Подошедший к нему высокий грабитель, а это был Арбат, сказал:
— Олег Эдуардович, мы не грабители и ничего вашего из квартиры не возьмем, но мне сказали, что похищенные у меня картины могут находиться у вас. Если вы или ваш сын к краже непричастны, то за свое имущество и свою коллекцию картин можете не переживать.
Выслушав грабителей, несколько успокоившись, Олег Эдуардович сказал:
— Что я могу противопоставить сейчас вашей силе? Ничего. Вы моему требованию немедленно покинуть квартиру все равно не подчинитесь?
— Конечно! — утвердительно кивнул головой грабитель.
— Поэтому я вынужден принять ваши условия. Разрешите мне сообщить жене о вашем визите. У нее слабое сердце и, когда она увидит вас в зловещем одеянии, боюсь, что ее сердце может не выдержать. Пока вы будете делать у меня в квартире обыск, она побудет в кухне, чтобы на вас не смотреть.
— Только ты без фокусов, батя! — предупредил Арбат.
— Что я, такой обормот, как вы? — зло пробурчал старик.
Арбат был доволен, что смог мирно договориться с Щеблаковым.
Дождавшись, когда супруга старика, одевшись в спальне, прошла на кухню, он со своими подручными в присутствии старика приступил к осмотру его коллекции.
У Олега Эдуардовича в коллекции были марки, ордена, медали, фарфор. В молодости он как бы примеривался, какому увлечению отдать предпочтение. Больше всего у него оказалось картин.
Просматривая картины, Щеблаков, забыв, с кем имеет дело, стал давать пояснения Арбату. Он стал говорить, чьей кисти принадлежит картина, что автор хотел в ней выразить.
Арбат слушал его невнимательно, так как старался не упустить в их общей массе те, которые он разыскивал, но у Щеблакова полотен Церлюкевича не оказалось ни одного. В поисках тайника были простуканы все стены, но результат оказался таким же плачевным.
Арбат уже собирался уходить со своей группой из квартиры, когда по рации получил сообщение, что сын старика, Николай, вошел в подъезд.
Арбат, обращаясь к старику, сказал:
— Мы знаем, что ваш сын спортсмен и, увидев нас, захочет драться. Если он начнет выступать, то мне придется применить оружие, и тогда нам с вами мирно не расстаться. — Он показал ему за поясом свой пистолет.
— Я вас понял, — взволнованно произнес старик, — я скажу сыну, чтобы он отнесся к вам миролюбиво.
Честно сказать, намять бока вам не только надо, но и полезно.
— Вы, наверное, забыли о слабом сердце вашей супруги? — напомнил ему Арбат.
— Вот как раз это делает меня таким сговорчивым с вами.
Дверь Николаю открыл отец. О чем они шептались, Арбат не слышал. Он расслышал лишь последние требования старика:
— Делай, что я тебе сказал, и никаких глупостей.
Сразу потеряв агрессивность, Николай, прижавшись спиной к стене коридора, сказал:
— Ладно, уходите и постарайтесь мне на пути не попадаться, тогда меня некому будет сдерживать.
— Телефон мы вам обрежем, и постарайтесь минут двадцать из дома не выходить, Олег Эдуардович. Вы наши условия принимаете? Если нет, то мы будем вынуждены всех вас связать.
— Принимаю, — выдавил из себя старик.
Быстро спустившись во двор и выйдя на улицу, они сели в ждавшую их машину и уехали.
Душман понимал, что круг подозреваемых проверен полностью. «Нахрапом здесь не возьмешь. Надо действовать тонко и умно. У меня это не получилось», — вынужден был признать Душман.
Частью предполагаемой добычи ему не хотелось делиться ни с кем, но тупиковая ситуация в который раз напоминала, что у него есть друзья. Если они не смогут решить его задачи, то она никому не окажется по зубам.
Приезду Душмана к себе в гости Лесник был обрадован не только потому, что они были друзьями и кумовьями. Они к тому же были компаньонами, имели прибыльное предприятие, обсуждение проблем которого и планы на перспективу требовали более частого общения, чем было практически на деле.
С привлечением в свое акционерное общество Корвина Фостера, вложившего часть своего капитала в развитие предприятия, удалось поставить с Запада и внедрить современное оборудование, существенно изменившее роль предприятия в жизни области.
Они заключили договора на поставку кислорода со множеством предприятий, организаций и поручили своему юристу, чтобы он следил за неукоснительным соблюдением сторонами условий договора, и если они нарушались заказчиком, требовали применения штрафных санкций.
Лесник, общаясь с Корвином по коммерческой части, много полезного черпал для себя.
Именно по инициативе Корвина на предприятии была введена штатная единица юриста, в чем Лесник не видел никакой необходимости, но результаты претензионной работы юриста были материально настолько внушительны, что их хватало и на зарплату юриста, и на солидную прибыль предприятию.
Таких неожиданных открытий для Лесника было сделано Корвином так много, что их невозможно было сосчитать, и все они были на пользу предприятию.
Вечером за ужином собралась многочисленная семья Лесника: его жена Альбина с сыновьями Константином, Антоном, Перепелкин Илларион Константинович, отец Альбины по кличке Борода со своей сожительницей Полиной Геннадиевной, Душман.
За ужином женщины, выпив с мужчинами по три рюмки спиртного, под благовидным предлогом удалились, уводя с собой детей. «Кухня» воровского закона им была известна не понаслышке, а поэтому женщины легко предугадали желание мужчин.
Оставшись одни в зале, они продолжили ужин, но не спешили быстро насытиться. За ужином Душман сообщил своим друзьям о сделке с Церлюкевичем и об отсутствии положительных результатов в розыске полотен. Слушая Душмана, Лесник оживленно обсуждал с ним получаемую информацию, тогда как Борода только слушал и не спеша курил ароматную сигару.
Душман, заметив пассивность Бороды, решил его потревожить:
— Чего молчите, Илларион Константинович, я же к вам за помощью приехал?
— Тебе на месте ничего видно не оказалось, чего я могу тебе посоветовать, сидя здесь? — резонно заметил Борода.
— Так что, выходит, я зря ехал к вам за советом? — обескураженно спросил Душман.
— Побеседуем, увидим, — уклончиво ответил Борода.
— Давай будем говорить, — наступательно потребовал Душман.
— Давай поговорим, — с любезностью в голосе согласился Борода. — Как я вижу и понимаю, твои ребята не дураки, но путь к золотой рыбке не видят и вряд ли теперь увидят. Я пока тоже никакого выхода вперед не вижу, и, возможно, мы его и не увидим.
— Что тогда вы прикажете мне делать? — растерянно спросил Душман, понимая значение услышанного и его жестокую реальность.
— Пригласить меня с моими хлопцами к себе в долю. Если мы картины найдем, то гонорар делим пополам, если не найдем, тогда тебе придется искать себе в долю других умников, быть может, они будут удачливее нас.
— Половину того, что мне достанется за работу, ты хочешь получить себе? — переспросил Душман. — Ну, ты хватил, — удивился он. — Это слишком много.
— Тарас Харитонович, ты забываешь, что мы делим шкуру неубитого медведя. Возможно, он никому из нас и не дастся в руки. Вы без нас нужное не нашли, а если мы его найдем, то почему не можем и не должны получить половину причитающейся тебе добычи?
Душман задумался. Он молча налил в три рюмки водки до самого верха и, взяв свою в руку, сообщил:
— А, черт с ним, пускай будет по-вашему, где только мое не пропадало.
Ударившись рюмками, как бы скрепляя договор, они выпили спиртное.
Уезжая в Москву, Борода взял с собой Диспетчера, который уже более года освободился из мест лишения свободы и вел паразитический образ жизни, прогуливая деньги, ранее полученные от Бороды за сговорчивость.
Диспетчера Борода ценил за его изворотливый ум, находчивость, умение налаживать контакты с нужными людьми, что ранее несостоявшийся артист неоднократно доказывал.
Когда Борода приехал к Диспетчеру, тот был в нетрезвом состоянии. Увидев Бороду, Диспетчер, поздоровавшись с ним, ехидно поинтересовался:
— Что, опять тебе понадобился громоотвод? Учти, меня теперь менее чем за миллион хозяину не просватаешь.
— Ты чего, Станислав Генрихович, ищешь ссоры со мной? — сердито набычился Борода.
— Да я так, пошутил, — вынужден был пойти на попятную Диспетчер.
— Не мне тебя учить, с кем можно, а с кем нельзя шутить, — с удивлением для себя в рифму пробурчал Борода.
Диспетчер, заглаживая свою несдержанность, достал из холодильника тарелку с засохшими ломтиками колбасы и сыра, поставил на стол литровую банку с маринованными огурцами.
Когда Диспетчер поставил бутылку водки на стол, то Борода не разрешил ему ее открывать, а усадив за стол, спросил:
