— Вы случайно не знаете, где находятся папки той группы, в которую входит условие тридцать семь А?
Пеллегрини болезненно поморщился и мрачно ответил:
— В старом доме на виа делле Орфано, куда этот подотдел был временно переведен в тысяча девятьсот сорок седьмом году. И вот с той поры муниципалитет платит владельцу здания арендную плату. Конечно, повышать арендную плату за старые дома запрещено, но сами подумайте, сколько можно было бы…
— Туда нельзя съездить? Вы не смогли бы поехать со мной?
— С удовольствием.
Когда они садились в машину, Сантамария окончательно понял, что самое большое удовольствие Пеллегрини получает от возможности продемонстрировать на иных примерах полнейшую нелепость и противоречивость бесчисленных необходимых условий, которые устанавливают сложнейшие загадочные связи между горизонтальными плоскостями и вертикальными, между деревьями и водосточными трубами, отделочными плитками и тротуаром. Сантамария смеялся, изумлялся, возмущался, несколько раз даже, будто бы от полноты чувств, стукнул себя рукой по колену, а сам тем временем все прикидывал, велика ли вероятность того, что необходимое условие 37/А наведет его после виа делле Орфане на точный след и что он в воскресенье застанет дома владельцев фирмы «Трессо и Кампана».
Пеллегрини взял у швейцара, который почтительно назвал его «профессор», ключ, поднялся на четвертый этаж и остановился возле темной двери, очень похожей на дверь квартиры Ривьеры. И вообще весь дом и лестница, пропитанная какими-то отвратительными запахами, были такие же убогие, как у Ривьеры.
— Вот мы и пришли, — со вздохом произнес Пеллегрини, открывая дверь.
Он повернул выключатель, и под самым потолком сразу зажглась тусклая желтая лампочка. Сантамария, однако, не разделял недовольства Пеллегрини. В этом унылом помещении, заставленном потрескавшейся мебелью, он сразу почувствовал себя на месте. Туалет с раковиной оказался незапертым. В раковине лежала груда немытых кофейных чашек. Пеллегрини сердито захлопнул дверь туалета и провел Сантамарию в закопченное служебное помещение.
— Хоть бы уж паутину смели, — сказал Пеллегрини, открывая решетчатые ставни. Он брезгливо вытер руки.
Полуразвалившийся, скособоченный шкаф с облупившейся краской, полусгнивший письменный стол времен войны за независимость, две огромные картонные коробки горчичного цвета, обшитые с двух сторон латунью, — вот, собственно, и вся обстановка. В картонные коробки было воткнуто вертикально множество длинных трубок. На одной из коробок черными печатными буквами было написано «Выход», на другой — синими чернилами — «Вход». Пеллегрини выразительно оглядел всю эту рухлядь, как бы предлагая Сантамарии сравнить ее с великолепными секциями на стальных шарнирах, которые тот видел в здании на пьяцца Сан-Джованни, пожал плечами и, покорившись судьбе, направился к шкафу.
— Здесь лежат только документы группы тридцать семь А? — опросил Сантамария несколько минут спустя.
Пеллегрини, продолжая рыться в папках и свернутых в трубку проектах, ответил:
— Когда вы говорите только, вы не учитываете, что и необходимое условие тридцать семь А входит в гидрогеологическую группу. А она подобна реке, которая берет свое начало где-то очень далеко и имеет великое множество притоков, а ее устье — столько же ответвлений, так что невозможно понять, где основной рукав…
— Ого! — воскликнул Сантамария и закурил сигарету.
— Да еще на пути встречаются каскады, стремнины, пороги, отмели… Вы, к примеру, могли бы предположить, что условие тридцать семь А относится и к бензоколонкам?
— Конечно, нет, — подыграл ему Сантамария.
— Между тем, — объяснил Пеллегрини, по-прежнему не оборачиваясь и уверенно плывя по своей порожистой реке, — нет ни одной бензоколонки, которую можно было бы установить без соблюдения условия тридцать семь А. И хотя это может показаться абсурдным, если бы вы захотели вырыть артезианский колодец, вам пришлось бы сначала выяснить, отвечает ли он необходимому условию тридцать семь А. У тридцать семь А десятки щупальцев, а что получается в итоге?
— Что получается в итоге? — послушно повторил Сантамария.
— А то, что прошение или проект застревает в бюрократических каналах и сам проситель становится жертвой межведомственных раздоров и неурядиц…
Он снова принялся перечислять скандальные примеры путаницы и хаоса, а Сантамария автоматически всплескивал руками, успевая поглядывать во двор, где хозяйки развешивали белье.
Затем он сел за письменный стол и стал ждать. От нечего делать выдвинул ящик стола и начал изучать закорючки на больших и малых листах бумаги. На одном из листов, которые, очевидно, служили чиновникам для черновиков, записок и писем, он прочел выведенные четким почерком слова: «Дорогая Джинетта, трагическое известие, которое я должен…» На этом письмо кончалось, и Сантамария так и не узнал, в чем заключалось трагическое известие. Скорее всего, автор письма хотел выразить Джинетте свое соболезнование и мучился над каждой фразой.
Сантамария краем глаза увидел, что рядом, в приоткрытом ящике, лежит тюбик верамона, коробочка с мятными конфетами, маленький бинокль из пластика и книга в желтой обложке. Сантамария открыл книгу и прочел название — «Вероника», автор некая Кэрол Вуд. Он принялся небрежно ее перелистывать, как вдруг внимание его привлекла фраза: «„Еще, еще раз!“ — умоляла старуха».
Тут уж он стал читать дальше.
«„Еще, еще раз!“ — умоляла старуха, которая не могла даже пошевелиться. Но курица, до этого спокойно клевавшая гусениц, что были в изобилии рассыпаны на сморщенных ягодицах хозяйки, вдруг отчаянно закудахтала и вся как-то обмякла. Мулат в ярости свернул ей шею и снова…»
Сантамария открыл титульный лист, ища название издательства (никому не известное издательство «Спирале», Милан), и только теперь заметил, на какой плохой бумаге отпечатана книга.
— Кто начальник этого подотдела? — спросил он у Пеллегрини.
— Реджис.
— Мужчина это или женщина?
Пеллегрини обернулся к нему.
— Бухгалтер Реджис. А почему это вас заинтересовало?
Сантамария положил книгу в ящик стола.
— Да так. Ну, нашли что-нибудь?
— Боюсь, что зря привез вас сюда. Впрочем, если помните, я предупреждал вас, что найти проект, подпадающий под действие необходимого условия тридцать семь А, едва ли удастся… К тому же, если я не ошибаюсь, — по тону его было ясно, что это абсолютно исключено, — тут царит изрядный беспорядок. А беспорядок, как вы уже говорили, рождает новый беспорядок.
Сантамария согласно кивнул и стал перебирать свернутые в трубку проекты, воткнутые в коробку с надписью «Вход», — их было штук тридцать, а затем проекты из коробки с надписью «Выход» — их было поменьше.
— Увы, не могу найти, — сказал Пеллегрини, разочарованный и в то же время довольный тем, что его пессимистические прогнозы сбылись.
— У меня такое ощущение, что проект находится здесь, — сказал Сантамария.
Пеллегрини подскочил к нему, нагнулся и стал лихорадочно рыться в ящике, где валялись груды свернутых в трубку и перетянутых резинкой проектов. Резинка опоясывала серые бланки, прилагавшиеся к каждому проекту, и Пеллегрини принялся стремительно, с хрустом разворачивать эти бланки. Проглядывал их и снова свертывал один за другим. Куда девалась его флегматичность!
— Вы правы! — вдруг воскликнул он, разогнулся и разложил на письменном столе бланк и соответствующий проект.
— Как раз то, что мы искали! Авторы проекта Трессо и Кампана. Разрешение на выполнение проекта дано… в пятницу. Вот тут стоит подпись Реджиса: О. Р.
Сантамария на секунду задумался.
— Что за тип этот Реджис?
— Не понимаю, почему он так долго держал проект у себя, — громко высказал свое недоумение Пеллегрини. — Если даже он счел нужным произвести обследование на месте, что мне лично кажется излишним рвением, если не сказать превышением власти, подобная задержка все-таки остается необъяснимой?
— Что за тип этот Реджис? — повторил свой вопрос Сантамария.
Пеллегрини впервые посмотрел на него с беспокойством.
— Он работает здесь почти двадцать лет, и, насколько мне известно, начальство ему полностью доверяет, — неторопливо пояснил он. — Оджеро всегда отзывался о нем с уважением. Карьеры он не сделал, но это в определенных случаях говорит… в пользу человека.
— Он женат?
— Не знаю, не думаю. Это можно будет проверить завтра утром в отделе кадров.
— Где он живет?
— Кажется, в районе Санта-Рита. Но точный адрес вы найдете в телефонной книге: Реджис, Оресте. Вы хотите сегодня же к нему съездить?
— По-моему, в этом есть необходимость, не так ли?
