Цзюнь подумал, что Цин Ни хочет такой самолёт и пошёл узнать цену, оказалось, тридцать юаней, не дёшево. В тот день он прихватил из дома только тридцать юаней: двадцать потратил на зонт, восемь – на вход во дворец, в кармане оставалось всего два юаня на автобус.
Цин Ни была человеком прагматичным, её практически не привлекали такие игрушки, она даже злилась на него за то, что у них такие разные вкусы. Но он этого не подозревал, как и не подозревал то, что оба они находятся на разных прямых, которые никогда не пересекутся.
А у него в тот день будто сердце горело, да ещё и денег не было в кармане. Продавец снова завёл самолётик, он, и правда, был сделан качественно. Как воздушный змей, моментально поднялся над головами людей.
К тому времени, как Цин Ни поняла, что надо отойти, уже было поздно. Самолётик столкнулся с её зонтом, она выпустила зонт, подул ветер, и он улетел прямиком в озеро. В этот момент продавец, посмеиваясь, снова запустил самолёт. Лью Цзюнь в этот момент был так зол, что у него нет денег на самолёт, что повернулся к темнокожему продавцу, сжав кулаки. Но продавец не обращал на него никакого внимания. Тогда он взглянул на Цин Ни, и его сердце будто полоснуло ножом. Он хорошо понимал, сколько завтраков стоил этот зонт. Он был очень стыдливым ребенком: когда говорил – всегда краснел. Посмотрев ещё раз на Цин Ни, на продавца, на зонт, который плыл по озеру, он неожиданно прыгнул туда. Он хорошо плавал, почти как все пекинские парни. Но он забыл проверить одну вещь – глубину. А в озере была глина, и его начало засасывать. Он даже начал терять надежду, но потом ухватился за камень и смог таки высунуть голову наверх.
Цин Ни смотрела издалека, недоумевая. Лицо Лью Цзюня невозможно было разглядеть – оно всё было измазано глиной. Стоявшие на берегу хохотали, некоторые даже упали на траву от смеха. Лью Цзюнь тем временем плыл очень медленно, даже начал коченеть.
Если бы у Лью Цзюня была другая девушка, она тут же бы растрогалась его поступком и упала бы ему в объятия. Но Цин Ни смотрела на него другими глазами: она увидела в таком поступке трусость. Вот если бы вместо того, чтобы прыгнуть в озеро, он пошёл к продавцу и заставил его компенсировать ущерб, это было бы правильным действием.
В этот момент она окончательно осознала: ей не нужен маленький мальчик, слепо любящий её, даже несмотря на то, что у него есть пекинская прописка. У неё есть более высокие цели, нежели те, что обычно присутствуют у провинциальных девиц, у которых одна цель – выскочить замуж за столичного парня. Она думала о лучшем будущем, известности и богатстве. В процессе изучения права она поняла, что к рыночной экономике можно прийти путём исправления законодательства. Она чётко знала, что Китай пойдёт по стопам всего мира, у него будут такие же ценности, общество станет более благосостоятельным. Нужно только разбогатеть, и тогда ты сможешь стать хозяином своего счастья.
Лью Цзюнь же мечтал о полноценной семье с детьми и работе, чтобы хватало на жизнь, водить и забирать детей из садика. Разве такая жизнь есть только в Пекине, а скажем, близ Хуанхэ всё по-другому?
Традиционные китайские взгляды на семью её раздражали: превосходство мужчины над женщиной. Эти устои ей были чужды: требования общества, что женщина обязана быть добродетельной супругой и ласковой матерью. «Если всё погрязнет в патриархате, то какие у меня перспективы?» – думала она.
Она скромно считала себя симпатичной, но не красавицей, и уж тем более не королевой красоты. Иначе говоря, она презирала тех красавиц, которые жили за счёт мужчин, пользуясь своей красотой. В её университете было несколько провинциальных девиц, которые приехал в Пекин именно с этой целью. Например, Ван Фан. Она была красива, как актриса, каждый день она выходила погулять, чтобы завести новые знакомства с местными парнями. В конце концов она и впрямь нашла себе одного паренька. Паренёк этот был невысокого роста, хорошенький, одетый всегда по моде. Он относил себя к сычуань-тибетской национальности. Его отец, относившийся к министерским кадрам, после похода на север для отпора японским захватчикам с красной армией там и осел. Ван Фан каждый день в университете рисовалась перед этим пареньком.
Цин Ни презирала таких людей, которые вечно ходят парочкой. Её раздражала золотая молодёжь, которая только и делала, что пользовалась состоянием родителей. Ещё её дико бесило то, что они всегда чавкали жевательной резинкой. Это были звуки болотной трясины.
Цин Ни понимала, что её жизненная цель куда выше. Она знала, чего ей это может стоить, но не боялась, потому что в детстве извлекла много уроков от учительницы Ли, которая и подтолкнула её к поступлению в университет.
Учительница Ли была интеллигентным человеком и думала как о простом народе, так и о том, что «золотая молодёжь» только пользуется привилегиями и радуется неравенству общества.
В этот момент Цин Ни решила для себя, что должна подняться по социальной лестнице на самый верх общества и ни в коем случае не скатиться в самый низ. Для того чтобы подняться наверх, нужно было принимать активное участие во всяких университетских мероприятиях, в общественной деятельности.
В возрасте двадцати лет Цин Ни поняла вред высокой нравственности. Играя высоконравственного человека, можно оторваться от реальности и вступить в яму мизантропии и ненависти к остальным. В этом мире, безусловно, есть достаточно серого, просто не нужно акцентировать на этом своё внимание. Но очень сложно не заиграться в высоконравственность и не пойти по пути пустой траты времени.
У неё была мечта остаться в Пекине, но вот Лью Цзюнь, она знала, не был способен на свершение каких-либо дел, в то же время невестки в их семье автоматически приравнивались к домохозяйкам. Между Пекином и провинциальными городами была огромная пропасть, и, несмотря на то, что спустя более двадцати лет и Пекин, и провинциальные города претерпели изменения, кажется, эта пропасть между ними выросла ещё больше.
Пейзажи Хуанхэ ничуть не уступали столичным, зимой замёрзший лёд на реке слепил глаза. В тот год зимой на реке вырубили прорубь и из неё всплывали многие вещи… там даже были красные ботиночки грудного ребёнка. Одно из самых жестоких её воспоминаний.
Весной Хуанхэ полностью освобождалась от оков льда, оставшиеся на реке кусочки льда выглядели, как игрушки. И хотя ива к тому времени ещё
