Карла продолжала внимательно смотреть на Сьюзи, и та не выдержала.
— Я беспокоюсь о Марке. Хоть бы позвонил и сказал, что у него все в порядке! Это на него не похоже. Лотта просто вне себя. Звонит по сто раз на дню. Думает, что он свалил с какой-то девицей.
— Сьюзи, мне очень жаль. Я была совершенно поглощена Кларком…
— Да не извиняйся, подруга. Так и должно быть. — Сьюзен поморгала, стараясь успокоиться и не дать воли слезам.
— Наверное, у Марка есть для этого очень веская причина. — Карла положила руку на ее плечо. — Вот увидишь, Сьюзи, все объяснится.
— Ага. Вот и полиция думает, что у него есть серьезный повод не появляться, — мрачно буркнула Сьюзен. — Они все еще предполагают, что в этой краже замешан Марк. Чем дольше он не дает о себе знать, тем хуже становится. Я никогда не поверю, что Марк мог участвовать в чем-то плохом! — Сьюзен горестно покачала головой, и тут ее словно прорвало: — Если они не спрашивают меня о Марке, то начинают интересоваться всеми знакомыми Кларка: мол, у кого могли быть причины желать его смерти. — Она вздохнула. — Ну откуда я знаю? Мало ли с кем он встречался? Да, он часто занимал деньги у кого попало. И у жуликов, и у честных людей. — Тут она спохватилась, что сказала лишнее, и быстро добавила: — То есть так было до того, как он встретил тебя. — Пытаясь смягчить ситуацию, она сменила тему. — Эти складочки на костюме тебе очень идут. Кларк не узнает тебя, подружка: ты стала почти блондинкой, а уж фигура… Сколько ты потеряла?
— Ким ушила мне костюм в свой выходной. — Карла пожала плечами, стараясь не обращать внимания на неприятный осадок от слов Сьюзен. — А в остальном я та же, что и была. — Занимал деньги у кого попало… и у жуликов…
— Нет, подружка, — покачала головой Сьюзен, поправляя локон, выбившийся из прически Карлы. — Ты уже показала характер. Честно говоря, я думала, что ты сразу же расклеишься.
— Ты говоришь так, словно… — начала нахмурившаяся Карла.
Указав на часы, Сьюзен прервала ее:
— Пора. Ким подравнивает Кларку бороду.
— Иди, Сьюзен. Я буду готова через минуту. Карла опустилась на кровать и посмотрела на свое расплывчатое отражение в зеркале — очки оставались на столике. Она нервничала и чувствовала неуверенность в себе.
— Ты можешь смотреть на жизнь без очков, Карла, — пробормотала она. — Пока что можешь не обращать внимания на тревожные голоса, которые твердят тебе, что Кларк вовсе не такой подарок, каким кажется. Посмотри правде в глаза. Конечно, ты сделаешь все, чтобы вернуть его к жизни, но ты ведь так мало его знаешь!
Она опять встретилась взглядом со своим отражением.
— На себя посмотри! Можешь считать себя супермоделью, — она быстро нацепила очки, — но на самом деле ты пугало огородное!
Однако из зеркала смотрела на нее совсем уже не та круглолицая пышечка-официантка, которой она была несколько недель назад. Карла засмеялась. Впервые за последние годы, надев очки, она одобрила увиденное. Несколько потрясений, выпавших на ее долю одно за другим, сделали свое дело. Ей больше не требовалось ухищрений, чтобы выглядеть «приемлемо».
Свидетелями регистрации были доктор Бартон, Ким и Сьюзен. Церемония была короткой, а ответы Кларка долгими: пока он говорил с трудом.
— Я… — Боль скрутила его и не дала отчетливо выговорить свое имя… Он остановился. На искаженном лице блестели капли пота.
Женщина-регистратор подсказала ему:
— …Беру тебя, Карла Бруни… — Когда приступ ослабел, он продолжил, благодарный женщине за помощь.
— Объявляю вас мужем и женой. — Карла без колебаний наклонилась и поцеловала Кларка в губы. Подстриженная борода пощекотала ей щеку.
— Я люблю тебя, — прошептала она, слыша за спиной растроганные вздохи Ким и Сьюзен.
— И я люблю тебя, родная, — ответил он, искренне веря, что не кривит душой.
Сьюзен шумно высморкалась, положила руку на плечо Карлы и сердечно сказала:
— Поздравляю!
Регистраторша поддержала руку Кларка, чтобы тот подписал брачный контракт. После этого пришла очередь Карлы, а за ней — свидетелей.
Закончив формальности, регистраторша попросила Карлу проводить ее и вышла из палаты. Тем временем Сьюзен придвинула стул к постели брата.
— Ну что, ты наконец очнулся?
Он повернул голову.
— Да. — Чем больше он говорил вслух, тем лучше звучал голос.
— Кларк, ты случайно не знаешь, где Марк?
— Нет, Сьюзи.
«Я, Кларк, беру тебя, Карла…» В голове все еще звучал голос регистраторши и его собственные слова, которых никто не услышал: «Я, Марк, беру тебя, Карла…» Слово соскользнуло с губ едва слышно, но совершенно естественно, потому что было правдой. Он — Марк.
Марк, а не Кларк Уайтхед.
Черт побери!
Он пытался обрести память, которая принадлежала другому. Он произнес свое настоящее имя, но никто не обратил на это внимания. Оно было воспринято как искаженная болью попытка сказать «Кларк» — ведь все знали, что и речь, и тембр голоса у него восстановились не полностью.
— Сьюзен, послушай, я не… — Боже! А как его признание отразится на Карле? Прежде чем довериться кому бы то ни было, он должен поговорить с ней!
— Что не? — поинтересовалась Сьюзен.
— Мне трудно думать.
— Сегодня это простительно. Ведь ты только что женился. Поговорим завтра. — Сьюзен коснулась его плеча. — Я очень рада за вас с Карлой. Она настоящее золото. Запомни это.
— Ну конечно. — Теперь нужно будет мягко сообщить этому золоту, что он совсем не Кларк. — До завтра, сестричка.
— У меня две новости: хорошая и плохая. — По тону Карлы Марк понял, что ее просто распирает от радости. — С какой начинать?
— Плохая? — Черт возьми! Он сам хотел сообщить ей неприятную новость: она вышла замуж совсем не за того, за кого собиралась. — Мне тоже нужно кое-что сказать.
— Отлично. Инспектор Крэг хочет побеседовать с тобой, как только ты сможешь говорить. — Карла бросила в рот виноградинку, а другую дала Марку. — Сьюзен думает, что полиция подозревает Марка в соучастии в краже грузовика. Якобы именно поэтому он и не подает о себе вестей.
— Нет! — Марк рывком сел и напрягся, ожидая, когда пройдет шок от ужасной новости.
— Вот и я говорю, чушь! Все равно что назвать аферистом Папу Римского! — Карла закусила губу. — Уайтхед, ты белый как мел. Может, в следующий раз будешь садиться потихоньку?
Стены палаты перестали кружиться, и он с трудом перевел дыхание.
— Все в порядке. — Куда же делся Кларк? Почему он-то не появился? И с кем, черт возьми, он опять связался?
— Вернется, не расстраивайся. Держу пари, отправился в Швейцарию с той тощей как кочерга… Или увез ее на съемку в дикие джунгли, где нет никакой связи. — Карла помедлила. — А то просто перевозит груз за границей. Ты же сам говорил, что время сейчас горячее и водителей не хватает. — Она усмехнулась. — Но лично я думаю, что он подцепил на континенте какую-нибудь секс-бомбу и не желает возвращаться к своей дохлятине!
Марк напрягся и похолодел. Кто-то пытался убить его. Нет, не его. Кларка. Где-то там, в большом мире, Кларк вляпался в изрядное дерьмо, если с ним не поленились свести счеты даже в больнице.
— Наверное, спать с ней все равно что с манекеном. Могу себе представить! «О-о, э-э, Марк, ми-и-илый, не смажь мою помаду»! — Она опять хихикнула. — Недаром она весь Новый год не выпускала его из-под омелы. Бедняга был весь в помаде… Господи! А прическу ее ты видел? Даже Марк смеялся. А какая у нее была кислая физиономия, когда подали бифштексы! Она наверняка собиралась в какой-нибудь шикарный ресторан, чтобы выставить напоказ свои мощи в новом костюме. Думаю, она питается только трюфелями и икрой… Она… Черт побери, Лотта!
— Карла, послушай меня…
— Ох, Уайтхед, я и забыла, что ты теперь разговариваешь! За последнее время я привыкла к монологам.
— Когда придет инспектор Крэг? — Чем скорее он все узнает, тем лучше.
Их беседу прервал громкий стук. В палату вошел доктор Бартон.
— Хорошие новости, Кларк! Завтра мы снимаем с глаз повязку, и жена наконец увидит вас целиком. — Марк почувствовал противную слабость в животе и коснулся бороды, к которой никак не мог привыкнуть. — Да, еще одно: пока вам придется носить темные очки. Первое время глаза будут особенно чувствительны к свету. — По вполне понятной причине тревога тут же сменилась облегчением. — Несколько сеансов физиотерапии, и зрение войдет в норму.
— Отлично. — Еще один шаг к тому, чтобы выбраться отсюда и начать распутывать клубок, в который превратилась его жизнь.
«Мои мальчики как горошины в стручке», — говорила мать, когда они были маленькими. Но если у младших глаза были голубыми, то Марку достались серые.
— Уайтхед, это же замечательно! — Карла чуть не прыгала от радости. — Какая чудесная новость! Настоящий подарок к свадьбе!
