— Помнишь день, когда я помахал тебе рукой? Вот с тех пор я и держу рот на замке! — Он явно гордился собой.
— Потрясающе! Но я не умею управлять такой большой машиной… — Она почувствовала себя виноватой оттого, что, не зная Марка, заподозрила его в скуповатости.
— Твой родственник… то есть будущий родственник, — отвлек ее Чак, — наверное, думает, что фургон будет водить твой чокнутый на машинах парень!
Они открыли дверь. Карла как зачарованная смотрела на великолепные деревянные панели и кожу небесно-голубого и солнечно-желтого цветов.
— Да тут можно жить! — Какой же он щедрый! Слезы набежали ей на глаза. Марк едва знает ее, а подарил им такое… Она покачала головой и, не найдя слов, вздохнула.
— Пошли. Сейчас я запру гараж, а потом поднимемся ко мне и выпьем чаю. Еще успеешь налюбоваться на свою красавицу. Когда твой парень будет в порядке.
Они поднялись в дом.
— Марк пригнал его после полуночи, — вспоминал Чак, кидая в чашки пакетики и накладывая сахар. — Это было во вторник, за день до несчастного случая. — Он подвинул Карле чашку. — Все внутри фургона сделано его руками.
— Черт меня побери!
— Совсем другой парень. Не чета твоему желторотому.
— Серьезный? Вот и Кларк тоже так говорит.
— Ага. Парень с характером. Увидел мои старые летные фотографии и заговорил о самолетах. Оказалось, он бывший бортинженер. Весь мир облетел.
— Правда? Я не знала… Он начал заниматься автоперевозками, когда внезапно умер отец. А больше Кларк ничего не рассказывал. — Карла пожала плечами. — Он говорил, что Марк мог бы заняться организацией деловых круизов, но не захотел. Предпочел грузовые авиарейсы.
— Совсем неплохой бизнес, детка.
— Но у человека должно оставаться время на жизнь. — Карла нахмурилась и повторила слова Кларка: — Хотя бы скромную.
— Держу пари, твой жених повторял это не раз. — Чак проводил Карлу до дверей и взял с нее обещание регулярно рассказывать о состоянии Кларка. В голосе соседа ей почудилась нотка неодобрения.
— Счастливо! — Она улыбнулась. Чак был из породы симпатичных ворчунов, которые всегда выглядят слегка недовольными.
Карлы не было. Ни тихого дыхания, ни нежного смеха, ни болтовни, с помощью которой она пыталась расшевелить его дремлющее сознание. Он проклинал эти попытки, мешавшие ему погружаться в темноту, но сейчас ее не было и ему ее не хватало.
Он привык к голосам Ким и Кэти, не мешавшим забытью, падению в безжизненные глубины сна. Сегодня за ним ухаживала Кэти, но она не очень хорошо себя чувствовала.
— Извини, Кларк, я что-то не то съела в обеденный перерыв. Наверное, я уйду, как только старшая сестра подыщет мне замену. — Сиделка вышла, поговорила с кем-то на центральном посту и попросила присмотреть за пациентом, пока она сходит в ванную.
Неважно. Он опять поплыл во тьму; в мозгу заклубились видения, неожиданно ставшие воспоминаниями…
— Ну, запрыгивай. Я покажу тебе эту крошку изнутри.
Он подсадил Карлу на ступеньку. Та улыбнулась ему через плечо.
— Спасибо…
— Не за что. — Он улыбнулся в ответ. У нее была такая улыбка, от которой мужчине становилось тепло. — Отлично. Смотри, это тахометр. — Он показал на большую, ярко освещенную шкалу. — Панель светится, когда он включен. — Она посмотрела на широкий диван позади сиденья водителя, и Кларк усмехнулся. — Когда-нибудь спала на таком?
Карла вспыхнула и покачала головой. От его следующих слов у нее перехватило дыхание.
— Значит, скоро будешь.
В этот момент его взгляд натолкнулся на что-то, лежавшее рядом с верхним концом расстегнутого спального мешка. Он поспешно накрыл ладонью крошечный лоскут люрекса. Что за…
Он толкнул брата на борт грузовика, не обращая внимания на его возмущенное: «Эй ты, потише!»
— Какого черта ты здесь устраиваешь? — Он сунул брату под нос вещицу из люрекса с кружевом.
— Я сказал, потише. Ты чуть не размазал меня по стенке!
Он сам не знал причины этого безудержного гнева.
— Больше не вовлекай меня в свои шашни! — Он снова толкнул брата на твердый борт, засунул кусок ткани в верхний карман его комбинезона, резко повернулся и шагнул прочь. Ох, как он разозлился!..
Было очень тихо. Рядом кто-то двигался.
Он смутно почувствовал, что это не Карла, и уже собирался забыться. Однако движение рядом было странным — слишком суетливым. Не уверенным и успокаивающим, а зловещим и угрожающим. Внезапно возник до боли знакомый запах. Тишина. Монотонный гул монитора почему-то стал громче. А затем умолк. Все остановилось. С нарастающей тревогой он услышал шаги; заскрежетал засов аварийных дверей рядом с его кроватью, от благоуханного ночного ветерка колыхнулись занавески. А затем стук, стук в голове и судорожная попытка втянуть в себя кислород…
Вот оно! Его мониторы и систему жизнеобеспечения отключила какая-то темная сила. Полог над кроватью опустили, чтобы никто ничего не заметил. Тело не слушалось. Он пытался закричать, но крик заглушала трубка, вставленная в трахею. Хотел рвануться, чтобы выдернуть все эти шланги, тянущиеся к его телу, или хотя бы повалить подставку с капельницей. Идиот! Тут все сделано так, чтобы этого не случилось. Он опять схватился за шланг. В легких уже не осталось воздуха для крика. Нет! Только не так! Не сейчас! Слабый звук родился в его груди, но дошел только до губ. Ужас сковал сознание. Он не хотел в тот потусторонний мир. Не теперь. Не теперь!
Борись ради меня, Уайтхед! — прозвучал в его голове настойчивый, подстегивающий голос Карлы. Не оставляй меня.
Руки, которые так давно не двигались, судорожно задергались и заметались.
Я борюсь!
Отдохнувшая после чудесного сна в собственной постели, Карла не могла дождаться, когда увидит Кларка. Она примчалась в больницу, едва забрезжил рассвет.
— Доктор Бартон был прав, — прошептала она, выруливая на стоянку около корпуса интенсивной терапии. Она бежала вприпрыжку, радуясь утреннему пению птиц, и краем глаза заметила стоявшую за утлом машину полиции.
Ворвавшись в палату, она увидела его пустую кровать. Пустую!
— Нет!
Скованная ужасом, Карла не могла пошевелиться. Она не пошевелилась даже тогда, когда позади открылась дверь. Ее глаза были прикованы к месту, где ее Кларк столько дней боролся за жизнь. Чьи-то руки тянули ее назад, голоса что-то кричали… Она продолжала стоять, устремив взгляд на кровать. Вдруг это наваждение и он сейчас окажется там? Если сильно зажмуриться и поморгать, он обязательно вернется.
Те, кто пытался увести ее, стали более настойчивыми. Их слова отскакивали от нее, не доходя до сознания. Карла сознавала только одно: она моргает, моргает… а Кларк не возвращается.
— Такое и в кошмарном сне не приснится! — перевела дух Карла, выслушав объяснение инспектора Крэга. Ее все еще трясло.
— Мисс Бруни, никто не ожидал, что вы так рано вернетесь. Мы просто не успели вас перехватить.
— Инспектор, это доказывает только одно: он все чувствовал. Иначе он не стал бы бороться.
Крэг кивнул, понимая, что возражать бессмысленно.
В дверь комнаты для медсестер постучали, и вошел доктор Бартон.
— Карла, тот, кто хотел убить Кларка, выдал себя за сиделку, приглашенную заменить Кэти. — Бартон покачал головой. — То, что сделал Кларк, выше всякого понимания. Инспектор Крэг рассказал вам?
— Да. — Карла слабо улыбнулась и шмыгнула носом.
— Слава Богу, что мы сняли его с интенсивного медикаментозного лечения, — добавил Бартон. — Иначе, дорогая, у него не было бы ни малейшего шанса.
— Можно его увидеть?
— Да. Он в отдельной палате. Учитывая сложившиеся обстоятельства, инспектор Крэг настаивает, чтобы его держали там.
— Мы поставили у дверей охрану, мисс Бруни. — Крэг шел следом за Карлой. — Вы уверены, что не знаете, кто мог желать зла мистеру Уайтхеду?
Карла тут же вспомнила подслушанный разговор между Элтоном и Сьюзен. Тед Адамс?
— Может, вам стоит поговорить с родными Кларка?
Он досадливо поскреб подбородок.
— Угу… Пожалуй, я побеседую с ними.
— Теперь я уйду отсюда только с ним!
— Между прочим, Карла, — уронил Бартон, идя по длинному, ярко освещенному коридору, — люди могут пожениться и в больнице. — Заметив ее удивление, он добавил: — Ну, в исключительных случаях.
Она пристально посмотрела на доктора и вдруг широко улыбнулась.
— Вы считаете, что Кларк будет жить, да?
— Теперь я готов поверить в это, дорогая.
— Если бы я не торопилась к нему, то расцеловала бы вас прямо в коридоре! — Оба рассмеялись, давая выход напряжению. — Нет уж, отложим на потом и сделаем все как положено…
— Идет!
Он почувствовал прикосновение волос к руке раньше, чем прикосновение губ, и позволил себе расслабиться. Наконец-то… Один Бог знает, сколько времени он лежит здесь и позволяет делать всю работу Карле: разговаривать с ним до хрипоты, развлекать, обнимать и ободрять его. Кроме того случая, когда он чуть навсегда не выскользнул из своего тела, она неизменно пробивалась к его сознанию и одерживала победу.
