И он закашлялся так, что мне стало трудно его держать. Изо рта полилась кровь и какая-то гуща. Я держала его, а он выхаркивал на траву свою жизнь, и я крикнула:
- Дамиан!
Донесся чей-то дальний крик, но и все.
- Ашер, не умирай, прошу тебя, не умирай!
Он снова закашлялся, и изо рта его вылетел темный сгусток. Кровь текла почти непрерывным ручьем. Я дотронулась до него, и он был холодный на ощупь.
- Если ты попьешь из кого-нибудь из наших оборотней, тебя это спасет?
- Если быстро, то да.
Голос его был тихим и хриплым.
Я тронула его лоб и отняла руку в холодной испарине.
- Тебе очень больно?
Он будто не слышал, говоря очень тихо:
- Знай, Анита, что когда я увидел себя твоими глазами, это исцелило мое сердце.
У меня горло перехватило слезами:
- Ашер, не надо!
Из его глаза выкатилась капля чистой крови.
- Будь счастлива со своими двумя любимыми. Не совершай той ошибки, что мы с Жан-Клодом сделали столько лет назад. - Он окровавленной рукой дотронулся до моего лица. - Будь счастлива в их объятиях, ma cherie.
Глаза его затрепетали. Если он упадет в обморок, мы можем его потерять. И только стрекот цикад и шум ветра, никого больше. Куда все, к черту, подевались?
- Ашер, не отключайся!
Глаза его снова задрожали, открываясь, но перед ними явно все расплывалось. Сердце его замешкалось, пропустило удар. Он мог бы жить и без сердцебиения, но я знала, что на этот раз, когда остановится сердце, все кончится. Он умирал. Никки слишком изломала его изнутри, чтобы он мог исцелиться.
Я подняла правую руку к его губам:
- Возьми мою кровь.
- Пить из тебя - это значит дать тебе над собой власть. Я не хочу быть твоим рабом даже больше, чем был до сих пор.
Я уже плакала, и слезы жгли меня.
- Не дай Колину тебя убить! Прошу тебя, не дай. - Я прижала его к себе и зашептала: - Не покидай нас, Ашер. - Это была мысль Жан-Клода за много миль отсюда, его страх потерять Ашера. - Не покидай нас, хотя бы сейчас, хотя бы сейчас, когда мы вновь тебя обрели. Tu es beau, mon amour. Tu me fais craquer.
Он улыбнулся по-настоящему:
- Значит, я разбиваю тебе сердце?
Я стала целовать его щеку, его лицо, и плакала, роняя жаркие слезы на грубые рубцы.
- Je t'embrasse partout. Je t'embrasse partout. Я тебя целую с ног до головы, mon amour.
Он посмотрел на меня:
- Je te bois des yeux.
- Да не пей ты меня глазами, черт побери, пей ртом!
Я зубами сорвала с руки бинты и прижала голую холодную кожу к его губам.
- Je t'adore, - прошептал он, и клыки вонзились мне в запястье. Губы сомкнулись на коже, горло судорожно дернулось, глотая. Я глянула в эти бледные глаза, и что-то у меня в голове разошлось как занавес, упал какой-то экран. На миг это была непрерывная боль, почти тошнотворная, потом осталось лишь расходящееся тепло. Даже не было времени испугаться. Ашер накатился на мое сознание как теплая океанская волна, приятная, ласкающая. Он хлынул поверх меня колющим кожу, захватывающим дыхание приливом, и отхлынул, оставив меня влажную, ловящую ртом воздух. Потом Ашер нагнулся надо мной и бережно положил на траву.
Я лежала, глядя в никуда, отдавшись ощущениям своего тела. Никогда я не позволяла ни одному вампиру так с собой поступать, никогда не давала похитить мой разум одновременно с кровью. Я даже не знала, что Ашер может это сделать. Сделать со мной.
Он поцеловал меня в лоб.
- Прости меня, Анита. Я не знал, что могу охватить твой разум. Не думал, что хоть один вампир на это способен. - Он глядел мне в лицо сверху вниз, высматривая реакцию. У меня пока что ее не было. Он отодвинулся, чтобы яснее меня видеть. - Я боялся, что ты будешь владеть мною, как владеешь Дамианом, если я стану пить твою кровь, не пользуясь своей силой. Я попытался снять твой щит, сломать твои барьеры, но я это сделал, чтобы защитить себя от твоей силы, я не думал, что могу пробить столь несокрушимые стены.
Он потянулся рукой к моему лицу, остановился, и рука его упала на колени.
- Метки, привязывающие тебя к Жан-Клоду, защищают тебя от него. Но он никогда не был в этом так искусен, как я. Мне следовало об этом подумать.
Я просто лежала, наполовину летая. Все было нереально. Я не могла думать, не могла говорить.
Он взял мою руку и прижал к своей изуродованной щеке.
- Я ушел, как только понял, что случилось. Это было, как бы сказать быстрячок. Лишь намек на то, что это могло бы быть. Пожалуйста, Анита, поверь мне.
Он встал, и я не смогла проследить за этим движением. Я лежала на земле и пыталась думать.
Возле меня присел Джейсон. Я уже достаточно пришла в себя, чтобы задуматься, откуда он тут взялся. Он же не был у Марианны. Или был?
- Это у тебя первый раз? - спросил он.
Я попыталась кивнуть, но не смогла.
- Теперь ты понимаешь, почему я с ними, - сказал он.
- Нет, - ответила я, но голос был таким чужим и далеким, что я его сама не узнала, - Нет, не понимаю.
- Ты это почувствовала. Ты плыла на этой волне. Как можно это не любить?
Я не могла объяснить. Это было чудесно, но когда радость начала меркнуть, из глубин поднялся страх такой большой и черный, что мог весь мир собой залить. Это было потрясающе, и это был всего лишь "быстрячок", как сказал Ашер. Но большего я от Ашера не хотела ни за что. Потому что если это окажется еще лучше, я всю оставшуюся жизнь буду гоняться за очередной дозой. А Жан-Клод не может мне ее дать. Метки мешают ему подчинить мой разум. Это одна из тех вещей, что определяют разницу между слугой и рабом. Никогда мне не получить этого от Жан-Клода, никогда. А я этого хочу. Секунду назад я не хотела, чтобы Ашер умер. Теперь я уж и не знала...
Ашер вернулся и оказался рядом. Мы посмотрели друг на друга. В темноте появились и другие, кто-то с фонарем посветил на меня. Я прищурилась на свет, почти ослепнув. Свет потом остановился на лице Ашера, подчеркнув красные следы слез.
- Анита, не надо меня ненавидеть. Я не вынесу твоей ненависти.
- Я не ненавижу тебя, Ашер, - сказала я хриплым тяжелым голосом с легкой золотой каемкой радости. - Я тебя боюсь.
Он стоял надо мной, и слезы стекали по его лицу, по красноватым следам на гладкой коже левой стороны. На той стороне они терялись в шрамах и собирались красноватыми пятнами на мертвой коже.
- Еще хуже, - шепнул он. - Еще хуже.
Глава 42
Я выставила всех, кроме Джейсона, потому что все зашумели, чтобы я не оставалась совсем одна. Я что, забыла, что меня пытаются убить? Забыла, что Жан-Клод обещал поубивать их всех, если я погибну? Последний аргумент в применении ко мне не помогает завоевывать друзей и оказывать на людей влияние. Я прокомментировала так: "Если мы все погибнем, это решит все наши проблемы". И спор был окончен.
Джейсон устроился на постели в груде подушек. Он попытался перевернуться набок и застыл посреди этой попытки, ойкнув от боли. Двигался он скованно, будто при каждом движении у него все болело, за что и получил место на кровати вместо стула.
Я ходила взад-вперед по комнате, даже выработала какой-то стереотип ее обхода. Дальняя спинка кровати, окна, дальняя стена, ближняя стена, где дверь.
- А знаешь, что ты прошла мимо кровати уже двадцать раз, и это лишь с той минуты, как я начал считать? - спросил меня Джейсон.
- Заткнись.
- Я снова надела пистолеты, не потому что думала, будто они мне понадобятся, а просто с ними привычнее. Тяжесть наплечной кобуры, твердость "файрстара" во внутренней кобуре как-то усиливали мое ощущение самой себя. Из нас троих только я носила огнестрельное оружие. Применение оружия, этот конкретный вид силовых действий, принадлежал только мне, и я точно знала, что не переняла это свойство ни у кого из них. Оно было мое и только мое. Сейчас мне очень было нужно что-нибудь совсем свое.
Джейсон повернулся набок - медленно, дюйм за дюймом. Я за это время успела обойти еще один круг. Джейсона и Джемиля перевели в этот дом, чтобы собрать вместе всех раненых. Роксана сейчас была в холле, и при ней Бен в качестве охранника. Я столько тогда проканалировала силы Ричарда, что приходилось опасаться сотрясения у Роксаны. Не знаю, должен был Бен охранять ее от меня или наоборот. В кухне сидел и доктор Патрик, помешивая жаркое, которое Марианна на нас оставила. Зейн и Черри тоже там были, но прочие оборотни ушли в лупанарий - заканчивать церемонию, прерванную прошлой ночью. Уважаю такое упорство.
Ашер тоже находился где-то в доме - я не знала, где именно, и не хотела знать. Слишком многое случилось слишком быстро, и мне нужно было время все это переварить. И этого времени мне как раз и не дали.
В дверь постучали.
- Кто там? - спросила я.
- Дамиан.
- Проваливай.
- Пришел какой-то вампир, и с ним один из помощников шерифа Уилкса. Говорят, что у них есть разговор к тебе или Ричарду. Но не по делам полиции.
Последние слова привлекли мое внимание. Я подошла и открыла дверь. Там стоял Дамиан, все еще в жилете, с которого Барнаби оторвал все пуговицы. Когда слуга Колина умерла, Барнаби прекратил драку и улетел прочь. В ярком свете костюм Дамиана был угольно-черным, а кожа, соответственно, неимоверно белой.
