– О! – воскликнул Ал и, как понял Страйк, начал мучительно вспоминать, кто это. – Э-э… добрый вечер…
– Дэн Чард, – подсказал издатель. – Я приезжал к вашему отцу побеседовать насчет его автобиографии, помните?
– Ах да, да, конечно! – Ал вскочил и пожал ему руку. – Знакомьтесь: это мой брат Корморан.
Если Страйк поразился, когда Чард подошел к Алу, то теперь Чард испытал настоящий шок:
– Ваш… ваш брат?
– Единокровный, – вставая, уточнил Страйк, а про себя посмеялся над нескрываемым обалдением Чарда: у того не укладывалось в голове, что какой-то наемный сыщик состоит в родстве с повесой-принцем.
Для того чтобы подойти к сыну потенциального автора, сулившего огромные барыши, Чарду, вероятно, пришлось сделать над собой усилие, но теперь издатель как-то обмяк и не находил способа нарушить неловкое трехстороннее молчание.
– Как нога, получше? – спросил Страйк.
– О да, – выдавил Чард. – Гораздо лучше. Что ж, я… Не стану вам мешать.
Он отошел и, ловко маневрируя между столиками, вернулся на свое место, скрытое от глаз Страйка. Братья опустились в кресла, и Страйк подумал: какой же маленький город Лондон, если ты достиг определенного уровня и отфильтровал тех, для кого не распахиваются двери лучших ресторанов и клубов.
– Не узнал, – смущенно улыбнулся Ал.
– Разве он собирается писать автобиографию? – спросил Страйк.
Говоря о Рокби, он ни разу в жизни не назвал его «папой», а в присутствии Ала старался не произносить «Рокби».
– Да, представь себе, – ответил Эл. – Ему предлагают хорошие деньги. Не знаю, будет он связываться с этим издателем или выберет кого-нибудь другого. В любом случае сам он вряд ли захочет корпеть. Думаю, наймет себе «негра».
Страйк не представлял, как Рокби в такой книге отразит случайное зачатие и сомнительное рождение своего старшего сына. Наверное, обойдет молчанием. Для Страйка это был бы лучший вариант.
– Знаешь, он ведь по-прежнему не теряет надежды на встречу, – сказал Ал, делая вид, будто переступает через себя. – Он искренне гордится… прочел все, что писали о деле Лэндри.
– Надо же. – Страйк огляделся в поисках Лулу – официантки, запомнившей Куайна.
– Да-да, – заверил Ал.
– Значит, он пока выбирает издателя? – спросил Страйк, а сам подумал про Кэтрин Кент, про самого Куайна: первая вообще не может достучаться до издателей, второго кинули, а стареющий рок-идол, видите ли, торгуется.
– По сути, да, – сказал Ал. – Я вообще не уверен, что он будет заморачиваться. Но мне кажется, ему настоятельно рекомендовали именно этого Чарда.
– Кто рекомендовал?
– Майкл Фэнкорт, – ответил Ал, начисто вытирая тарелку от ризотто кусочком хлеба.
– Рокби знает Фэнкорта? – Страйк так поразился, что даже забыл про свой внутренний запрет.
– Ну да. – Ал слегка нахмурился, а потом добавил: – Я тебе прямо скажу: папа знает всех.
Тут Страйку вспомнился разговор с Элизабет Тассел о причинах разрыва ее контракта с Майклом Фэнкортом: «Я полагала, что это знают все», но здесь подоплека была иной. Для Ала «все» означало «все те, у кого есть деньги, слава, власть». А простые обыватели – к примеру, те, кто платит за музыку его отца, – это «никто»; Страйк тоже был никем, пока не получил известность, поймав убийцу.
– А когда Фэнкорт порекомендовал «Роупер Чард» твоему… когда он порекомендовал Чарда? – спросил Страйк.
– Не помню… пару месяцев назад, что ли? – туманно протянул Ал. – Он сказал папе, что с недавних пор и сам завязан на это издательство. Аванс получил – полмиллиона.
– Мы рады, – кивнул Страйк.
– Посоветовал папе смотреть новости: якобы в издательстве готовится настоящая бомба.
Тут в отдалении появилась официантка Лулу. По знаку Ала девушка с загнанным видом подошла к их столику.
– Подождите десять минут, – сказала она, – тогда я смогу поговорить. Дайте мне десять минут.
Пока Страйк доедал эскалоп, Ал расспрашивал его о работе. Страйка удивил такой неподдельный интерес.
– Скучаешь по армии? – спросил Ал.
– Бывает, – признался Страйк. – А ты что поделываешь?
Ему стало неловко, что он не поинтересовался раньше. Ведь если честно, он даже не имел представления, чем зарабатывает на жизнь Ал и есть ли у брата такая необходимость.
– Подумываю начать бизнес вместе с приятелем, – ответил Ал.
«Значит, груши околачивает», – сделал вывод Страйк.
– Служба заказов… Организация досуга, – бубнил Ал.
– Это же здорово, – сказал Страйк.
– Еще не знаю, что получится, – ответил Ал.
Пауза. Страйк опять поискал глазами Лулу, из-за которой, собственно, и торчал здесь весь вечер, но она где-то бегала – вкалывала так, как Алу, наверное, и не снилось.
– У тебя, по крайней мере, есть репутация, – говорил Ал.
– Мм? – не понял Страйк.
– Ты сам всего добился, – сказал Ал.
– Чего я добился?
Страйк понял, что у них за столом назревает односторонний кризис. Во взгляде Ала читался вызов, смешанный с завистью.
– Ну, наверное, – пожал мощными плечами Страйк.
Он не придумал никакой более осмысленной реплики, лишенной высокомерия и горечи, а к тому же просто не хотел поддерживать разговор на личные темы – раньше они с Алом благополучно этого избегали.
– Ты – единственный из всех нас, кто этого не выпячивает, – заметил Ал. – Правда, в армии это тебе не слишком помогло бы, да?
Изображать, будто он не понял, что значит «это», не имело смысла.
– Пожалуй, – сказал Страйк (действительно, в тех редких случаях, когда однополчане почему-либо обращали внимание на его анкетные данные, фамилия отца вызывала только недоверие, особенно учитывая полное отсутствие внешнего сходства Страйка и Рокби).
А сам иронически представил, как выглядит в зимнюю стужу его конура: две с половиной тесные комнатенки, плохо подогнанные рамы. Ал, конечно, будет ночевать в Мэйфере, в отцовском особняке с прислугой. Может, не мешало бы когда-нибудь открыть братцу глаза, чтобы не слишком романтизировал независимое существование…
– Не думаешь ли ты, что я разнылся? – нахохлился Ал.
Ту выпускную фотографию Ала Страйк увидел в интернете через час после допроса безутешного девятнадцатилетнего бойца, который по случайности расстрелял из пулемета своего лучшего друга.
– Каждый имеет право выговориться, – сказал Страйк.
Вначале Ал чуть не обиделся, но потом нехотя усмехнулся.
Неожиданно рядом с ними возникла Лулу, в одной руке держа стакан воды, а другой снимая белый фартучек, прежде чем подсесть к ним за стол.
– У вас пять минут, – без предисловий обратилась она к Страйку. – Ал говорит, этот негодяй-писатель – ваш знакомый?
– Да, это так, – мгновенно сосредоточился Страйк. – А почему «негодяй»?
– Он просто перся, – ответила девушка, пригубив воду.
– Перся?
– Оттого, что устроил такую сцену. Орал, ругался – и все напоказ. Только актер из него никудышный.
– Вы запомнили его слова? – Страйк достал блокнот.
Ал слушал раскрыв рот.
– Да он много чего говорил. Женщину обзывал гадиной, кричал, что она его кинула, что он свой роман и сам опубликует, а она пусть катится ко всем чертям. А сам прямо наслаждался, – добавила Лулу. – Разыгрывал тут праведный гнев.
– А что Элиз… его спутница?
– Ой, эта разъярилась по-взрослому, – жизнерадостно сообщила Лулу. – Уж она-то не притворялась. Чем больше он выделывался, тем она сильней кровью наливалась… вся тряслась от злости, еле сдерживалась. И бросила ему что-то типа «тащить на аркане эту идиотку» – тогда он отсюда пулей вылетел, а ее оставил счет оплачивать. Все на нее глазели – она чуть сквозь землю не провалилась. Мне ее прямо жалко стало.
– Она не побежала за ним?
– Нет, оплатила счет, затем в туалет пошла и там немного задержалась. Я еще подумала: выплакаться хочет. А потом ушла.
– Очень ценные сведения, – сказал Страйк. – Не припомните ли, что еще они говорили друг другу?
– А еще, – не моргнув глазом сообщила Лулу, – он кричал: «Это все Фэнкорт и его поганый вялый хер!»
Страйк и Ал потеряли дар речи.
– «Это все Фэнкорт и его поганый вялый хер»? – переспросил Страйк.
– Вот-вот, – подтвердила Лулу. – Кто в ресторане был, прямо остолбенели…
– Их можно понять, – фыркнул Ал.
– Она пыталась его окоротить, просто из себя выходила, а он и слушать не желал. Ему только того и надо было, чтобы все глазели. Прямо упивался. Ой, мне пора, – спохватилась Лулу, – извините. – Она встала и надела фартучек. – До скорого, Ал.
Как зовут Страйка, она не знала, но на прощание одарила его улыбкой.
Дэниел Чард собрался уходить: над толпой замаячила лысина. Его окружала компания немолодых, элегантных – под стать ему – людей, которые двигались плотной кучкой, беседовали, кивали. Страйк провожал их взглядом, но мысли его были заняты другим. Он даже не заметил, когда официант убрал его пустую тарелку.
