И мне пришла в голову одна мысль.
- Я думаю, вы могли бы нам "быстренько" помочь, - сказал я. - Вы упомянули, что для вас заказан номер "люкс", а "люксы" есть только в "Княжеской". Ведь это фирменная гостиница, в отличие от "Туристской". Так вот, сейчас в этой гостинице находятся люди, которые нас очень интересуют.
- Что за люди? - живо спросил отец Валентин.
- Мы не знаем, как их зовут. Знаем их внешность, и знаем, что они скупщики икон...
- Хм!.. Скупщики икон - это уже интересно!
- Да. И у нас есть сильные подозрения, что они замышляют что-то нехорошее. Фантик подслушала обрывок их разговора, когда обедала с родителями в гостинице, что они хотят свести с кем-то счеты и кого-то убрать. То есть, может мы ошибаемся, но...
- Но во всем этом есть что-то темное, так? - осведомился отец Валентин. - Что ж, вы правы, лучше предотвратить преступление, чем потом его раскрывать. Тут я вам - первый помощник. Как они выглядят?
- Я их не видел, - ответил я. - Но, по описанию Фантика, их трое. Двое помоложе и один постарше. Помоложе - обычные парни в джинсах. А тот, что постарше - он высокий, худой, и с очень запоминающимся лицом. Как сказала Фантик, не смуглым, а каким-то желтым.
- Что ж! - отец Валентин выпрямился. - Этих скудных примет вполне достаточно для такого замечательного детектива, как я. Покажите мне обгорелую спичку - и я восстановлю всю картину преступления. А тут мы имеем даже поболе, чем сгоревшая спичка. Есть ли ещё какие-нибудь данные, многоуважаемый инспектор Скотланд Ярда, которые не в силах истолковать полиция, но, которые, возможно, скромному частному сыщику, вроде меня, удастся сложить в цельную картину, заполнив белые пятна?
- Есть, - ответил я, начиная сомневаться, правильно ли я сделал, что доверился отцу Валентину. Слишком много он балагурил. А взрослые, которые воображают, будто с детьми надо придуриваться, подыгрывая им, и не способны понять, как серьезны порой дела, которыми мы занимаемся, могут запороть любое дело. И если отец Валентин все запорет, то ему-то что, он завтра уедет, а нам тогда все это расхлебывать... Но отступать было некуда. Незадолго до их появления местный пьянчуга, которого знает Гришка, хотел продать какую-то очень ценную семейную икону. Он на эту икону давно покушался пропить её, но не мог этого сделать, пока его мать была жива. Вот и кинулся продавать её сразу после смерти матери. И у него уже пошло все на лад с одним покупателем, как примчались его сестра с мужем, живущие в Твери, и запретили ему что-либо продавать, пока они официально не поделят все наследство. Это все по Гришкиным рассказам, понимаете? Гришка считает, что там ещё такая грызня идет, вокруг пожитков, оставшихся от старухи.
- Понимаю... - отец Валентин задумался. - И у вас возникли подозрения, что эти скупщики икон хотят устранить сестру, чтобы ничто не мешало выгодной сделке?
- Мало ли что может быть! - я пожал плечами. - Но что-то там затевается, очень нехорошее. Мы думали завтра отправиться в гостиницу, поразведать на месте, но, если бы вы могли...
- Я уезжаю завтра утром, - стал прикидывать отец Валентин. - Что ж, времени у меня должно быть вполне достаточно. Давай сделаем так. Если вы не успеете в гостиницу до моего отъезда, я оставлю вам письмо у дежурного, с подробным отчетом обо всем, что мне удалось выяснить. Хотя нет, это будет ненадежно... Письмо будет ждать вас на пристани, у спасателей. Ведь на них можно положиться?
- Вполне! - ответил я.
- На том и порешим. Что ж, выходит, мне надо возвращаться на берег. Как ты думаешь, Гришка перевезет меня, прежде чем уйти с вами в далекое плавание?
- Разумеется! Это ж дело двух минут, а лодка у него большая, места должно на всех хватить.
- Отлично. Тогда пошли... По-моему, вас зовут ужинать.
И точно, мама и тетя Катя уже звали нас. Мы поспешили на кухню, и отец Валентин присоединился к нам. Ужин нам и впрямь сварганили такой, что можно было полк накормить. И макароны с тушенкой, и большой салат, и, к чаю, варенье и мед... Плетеная корзинка с бутербродами и термосом была уже собрана и ждала нас в углу кухни.
Я обратил внимание, что за ужином Фантик посматривала на Ваньку с легкой обидой и разговаривала с ним не очень охотно. Видно, он достал её своим выпендриванием. Ничего, подумал я, на реке все быстро развеется и пройдет.
- Так вот, братья и сестры мои! - провозгласил отец Валентин, отхлебывая чаю. - Решил я все-таки вернуться на берег, чтобы не оставлять без присмотра своих духовных чад...
- Как же так, отец Валентин? - воспротивилась мама. - Мы вам уже и комнату готовим...
- Ничего не поделаешь! - вздохнул отец Валентин. - Я понимаю, что без меня жизнь сразу покажется вам тусклее и скучнее, но... - он приосанился и поднял руку, как оперный певец. - "Как некий херувим, Он несколько занес к нам песен райских, Чтоб, возмутив бескрылое желанье В нас, чадах праха, снова улететь..." - и он широко взмахнул руками. - "Так улетай же! Чем скорей, тем лучше!" Но не надейтесь, я ещё не раз и не два порхну мимо вас дивной райской птицей, чтобы вы время от времени с завистливой тоской следили за моим полетом, запрокинув головы и разинув рты...
Отец смеялся от души. Видно, он давно привык к манере общения отца Валентина - ещё с той поры, надо понимать, когда отец Валентин не был священником, а заведовал рыбным хозяйством.
- Я перевезу тебя на тот берег, - предложил он. - Ведь, боюсь, через озеро ты на крыльях не перелетишь, хоть ты и райская птица.
- Не стоит беспокоиться, - ответил отец Валентин. - Насколько понимаю, Гришка-вор может сделать двухминутный крюк к пристани, чтобы меня высадить.
- Вот еще! - возмутился отец. - Так я и сброшу старого друга на Гришку! Да у него и лодка может быть перегружена. И потом, Гришка причалит через пятнадцать минут, а я надеялся, мы посидим ещё хотя бы часок-другой.
- Уговорил! - отец Валентин поднял руки ладонями кверху. - Ты же знаешь, какой я податливый. Для друзей на все готов!..
Отец опять рассмеялся - и поглядел на часы.
- Что ж, пойдем, проводим наших доблестных рыбаков. Я думаю, Гришкина лодка уже на подходе.
И мы все, включая Топу, отправились на берег. Когда мы выходили из дому, нагруженные рыболовными принадлежностями, снедью и запасными свитерами, отец Валентин незаметно подмигнул мне.
- Да, чуть не забыл! - вдруг спохватился он. - Я ж специально для этого плавания приготовил... - и он извлек откуда-то из-под рясы фуражку типа капитанской, с золоченым гербом, и торжественно водрузил её себе на голову.
- Ну, как я вам? - осведомился он. - По-моему, в этой фуражке я полностью соответствую местности!
Тут послышалось тарахтение мотора - шла Гришкина лодка. Через минуту она причалила, мы быстро загрузились в неё и поплыли, махая всем руками. Отец Валентин сделал благословляющий жест, заметный только нам - аккуратный такой, ну, как в конце французского фильма "Три мушкетера" кардинал Ришелье незаметно благословляет Атоса, Портоса, Д'Артаньяна и Арамиса, когда они проезжают прочь и уже этого не видят...
Вот так отец Валентин и провожал нас - в рясе и капитанской фуражке, кисть правой руки приподнята в благословляющем жесте.
ГЛАВА ПЯТАЯ
ТАИНСТВЕННАЯ НАХОДКА
Прямо не знаю, как мне рассказывать о рыбалке! Если шаг за шагом - вот отплыли, вот приплыли, вот на берегу разложились и так далее - то улетучивается что-то самое главное. А если описывать это главное, то вообще завязнешь, потому что главного получается слишком много. И как мотор ровно бурчит, а над водой уже туманом тянет, легким и слабым, рваненьким таким, и ощущение от этого тумана, будто сумерки наступают быстрее, чем на самом деле; и как берега мимо проходят, ближний и дальний, деревья будто застыли, и лишь доносятся сквозь них загадочные шорохи и звуки; и как мотор смолкает, когда подходим поближе, и теперь слышен ровный скрип уключин и такой же ровный плеск весел, а комары, все больше наглея, начинают звенеть вокруг просто ужас, выискивая любое незащищенное место, чтобы накинуться и укусить - хорошо, мама дала нам с собой лосьон от комаров; и как сначала забрасываются сети, а потом мы причаливаем, и расчехляем удочки, и я показываю Фантику, где лучше всего будет ночной клев - это надо пройти по валунам, торчащим из воды, и забрасывать удочку с последнего из них, где уже глубина - а Ванька все-таки ставит свои донные удочки, а потом направляется чуть вверх по Удолице, до ручейка, который является её притоком: ручеек уже не входит в территорию заповедника, а Ванька почему-то уверен, что если где и клюнет щука, то только там, и мы видим, как мелькает в темноте между деревьев Ванькин фонарик, и слышим, как Ванька чертыхается, споткнувшись об очередную корягу; и как Гришка с напарником - Петром Антонычем, который говорит, что его можно называть просто "Петя", даже не "дядя Петя" - раскладывают костерок на берегу и травят всякие интересные истории, выжидая, когда можно будет пойти выбирать сети; и как продрогшая Фантик возвращается к костру, и мы её отпариваем горячим чаем, и все впятером уничтожаем запакованные нам бутерброды, а Фантик забирается в спальный мешок и, услышав, что с рассветом, после того, как выберут сети, Гришка попытается прогуляться в одно местечко, где иногда ходит форель, и закинуть удочки, просит обязательно её разбудить, потому что она тоже хочет наловить форелей; и как мы прислушиваемся и приглядываемся к лесу, и в какой-то момент принимаем Ванькин фонарик за блуждающий огонек; и как глаза слипаются - и вдруг пробуждаешься, вздрогнув, когда небо начинает сереть, и быстренько подбрасываешь несколько крупных сучьев в догорающий костер, сухие сучья сразу занимаются, и тебя обдает волной жара, а воздух над разгоревшимся костром такой зыбкий и дрожащий, такие отсветы и переливы бывают в стекле, когда его быстро наклоняешь то туда, то сюда... - словом, это все важно, и ещё тысяча других вещей, перечислять которые было бы слишком долго. Это целая повесть получится из такого перечисления.
