– Интересно, а можно ли переплыть Каму?
– Чего ж нельзя, можно, – отвечал Ваня. – Мужики частенько переплывают, кто из озорства, кто по пьяни, кто как. Кирюха вроде бы переплывал… Но я сам не видел, врать не буду.
Женя поглядел на противоположный берег и невольно поежился: высокий и почти отвесный, даже уцепиться не за что, не говоря о том, чтобы вылезти.
– А… А как же они?..
– А вот так. Доплывут, рукой коснутся – и назад.
– Это получается – дважды подряд Каму переплывают?
– Получается так, – Ваня картинно сплюнул, и Женька в который уж раз за лето позавидовал другу – у него, сколько ни тренировался, никак не получалось плевать столь эффектно.
– Да ну, – покривился Женя, – мне кажется, что это глупо, так рисковать… Тем более течение тут сильное.
– Это да, – признал Ваня. – Однако плавают.
– Нам это точно не под силу.
Ваня покосился на Таню, которая со скучающим видом чистила палочкой ногти и не принимала участия в разговоре.
– Говори за себя, – сказал он, как показалось Жене, презрительно.
Лохнессу стало неприятно. Да, он был худым, болезненным и слабым и плавал не слишком хорошо. Но тыкать его в это носом, да еще при Тане, – это было со стороны друга некрасиво.
– Я уверен, никому из нас не удалось бы переплыть Каму туда и обратно, – нехотя повторил Женя, особо напирая на слово «никому» и уже понимая, что разговор идет куда-то не туда.
– То есть тебе слабо? – вызывающе продолжал Ваня. В его голосе появились неприятные звенящие нотки.
– Я думаю, это и тебе слабо.
– Подожди, ты на мой вопрос ответь. То есть ты сдрейфил? – не унимался Ваня. – Тебе слабо?
– Я не дурак и на слабо не ловлюсь, – Лохнесс только сейчас понял, в чем дело. Похоже, Ваньку все это время мучило их негласное соперничество за Таню, в котором до сих пор лидировал Женька. Еще бы – городской, да еще москвич, начитанный, знающий столько интересного… А сейчас представился случай сравнять счет, и он такой возможности ни за что не упустит, покажет себя в том, в чем он силен.
– Ты, может, боишься? – продолжал Ваня. – Спорим, что можно переплыть? А тебе слабо!
Таня не поднимала головы.
– Воображаешь! – Женя наконец разозлился. – Я вот не могу переплыть – и так и говорю, ничего из себя не строю.
В душе вдруг шевельнулась нехорошая идея. А что, если проучить Ваню? Слишком он уж задается! От старших ребят бегает и не стесняется в этом признаться, а тут почему-то ставит себя выше Жени. Можно подумать – он сам сумеет переплыть Каму! Да нереально это! Слишком далеко. А болтать языком – много ума не надо…
– Думаешь, я выпендриваюсь? – приятель точно прочел его мысли. – А спорим – переплыву?
Ваня, всегда такой доброжелательный, с мягкой усмешкой и ироничным взглядом прозрачных серых глаз, теперь сидел напротив Жени, нахохлившись, точно разозлившийся молодой петушок, и в глазах его была злоба и готовность принять вызов.
– На что спорим? – задумчиво спросил Женя. Сколько раз потом он так отчаянно корил себя за этот идиотский спор и за свою так некстати взыгравшую гордость… Но вернуть уже ничего было нельзя.
– Ну, если я переплыву, то ты неделю не будешь с нами ходить.
Женя взглянул на Таню, она в замешательстве отвела взгляд. И он понял, что обратного хода нет.
– Идет. Только захочу ли я с вами общаться потом – это еще вопрос.
– Ну, это твое дело, – процедил Ваня сквозь зубы.
Когда Ванька поднялся, Таня поняла, что они не шутят, и запоздало испугалась. Схватила Ивана за руку и закричала:
– Не надо, это опасно, ты что, идиот? Прекратите!
Ваня, казалось, заколебался, но тут в их разговор встрял еще один человек.
Боковым зрением Женя заметил, что за ними с интересом наблюдает Кирюха. С того места, где сидела его компания, их разговор был слышен, по крайней мере, та его часть, которая проходила на повышенных тонах.
– Я всегда говорил, что ты, Ванек, ссыкло, – громко сказал Кирилл и пренебрежительно сплюнул между ног. Бывшие с ним ребята заржали. Подколки и оскорбительные комментарии посыпались наперебой.
И Ваня, не глядя на них, двинулся к воде.
– Не обращай внимания! – взмолилась ему вслед Таня. Видно было, что она не на шутку испугалась. Женя тоже чувствовал себя крайне неуютно. Он понимал, что дело принимает серьезный оборот, и осознавал – друга необходимо остановить. Но в то же время ему, как выражалась мама, шлея попала под хвост. Хотелось убедиться, что Ваня действительно сделает то, о чем говорил. И он молчал, не двигаясь с места.
А Ваня уже по колено зашел в Каму. Таня бежала за ним и упрашивала:
– Не надо, Вань, ну пожалуйста! А вдруг ногу сведет?
– С чего это вдруг? – отвечал тот, не поворачиваясь. – Никогда вроде не сводило.
– Да что это вы вообще придумали? Два дурака!..
– С того, что некоторые маменькины сынки всего боятся. Пусть знают, – Ваня старался говорить спокойно и равнодушно. И вроде бы негромко, но так, чтобы Лохнесс все слышал.
Когда он был уже по пояс в воде, Таня пустила в ход последний козырь:
– Ванечка, ну не делай этого, очень прошу! Ну, ради меня!
Бедная Таня! Как многие, она была уверена в своей исключительности и наивно полагала, что уж ради нее любой будет готов на все… Однако Ваня просто-напросто проигнорировал ее слова. Он повернулся к берегу и произнес громко, так, чтобы донеслось до Кирюхи с компанией:
– Доплыву дотуда, дотронусь до кручи, и назад. – И добавил, обращаясь к Женьке: – Помни, ты обещал с нами не общаться. Неделю не вздумай припираться, а то будешь брехлом.
Сделал еще несколько шагов, сложил ладони лодочкой, прыгнул вперед и поплыл саженками. Кирюха и его кодла издевательски захлопали.
– Не доплывет! Да где ему! Сдохнет скоро да назад приползет! – зазвучало с той стороны.
Таня, обняв себя за плечи и склонив голову, вернулась на берег. Демонстративно села на самый краешек покрывала, отвернулась и стала глядеть на реку, следя за движением Вани.
Лохнесс чувствовал себя преотвратно. Нет, в тот момент он еще не догадывался, что может случиться, и просто размышлял над тем, что проиграл и оказался в глупой ситуации. Теперь ему придется быть одному, скорее всего, если никто не придет мириться до конца каникул… Он смотрел то на водную гладь, по которой быстро удалялась, становясь все меньше и меньше, голова Вани, почему-то казавшаяся черной, хотя волосы у него были русыми. Затем перевел взгляд на небо, на сгустившиеся тучи.
– Скоро ливанет, – проговорил Женя.
Таня не ответила. Он заметил, что ее голые руки и ноги покрылись «гусиной кожей».
– Холодно ведь, – продолжил он. – Оделась бы…
Никакой реакции.
Ветер усилился, на макушку упала тяжелая капля, потом вторая, и еще… Начался дождь, но никто не обратил на него внимания.
Неожиданно для Лохнесса Кирюха поднялся, подошел поближе, остановился в некотором отдалении от Тани и Жени и присел на землю, вглядываясь в воду. Друзья последовали за ним.
– Кама – это ничего, – сказал он, вроде как ни к кому не обращаясь. – Мне батя рассказывал, они и Волгу переплывали, когда он в армии был, под Самарой…
– Доплыл! – закричала Таня. – Глядите!
В ее призыве не было нужды – все и так, не отрываясь, следили за перемещениями маленького пловца. И видели, как Ваня достиг противоположного берега, обернулся назад, сделав что-то вроде приветственного движения рукой, дотронулся до куста, росшего на берегу, передохнул немного и двинулся назад.
Прямо над головами сверкнула молния, почти тут же грохнул мощный раскат грома. Сразу же полил сильный дождь, забарабанил по водной глади, мешая видеть то, что происходит в реке. Все ребята уже вымокли до нитки, но никто и не подумал уходить.
Ваня был уже посередине реки, на полпути обратно, когда что-то случилось, Женя так и не понял, что именно, было слишком далеко. Голова Вани вдруг как-то странно дернулась и исчезла под водой, но тут же появилась вновь, рука бессильно выкинулась вверх. Ваня стал тонуть.
На берегу не сразу осознали, что происходит. Первой опомнилась Таня, протяжно закричала, и от ее крика почему-то у всех кровь застыла в жилах. Кирилл и его друзья переглядывались, но через пару секунд замешательство прошло, и они, не раздеваясь, бросились в воду, Кирюха первый, остальные за ним. Женя как зачарованный наблюдал, как медленно, невыносимо медленно плыли ребята, хотя старались изо всех сил, как голова Вани то возникала над водой, то вновь исчезала. А еще этот проклятый дождь…
Лохнесс точно впал в ступор, из которого его вывел резкий толчок Тани. Он пролепетал:
– Что делать?
– Что делать? – передразнила она. – Делай что угодно, только не стоять столбом, идиот! Это из-за нас он полез в воду, из-за тебя, это ты во всем виноват!
«Ты во всем виноват». Дорого бы Женя отдал за то, чтобы никогда этого не слышать…
– Бежим в деревню! – кричала тем временем девочка. – Надо позвать на помощь, пока не поздно!
