Ни он, ни она не решались убрать руки. Тогда он накрыл их рукопожатие сверху левой ладонью.
— Как там ваши дети? — спросила она. — Напомните мне, какие смешные прозвища вы им дали.
— Мистер и мисс Ху.
— Да, точно! Вы с ними разговаривали?
— Они в порядке. — Он с неохотой разжал руку.
Она тоже не хотела убирать свою? Или ему только показалось?
— Как я полагаю, вам понадобится мой отчет? — спросил он, вспомнив, сколько бумаг требовала прокурорская служба, чтобы подготовить дело для передачи в суд. Целые горы. Но Паркера это не раздражало. В конце концов, именно документы, те же бумаги, были делом всей его жизни.
— Да, он будет нужен, — ответила Лукас, — но с этим можно не торопиться.
— Сдам его в понедельник. В эти выходные мне нужно закончить одну работу.
— С документом или просто по дому?
— Если под работой по дому вы подразумеваете молоток и гвозди, то нет, — рассмеялся он. — Это не мое. Могу приготовить еду, но с инструментами предпочитаю не связываться. Нет. Изучаю одно письмо на предмет подлинности. Предполагается, что его автором был Томас Джефферсон. Антиквар из Нью-Йорка заказал мне экспертизу.
— И оно подлинное?
— Чутье подсказывает, что да. Но нужно провести еще несколько тестов. О, кстати… — Он достал из кармана и отдал ей пистолет.
На Лукас теперь была юбка, и, стало быть, никакой кобуры у лодыжки для запасного оружия. Поэтому она просто сунула пистолет в бардачок на панели приборов. Паркер же снова имел возможность вглядеться в ее профиль.
«Что может заставить такую женщину завидовать мне?» — снова задался он мысленным вопросом.
Что ж, иногда головоломки сами наводили на правильный ответ, когда приходило время.
А бывало, что правильного ответа так никогда и не удавалось найти. И, по убеждению Паркера Кинкейда, если такое случалось, то, значит, сама судьба не хотела этого.
— Эй, а что вы делаете завтра вечером? — спросил он вдруг, решившись. — Не хотите попробовать ужин, приготовленный одиноким мужчиной из пригорода?
Она колебалась. Хотя при этом ни один мускул не дрогнул на лице. Казалось, она даже дышать перестала. Он тоже не шевелился и просто стоял с чуть заметной улыбкой на губах, с какой обычно дожидался от детей признания, кто из них стащил печенье из буфета или разбил лампочку.
Под конец она тоже улыбнулась, но он сразу распознал фальшивку — каменную улыбку под стать ее глазам. И сразу понял, каким будет ответ.
— Прошу меня извинить, — сказала она очень формальным тоном. — Но у меня есть планы на этот вечер. Может быть, как-нибудь в другой раз.
Это означало «никогда». В «Руководстве для отца-одиночки» Паркера Кинкейда присутствовала целая глава, посвященная умению отказывать в мягкой форме.
— Конечно, — кивнул он, стараясь как можно лучше скрыть свое огорчение. — В другой раз.
— Где ваша машина? — спросила Лукас. — Могу вас подбросить.
— Нет, не надо. Она здесь, рядом.
Паркер еще раз пожал ей руку, справившись с желанием обнять на прощание.
— Спокойной ночи, — сказала она.
Он кивнул в ответ.
По пути к своей машине он оглянулся и увидел, что она машет ему рукой. Это был странный жест, потому что она не только не улыбалась — на ее лице вообще отсутствовали какие-либо эмоции.
И тогда до Паркера дошло. Она вовсе не махала ему вслед, а просто ладонью стирала конденсат с лобового стекла, даже не глядя в его сторону. Очистив стекло, Маргарет Лукас включила передачу и умчалась прочь в темноту улицы.
По дороге домой, ведя машину по тихим, покрытым слоем снега улицам, Паркер сделал остановку у круглосуточного заведения «Севен-илевен», где выпил чашку черного кофе, подкрепился яичницей с ветчиной и круассаном, а потом снял через банкомат немного денег. Когда он вошел в дверь своего дома, то обнаружил миссис Каванаг спящей на диванчике в гостиной.
Разбудив ее, он всучил ей двойную оплату, хотя она и пыталась спорить, и проводил к выходу, а потом, стоя на крыльце, пронаблюдал, как она, осторожно ступая по свежему снежному покрову, пересекла улицу и скрылась внутри своего дома.
Детей сон сморил в его постели, куда они забрались, потому что у него в спальне стоял телевизор и видеомагнитофон. Экран светился ярко-синим цветом — косвенное доказательство, что они смотрели какой-то фильм. Он с ужасом подумал, подо что именно заснули его ребятишки, ведь в его коллекции хранилось немало жестоких триллеров и фантастических фильмов совсем им не по возрасту. Но, достав из магнитофона кассету, убедился, что это был всего-навсего «Король Лев». Тоже, впрочем, раздражитель — посмотрев его впервые, Робби возненавидел гиен, — но по крайней мере там почти отсутствовали сцены насилия, а конец был счастливым.
Сказать, что Паркер устал, значило не сказать ничего. Он был переутомлен до крайности, но все равно понимал — спать ему лучше лечь примерно через час.
Вопреки его просьбам не делать этого, миссис Каванаг перемыла всю посуду и протерла пол в кухне, лишив его возможности занять себя на время этими хлопотами. Тогда он прошелся по дому, собирая мусор, а потом вышел во двор с зеленым мешком, напоминая Санта-Клауса. И думал при этом о диких странностях жизни. Всего пару часов назад он наводил пистолет на человека и сам рисковал получить пулю в ответ, а сейчас, вернувшись в свой мирный пригород, опять с головой ушел в домашние дела.
Снимая крышку с бака для отходов, Паркер оглядел задний двор. Потом он вдруг замер и нахмурился. На снегу отчетливо виднелись чьи-то следы.
Свежие следы.
Их оставили всего несколько минут назад, определил он, — края все еще выглядели отчетливо, не присыпанные продолжавшимся снегопадом и не сглаженные порывами ветра. Незваный гость подошел к окну комнаты для гостей, а потом свернул за угол к фасаду дома.
У Паркера участилось сердцебиение.
Он мягко опустил мешок с мусором в бак и, ступая как можно тише, вернулся в дом.
Дверь кухни он закрыл за собой и запер. Проверил главный вход. Он тоже оказался на замке. В силу характера его работы с особо ценными документами, которым могла повредить любая привнесенная извне пыль, окна в доме не открывались, и не было нужды даже проверять их.
Но чьи же это следы?
Кто-то из окрестных подростков?
Или мистер Джонсон снова искал своего пса?
Наверняка объяснение самое простое. Несомненно…
И все же уже через десять секунд он взялся за телефон и набрал номер федеральной тюрьмы округа Колумбия.
Назвался агентом ФБР Паркером Кинкейдом — званием, всего лишь на несколько лет устаревшим, — и сказал:
— Я сегодня был членом команды Маргарет Лукас.
— А, по делу «Метстрел»?
— Верно. Не сочтите это паранойей, — продолжал Паркер, — но у меня вопрос о подозреваемом Эдварде Филдинге. Его не могли случайно выпустить под залог?
— Под залог? Ни в коем случае. Им вообще начнут заниматься только в понедельник.
— И он заперт в одиночной камере?
— Так точно. Я прекрасно вижу его на своем мониторе.
— Он спит?
— Нет, просто сидит на своей койке. Ведет себя смирно. Переговорил по телефону со своим адвокатом примерно час назад, потом вернулся в камеру и больше не выходил. А в чем дело?
— Вероятно, ложная тревога. Мне показалось, что я видел Бугимена.
— Бугимена? Ха! Смешно. Вы — шутник. С Новым вас годом!
Паркер положил трубку, испытав огромное облегчение.
…Которое длилось едва ли пять секунд.
Переговорил с адвокатом?
Паркер не знал ни одного адвоката в этой стране, готового разговаривать в такой час праздничной ночи с клиентом, к которому его все равно допустят не раньше чем через два дня.
И тут у него мелькнула мысль: идеальное преступление.
— Боже милостивый! — пробормотал он.
Филдинг — это человек, у которого существовал план на любой случай. У него наверняка разработана схема побега, если его схватят.
Паркер снова снял трубку, но успел набрать только первую цифру номера 911.
И все — телефон замолчал.
За кухонной дверью что-то двигалось.
Паркер поднял взгляд.
На заднем крыльце, глядя на него сквозь дверное стекло, стоял мужчина. Он был мертвенно-бледен. Одет в темный плащ. Черный или синий. На его левом рукаве запеклась кровь, но ее было не много. На лице ожоги, но ничего серьезного.
Человек поднял автомат с глушителем и спустил курок. Паркер отпрыгнул в сторону, ударился в стену и упал на пол. Под градом пуль ручка и замок задней двери разлетелись вдребезги. Мелкие осколки стекла брызнули внутрь кухни.
Не торопясь, Диггер распахнул дверь и вошел как приятель-сосед, приглашенный на чашку кофе.
Диггер замерз. Диггеру хочется поскорее покончить с этим и уехать.
