— Да-да — толчея в «Балуне». Но суть заключается в том, что Ривьера узнал, кто убийца Гарроне, не так ли?
— Да нет! Насколько я понял, у него были лишь весьма туманные подозрения. Ему казалось, что он отыскал след. Об этом он намекнул мне еще вчера.
— Какой же след?
— Да не знаю я! Верно, такая же нелепая фантазия, что и с инженером Костаманьей. Сегодня утром он обмолвился, что в понедельник должен поговорить с одним человеком, который, возможно, подтвердит его догадку… а может, и опровергнет, я уже не помню.
— А имен подозреваемых он не назвал?
— Нет, разумеется, не назвал. Их, скорее всего, и не существует, этих имен.
— Он тоже знал Гарроне?
— Нет, но его знали некоторые коллеги Лелло. На службе они ни о чем, кроме преступления на виа Мадзини, не говорили, как я понял со слов Лелло. Вам, наверно, такие истории известны: служащие пришли в восторг оттого, что им знаком основной персонаж судебной хроники. И вот во время одного из их разговоров Лелло задумал, то ли из упрямства, то ли на пари, то ли…
— Ну а у коллег Ривьеры есть имена?
Кампи почувствовал себя оскорбленным, а может, сделал вид.
— Я отношусь к таким вещам еще более скептически, чем вы. И нельзя меня в том винить.
— Имена, синьор Кампи. Назовите имена.
— Среди его коллег была некая синьорина Фольято. И еще Ботта — муж и жена.
— Лично вы их знаете?
— Нет, но Лелло чаще всего упоминал о них. Если не ошибаюсь, кто-то из них был знаком с Гарроне.
— Хорошо. Все это нетрудно проверить.
Он вызвал по телефону Де Пальму и, нарочито растягивая слова, с нескрываемым сомнением в голосе, сказал ему:
— Послушай, придется допросить нескольких коллег Ривьеры. Нам все равно надо было их вызвать, так что прикажи… Знаю, сегодня суббота, но… Нет, адресов у меня нет, придется позвонить в коммунальное управление… Ботта, муж и жена. И Фольято, синьорина Фольято… Договорились?..
И повесил трубку.
Кампи сказал с неодобрением, словно это не он замутил воду:
— Только напрасно теряете время. Они же как дети — приходят в волнение от всякого пустяка, возбуждаются и готовы поверить любой глупости. А все потому, что на службе они дуреют от скуки и для них любой предлог хорош…
— Уже то хорошо, что они не в Бразилии, — отрезал Сантамария. — Вернемся к «Балуну». Итак, выслушав вполуха историю о Костаманье, а затем — также вполуха — гипотезу об убийстве Гарроне, что же вы сделали потом?
— Ну… я еще немного побродил с Лелло. В какой-то момент толпа нас разделила, и я больше не видел Лелло до той… до той самой минуты…
— Давайте попробуем уточнить. Когда вы потеряли Лелло из виду?
— Трудно сказать. Во всяком случае, это случилось после полудня.
— Иными словами, за четверть часа или минут за двадцать до того, как его нашли убитым на складе?
— Примерно так.
— А что вы делали в эти четверть часа?
— Продолжал бродить по улочкам.
— Вблизи от склада, вдали?
— Затрудняюсь ответить. Я тогда думал совсем о другом.
— Вы когда-нибудь бывали на складе?
— Никогда.
— Утром Ривьера говорил вам, что собирается заглянуть на склад? Что должен там с кем-то встретиться?
— Нет.
— Вы не видели, как и когда он зашел на склад? Или хотя бы что он направился туда?
— Нет. Как я вам уже сказал, толпа нас разделила, и я не видел, куда Лелло пошел. Но он знал, что мы все договорились встретиться на пьяцца Коттоленго. Была идея пообедать всем вместе.
— Следовательно, Ривьера, возможно, пошел на склад, чтобы скоротать оставшееся время?
— Вполне вероятно.
— Ну а пока вы блуждали по улочкам последние четверть часа, вы никого из своей компании не встретили?
— Странно, не правда ли? — задумчиво проговорил Кампи. — Мы были где-то рядом друг от друга и все, кроме Федерико, занимались покупками или слонялись по «Балуну», а встретил я Воллеро.
— Когда вы его встретили?
Кампи, который, словно иллюзионист, вынул из цилиндра очередного «кролика», небрежно бросил его обратно в цилиндр.
— О, с точностью до минуты сказать трудно. А ведь вам, если не ошибаюсь, важна именно такая точность?
— Ну а сам Воллеро вас, надеюсь, тоже увидел?
— Разумеется, мы обменялись несколькими словами.
— Где же произошел этот… обмен словами?
— Возле лавки со старыми картинами, более того, бедняга Воллеро…
— Вы не возражаете, если мы вызовем его сюда? — сказал Сантамария.
Кампи снова скептически усмехнулся. Судя по всему, его нисколько не задел едкий сарказм, прозвучавший в голосе Сантамарии.
— Если это так важно, вызывайте. Конечно, вы ему испортите весь субботний день, весьма благоприятный для продажи картин. А кроме того…
— Кроме того?
— Видите ли, он был очень смущен, бедняга. Ему будет неприятно, если клиенты узнают, что он посещает «Балун». Это может несколько повредить его репутации.
— Синьор Кампи! — вконец потеряв терпение, воскликнул Сантамария.
— Простите? Что я такого сказал? — изумился Кампи.
А что, если он в самом деле не понимает?
— Черт возьми, а о своей репутации вы не подумали? В каком вы предстанете свете?
— При чем здесь это? Я, кажется, никого еще не убивал.
У Сантамарии руки опустились. Кто знает, может, этот Кампи не притворяется?
— Синьор Кампи, я сейчас сам съезжу к Воллеро. Но прежде скажите мне вот что: в тот вечер, когда убили Гарроне, вы, выйдя от своих, направились прямо с виллы к Ривьере?
— Да. Я провел тот вечер с ним.
— Кто же теперь подтвердит ваше алиби на тот вечер? — сказал Сантамария.
Мальчуган осторожно открыл дверь гостиной, просунул голову, но встретился глазами с гневным взглядом матери. Он бегом бросился на кухню.
— Тетя пла-ачет! Тетя пла-ачет!
Сестренка подхватила его крик, и теперь шум в квартире стоял невероятный.
Золовка синьорины Фольято с полминуты притворялась, будто ничего не слышит, в надежде, что дети угомонятся. Но потом решительно встала, сказала «пардон» и пошла их утихомиривать. Из кухни донесся звук двух пощечин. Синьорина Фольято высморкалась.
— Простите, — сказала она полицейскому, который сидел на стуле и упорно глядел в окно на проспект Себастополи. — Никак не могу поверить. Он был такой милый, бедный Ривьера… Как подумаю, что еще вчера… Разрешите, я только приведу себя в порядок.
Полицейский ничего не ответил, но тоже поспешно встал и взглянул на часы.
В прихожей синьорина Фольято столкнулась с золовкой, которая как раз закрывала дверь кухни, откуда доносился отчаянный рев малышей.
— Мне надо съездить в префектуру, Марчелла. Извини, я и сегодня не смогу тебе помочь.
— Ничего не поделаешь, — ответила золовка, которая привезла синьорине Фольято своих детей, чтобы съездить в центр за покупками. — Скажи спасибо, что я задержалась, не то бы тебе тяжко пришлось с этими сорванцами. — Она слегка улыбнулась. — Отвезли бы их в префектуру вместе с тобой! Им бы это, кстати, не помешало, может, хоть немного бы угомонились.
— Не говори так! Несчастные дети. В каком ужасном мире им предстоит жить! — воскликнула синьорина Фольято.
По щекам у нее скатились две крупные слезы, она быстро пошла в ванную умыть лицо и причесаться.
Карабинер один раз уже прошел мимо Ботты, который сидел в плетеном кресле в саду перед своим домиком. Сейчас карабинер возвращался назад по утрамбованной дорожке. Он шел тяжелым, строевым шагом. Ботта снова наклонился над книгой, которую он вот уже час читал с превеликим напряжением. Это был очерк о проблемах власти в современном обществе. О книге было напечатано много хвалебных отзывов, но он сам ничего толком понять не мог.
Шум шагов затих, и Ботта, не подымая головы, бросил быстрый взгляд на дорогу. Карабинер остановился у соседнего домика, как две капли воды похожего на одиннадцать других домиков нового микрорайона «Долина грез». Все домики были с видом на небольшую рощу. Однако с фасада видны были лишь строящиеся дома да бензозаправочная колонка фирмы «Аджип», где карабинер оставил свой старый «фиат-600».
— Там никого нет! — крикнул Ботта карабинеру, который в нерешительности топтался перед домиком семейства Канавези. — Они вернутся позже.
Карабинер обернулся. Он взмок от пота, а его мундир цвета хаки был весь мятый. Как можно требовать от граждан уважения к полиции, если полицейские разгуливают в таком непрезентабельном виде?!
— А, спасибо, — ответил карабинер, — медленно направляясь к нему. Подойдя, он прислонился к одному из двух окрашенных в красный цвет колес, которые украшали ворота домика.
— Никак не могу разобраться в этом скопище одинаковых новых домов, — сказал он. — А вы знаете этих людей?
