась в камере меньше чем через сорок пять минут после разбудившего ее звонка подруги. Предварительное заключение совпало с догадками полицейских. Яд подсунули убитому в невинной двухсотмиллилитровой бутылке с яблочным соком. Отрава оказалась очень сильной. За все годы работы Лорен никогда не случалось видеть столь разрушительного воздействия токсинов.
— Доза, которую он принял, — не знаю, что это было, но скоро выясним, — должна была убить его как можно быстрее. Все внутренние органы отказали практически мгновенно, никаких шансов на реанимацию. Стоит лишний раз проверить костюм на герметичность, когда буду проводить вскрытие.
Вскрытие Петара.
Хит вытерла лицо бумажным полотенцем и, закрыв глаза, прижала к ним комок бумаги. Ей снова было тринадцать лет; вместе с классом она отправилась в лыжный поход в Вермонт, заблудилась и случайно выехала на крутой склон, покрытый льдом. При падении она потеряла перчатки и лыжу, которая скользнула в сторону по льду, сорвалась с обрыва и исчезла в какой-то невидимой щели. Перчатки лежали в нескольких метрах от Никки, но достать их было невозможно — она рисковала последовать за лыжей в пропасть.
