Второй переменой в Дорофееве было бесследное исчезновение старой Совы. И характерно, что пропала она именно в тот день, когда здесь в последний раз был Филипп Рыльцев. Собственно говоря, исчезновением старой нищенки никто особенно не заинтересовался, тем более, что она и раньше далеко не всегда ночевала в своей халупе, пропадала днями и даже неделями... Правда, сельчане констатировали, что без Совы стало в поселке скучновато, как-никак она иногда приглашала местных алкашей в свою лачугу и угощала их водкой и самогоном, пела им песни, плясала, играла на гармошке и всячески развлекала. А порой и давала работягам взаймы. Те старались отдавать, потому что кроме Совы занять на поллитровочку было не у кого. Жалко, конечно, что пропала она, да что поделаешь? Угрохал, небось, старую кто-то по пьяни, или сама угодила под поезд, или просто переехала в другое место - мало ли их в огромной бескрайней России?
Дом, в котором проживала до октября прошлого года Сова, принадлежал некому гражданину Дрючкину, которого здесь никто никогда не видел. А место было неплохое, и появился покупатель на эту землю. Председатель Михалыч попытался найти гражданина Дрючкина, что оказалось делом сложным. Он давно умер, а сын его отбывал срок где-то на далеком Востоке. И решил он на свой страх и риск продать этот дом выгодному покупателю. Но для начала решил зайти туда и поглядеть, что там, собственно говоря, происходит...
Взял с собой участкового Юртайкина и погожим июльским днем они с важным деловым видом направились на окраину Дорофеева в обиталище Совы. Ключа от замка не было, и Юртайкин мощным ударом выбил кривобокую черную дверь. Они оказались в темной, грязной халупе. Между ног у Юртайкина сквозанула тощая серая крыса...
- Да..., - покачал головой Михалыч и сбил с волос прилипшую к ним паутину. - Ну и нищета...
Юртайкин был суров и молчалив. Окинув взором первую комнатушку, в которой кроме закопченного стола было два сломанных стула и большой сундук, он прошел во вторую...
Эта комната была скорее стенным шкафом, нежели комнатой. Даже окна в ней не было... Куча тряпья в одном углу и дверца, ведущая в подвал, на полу... Света в доме не было по причине отсутствия хотя бы одной лампочки. Юртайкин молча протянул Михалычу фонарь, а сам стал открывать дверцу подвала... Было трудновато, она как-то присохла к доскам пола. Пришлось орудовать топориком... Наконец, дверца поддалась и открылась. Юртайкин полез вниз. Михалыч сверху светил фонарем...
- А ну-ка, ну-ка, - пробормотал Юртайкин. - Посвети-ка получше, Михалыч...
Но как только Михалыч всунул свою круглую голову в подвал, светить ему больше не понадобилось... Потому что Юртайкин сумел нащупать на стене подвала выключатель, и зажег свет... - Эге, - пробормотал Юртайкин.
- Вот тебе и Сова, - вторил ему председатель, спускаясь вниз по лестнице...
Подвал был площадью примерно метров пятнадцать, не меньше... Да и подвалом это помещение назвать было трудно. Комната, оклеенная красивыми дорогими обоями, по стенам бра в виде подсвечников. Большая широкая кровать, устланная шелковым покрывалом около одной стены, стол красного дерева около другой... Два мягких кресла, тумбочка, телевизор, стереосистема, в углу - книжный шкаф. На полу были постелены ковры, на одной стене тоже висел ковер ручной работы... На столе стояла в рамочке фотография молодой красивой, весело улыбающейся женщины, лежала недочитанная книга Булгакова "Собачье сердце."
- Ну, дела..., - покачал головой председатель.
- Что-то не нравятся мне такие метаморфозы, - решил употребить ученое слово студент-заочник юрфака Владимирского университета Юртайкин. - Когда, говоришь, она пропала?
- Чтобы не соврать тебе, скажу так - в середине октября прошлого года... Как раз в тот день, когда тут был Филипп Рыльцев. Ну я тебе рассказывал, помнишь?
- Помню, - помрачнел Юртайкин. - Что какой-то алкаш нашел рано утром труп, а потом труп этот исчез... А не правда ли это была, Михалыч, между нами, девочками?
Председатель молчал, насупившись глядел на участкового... - Где сейчас этот алкаш? - спросил Юртайкин. - Дома... Недавно из психушки выписался, лечился в райцентре...
Юртайкин взял со стола фотографию молодой женщины в рамочке и стал внимательно вглядываться в нее...
- Не знаешь, кто это? - спросил он.
Председатель в свою очередь изучил фотографию и вернул её Юртайкину. - Понятия не имею, - ответил он. - Вроде похожа на какую-то актрису...
Впрочем, со зрительной памятью у Михалыча было как известно плоховато, и вспомнить человека он мог и спустя несколько месяцев...
Юртайкин обследовал книжный шкаф, в котором обнаружил немало русской и зарубежной классики... Но его больше интересовали хоть какие-нибудь документы, способные раскрыть загадку личности внезапно исчезнувшей Совы. Однако, ни в шкафу, ни в каком другом месте он ничего не нашел. Очевидно, Сова забрала все это с собой... - А ты сам-то её документы видел? - спросил Юртайкин. - Когда она поселилась здесь, в Дорофееве... - Вообще-то это скорее твоя компетенция, - возразил Михалыч. - А документы её видел наш покойный председатель Хабалкин Агей Ерофеевич. Он умер недавно, где-то под Новый Год. Но давно был на пенсии. А Сова, что Сова? Приехала, поселилась в заброшенном доме Дрючкина, нищенствовала, смешила людей, и никто особенно ей не интересовался. Кстати, в том числе и ты...
- Ей не интересовались прежние участковые, - возразил суровый Юртайкин. - А я приступил к исполнению своих обязанностей в сентябре прошлого года. И не начал работу прежде всего с того, что проверял документы у всех, живущих на вверенном мне участке. А до вашего Дорофеева просто не доехал. А как ты, председатель поссовета, не знал, кто проживает годами в твоем поселке, это совершенно непонятно... - А что, собственно говоря, произошло? - возмутился Михалыч нотациями в свой адрес такого молодого человека, как участковый Юртайкин. - Никакого состава преступления нет... Жила старуха, построила себе подвал, обставила его, нищенствовала, что, кстати, законом не воспрещается, а прибыль дает изрядную, а потом уехала... Дом теперь этот никому не принадлежит, и мы имеем право его продать, а деньги положить в поселковую кассу... - А труп Сапрыкина? возразил Юртайкин.
- Какой труп? Кто его видел, кроме этого алкаша Дресвянникова? О чем вообще речь? Что ты ерундой занимаешься? Сколько краж, хулиганства всякого в округе, дома грабят, людей избивают, вот этим и занимайся! А я буду заниматься своим! И катись ты со своими придирками к едреной бабушке! обозлился Михалыч и полез из загадочного подвала восвояси...
Но суровый Юртайкин не обратил никакого внимания на пустобайство Михалыча. Он продолжал рыться в вещах исчезнувшей Совы.
Собственно, искать можно было только в книгах. Потому что больше ничего не было. Только там, наверху - гора тряпья, а здесь в цивилизованном подвале - книги, и больше ничего... Юртайкин стал перебирать книги... Бальзак, Стендаль, Достоевский, Гюго... Роман Гюго "Собор Парижской Богоматери" был особенно зачитан. Юртайкин стал тщательно перелистывать эту книгу... И нашел... Из книги выпало затрепанное письмо.
"Дорогая подружка Ника!" - читал Юртайкин. - "Как ты там? Дай тебе Господь сил физических и душевных. Я не представляю, как можно вынести такое, что предстоит вынести тебе... Какой страшный срок, это даже трудно себе представить... А прошло всего-то полгода... Я стараюсь следить за всем, что происходит ТАМ, по мере сил и возможностей. Короче, он женился. Его избранницу зовут Надежда. Ей двадцать лет. Она студентка какого-то технического вуза, и, очевидно, большая поклонница его творчества. Я заходила туда и видела её. Хочу тебя обнадежить, она произвела на меня хорошее впечатление. По крайней мере, она очень тепло относится к малышке, меня трудно провести... Так что, не переживай так сильно и страшно, дорогая... Все образуется, как писал Лев Толстой. Я помню тебя в зале суда, и сердце мое обливается кровью. Я люблю тебя, мой Ленечка тоже любит тебя, мы считаем тебя самой талантливой актрисой нашего времени, хоть и совершенно невостребованной. И мы знаем, благодаря кому невостребованной. Всем хорошо известно, какой глыбой лег на твоем пути этот бездарный паук Рыльцев..." - Ага! - крикнул сам себе Юртайкин. - Рыльцев!!! Как все сходится! А Михалыч ещё мне лепит... Раскрутим, все раскрутим...
Выкрикнув этот победоносный клич, Юртайкин продолжил чтение.
"Держись, дорогая моя Ника... Вспомни, какие сроки заключения получали в совсем ещё недавнее время талантливейшие люди нашей страны... Я не могу советовать, я могу только умолять тебя - держись... И я верю - ты сильная, ты мужественная женщина. И ты одержишь победу! И ты обнимешь свою малышку... Целую тебя! Ленечка шлет тебе пламенный привет! Твоя Наташа."
И в этот момент Валерий Юртайкин почувствовал себя сыщиком, напавшим на след. И ощутил огромное желание раскрыть тайну пропавшей Совы, её связи с владельцем кирпичного дома Рыльцевым и, возможно с исчезнувшим трупом Владимира Сапрыкина.
