Придя в свой кабинет, Александр Борисович первым делом достал из ящика стола сотовый телефон и нашел в «записной книжке» номер Дениса Грязнова, директора частного охранного предприятия — так официально, а попросту — сыскного агентства «Глория». Нажал вызов, стал ждать. Хорошо, Денис оказался на месте.
— Здравствуй.
— Привет, дядь Сань. Проблемы?
— Твой замечательный Макс далеко?
Макс — это грандиозный, если подходит такой термин, компьютерщик. Бородатый, бесстрашный хакер, он залезал туда, куда даже неоднократно битые, опытные профи лезть побаивались. А он умел, и все тут.
— Нужен, дядь Сань?
— Разумеется, только с твоего разрешения. И абсолютно секретно.
— Понятно, — засмеялся Денис. — У вас с дядькой очередная сомнительная операция?
— При чем здесь Вячеслав? Он пока не в курсе. И ты — смотри мне!
— Даю Макса.
— На проводе, — вот так, по старинке, отозвался Макс, хотя никакого телефонного провода между ним и Турецким, естественно, не было.
— Слушай, бородатый бандит… — начал Турецкий, и Макс перебил:
— Начало впечатляющее. Можно, я налью себе кофе, Сан Борисыч?
— После того, как выслушаешь. Слушай и запоминай, разбойник. Надо влезть в Высший арбитражный суд, покопаться в их кишках и вынуть оттуда все, что только найдется на Степанцова Кирилла Валентиновича. Особое внимание прошу обратить на советский период его деятельности. Он тогда был народным судьей.
— А он кто? — невнятно спросил Макс, похоже, он по привычке уже что-то жевал. Он вообще, когда отрывал свой орлиный взгляд от экрана монитора, сразу начинал что-нибудь жевать и пить кофе. Ну, характер такой.
— А он у нас зампредседателя Высшей арбитражки. Впрочем, тебе-то какая разница?
— Это точно, мне — что уборщица из платного сортира, что генсек. Когда: требуется?
— Дня тебе хватит?
— Бу сделано. Шеф в курсе? — Это он имел в виду Дениса Грязнова.
— Разумеется. Пока. Я сам подскочу, когда скажешь. С меня…
— Банка кофе! — быстро подсказал Макс. Для него это была самая лучшая и взятка, и награда. Он за день выпивал кофе столько же, сколько все семеро сотрудников агентства, включая его директора.
Бутылка, конечно же, отыскалась — хорошо початая, но все же. Да и не бежать ведь на улицу! Тем более Клавдию еще посылать! Скажет же такое Костя!.. Или это не он сказал?
Вернувшись, Александр Борисович торжественно водрузил бутылку на круглый стол, за которым они сидели, отметив укоризненный взгляд Меркулова.
— Тебе что не нравится? Что бутылка уже слегка надпитая? Или вообще сама бутылка?
— Не нравится твоя настойчивость. — Меркулов поиграл лохматыми бровями. — А насчет бутылки? Ничего себе — слегка! С кем это ты? Или уже начал в одиночку? Неужели дошел до такой степени?!
— Охолонись, Костя, бутылка валяется больше года. Случайно забытая некогда песня.
— Ну да, ты забудешь, как же! А почему долго ходил?
— О! Наконец-то проявилась твоя кулацкая сущность! Но и мы тоже не боярских кровей. Сделал кое-какие распоряжения. Ты ж ведь мне не разрешишь обращаться в органы, чтоб те выдали мне всю подноготную фигуранта? Нет. А сам он, если хоть капельку в чем-то замешан, никогда не расколется, так? Значит, условия мои будут следующими. Если они принимаются, я наливаю. Если же нет, уношу бутылку и спускаю ее содержимое в сортир. Есть вопросы?
— Да, говори условия.
— Постановление о возбуждении уголовного дела по факту клеветы в отношении ответственного государственного лица по признакам части третьей статьи сто двадцать девятой УК, фу-у-у… за подписью… хочешь — твоей, хочешь — генерального прокурора, раз! Деньги на бочку для проведения следственных мероприятий, в которых могут быть задействованы неофициальные службы, — два! А три? Про три я еще пока не придумал. Как? Выливать? — Он поднял бутылку.
— Ладно, наливай, куда деваться, постараюсь изыскать для тебя некоторые средства. Постановление будет завтра. Все равно ведь сегодня спать отправишься.
— Ага, и традиционно уговаривать Ирку отложить на потом мечты отдохнуть с мужем на берегу лазурного Средиземного моря.
— Плюнь, — со знанием дела посоветовал Меркулов, — оно, все говорят, вредное для здоровья, а вот Черное — это полезное.
— Ирка думает иначе, и Нинка тоже. — Турецкий задумчиво развел руками, демонстрируя, что сам он как бы и не против такого мнения, да вот супруга с дочкой… — Но тебе, Костя, я скажу со всей ответственностью: чует мое сердце, что ты меня сознательно втягиваешь в какую-то очень скандальную историю.
— С таким предубеждением нельзя приниматься за расследование. — Меркулов поморщился. — Я тебе всю жизнь говорю об этом и — как в пустую бочку! Надоело!
— Так ты накажи меня, Костя! — обрадовался Александр. — Передай дело другому!
— Поздно, Саня, поздно… — вздохнул Меркулов.
Глава вторая
СТЫЧКИ И КОМПРОМИССЫ
Турецкий ознакомился с досье на господина Степанцова, которое сумел подобрать для него бородатый Макс. Оно обошлось Александру Борисовичу в трехсотграммовый пакет «арабики» — с приятелями неловко мелочиться. И после этого Турецкий решил начать с личной встречи с Кириллом Валентиновичем.
Позвонил. Заместитель председателя, услышав, кто звонит и по какому поводу, не то чтобы не обрадовался, а как-то начал юлить, в том смысле, что все ему известное он уже изложил довольно подробно господину Меркулову и, встретив с его стороны полное понимание, был уверен, что сказанного им вполне достаточно, да вот опять же и со временем сейчас весьма напряженно… Но Турецкий, привыкший иметь дела с «клиентами» подобного рода, решительно пресек все отговорки. У него на руках официальный документ, санкционирующий расследование, и как же это не подчиниться указанию генерального прокурора? Словом, время встречи хоть и не сразу, но утрясли.
Зачем Турецкий настойчиво добивался аудиенции? Тому было несколько причин.
Первая — он хотел лично пообщаться с «гусем», прощупать его словесно и мысленно на предмет выяснения его сущности. Что за человек и стоит ли вообще ломать из-за него копья? Может, аккуратно спустить на тормозах, чтобы и комар носа не подточил? Но продемонстрировав при этом бурную деятельность? Или вообще не тратить сил и нервов, а пустить расследование на самотек? Допросить там одного-другого и сесть сочинять обтекаемую объяснительную записку? В принципе реально. Но перед принятием такого решения следовало хотя бы убедиться в его необходимости.
Вторая причина заключалась в том, что, если расследование вести без всяких экивоков и снисхождений, перед ним, Александром Борисовичем, могли неожиданно возникнуть ненужные проблемы, на которые тратить драгоценное собственное время было бы безрассудно. Да и просто глупо.
Ну, например, чтобы найти обиженного, решившего отомстить своему обидчику таким образом, наверняка придется поднять все, без исключения, уголовные дела, которые когда-либо вел еще народный судья Степанцов. А их наберется, скорее всего, не одна сотня, и в каждое надо будет вникнуть, найти в нем главную интригу, из-за которой и могла сложиться в конце концов такая вот ситуация. И за сколько же лет поднимать дела? Что там сообщает послужной список Кирилла Валентиновича?
Возраст — пятьдесят восемь лет. Юридическое образование, все тот же МГУ. Понятно теперь, почему Костя его хоть и бранил, однако не послал подальше, а даже взял на себя словно бы некое моральное кураторство. Они ж почти ровесники, вполне могли быть даже однокашниками либо где-то пересекались в своем студенчестве или позже — по службе.
Так, основных мест службы немного. Как говорится, верен выбранной профессии.
С семьдесят пятого года — судья Сокольнического районного народного суда.
С девяностого — в Главарбитраже при Совете Министров РСФСР, а потом — в Государственном арбитраже при Совете Министров СССР. Основательно подрос.
В настоящее время вот уже больше пяти лет занимает пост заместителя Председателя Высшего арбитражного суда Российской Федерации.
Все основные обвинения в адрес Степанцова, кроме чистой политики и «аморалки», приходятся как раз на этот период. Ну да, начало девяностых годов — это ж было дикое время, когда началась преступная, как только теперь выясняется, приватизация государственного имущества по методу молодых и настырных демократов типа Гайдара — Чубайса. Но в те годы, как в Штатах, на Диком Западе, большинство проблем решали наглая хватка и пуля, и вряд ли кто-то из захватчиков чужого имущества так уж сильно рассчитывал на решения и указания Государственного арбитража. Это после появилось, когда началась новая волна переделов, стала жестче власть, а экономика стала наконец входить в какие-то законные рамки.
