словом «День 1»? – повторил Лев Иванович слова Виктории Сергеевны.
– Скорее всего, – согласился Стас. – Виктория-то права: ни к чему считать дни после похищения. Он хочет сказать, что завтра что-то должно произойти. Или послезавтра, когда настанет нулевой день.
– Он либо что-то сделает с ребенком, либо сам выйдет на связь, – напрягся Гойда.
Гуров подошел к окну, открыл его и выглянул на улицу. Подъезд находился прямо под окном, и обзор отсюда был великолепный. Подъездная площадка пустовала – из припаркованных машин стояла только побитая «Тойота», возле которой разговаривали два дворника. У одного была метла, и он держал ее на плечах, подобно коромыслу.
– Пойду побеседую с ребятами, – решил Гуров. – Игорь, записку, наверное, надо в лабораторию отдать?
– Попрошу отвезти Викторию Сергеевну, – отозвался Гойда.
Лев Иванович вышел из квартиры и прикрыл дверь. Спускаясь, по привычке рассматривал все, что попадалось на пути: стены, ступени, подоконники, оконные стекла, перила. Он заглядывал под все батареи центрального отопления, особенно тщательно проверял мелкий мусор, если тот попадался по пути. Ноябрь, конечно, заставил деревья сбросить листву, но кое-что проникало в подъезд на подошвах уличной обуви. Конечно, Гуров знал, что полы в подъезде подметают и моют, что все следы, даже если полиция что-то упустила, скорее всего, не сохранились, но все равно рассматривал каждую трещинку и каждый выступ. Ему самому было непонятно, что он ищет, но почему-то он видел смысл в бессмысленном поиске. Искал его, несмотря ни на что.
Тренькнул мобильник, извещая о поступлении нового сообщения. Это была реклама мобильного тарифа, и Гуров, чертыхнувшись, наконец вышел на улицу.
– Ребята, дело есть.
Дворники обернулись. На Гурова с интересом уставились две пары раскосых карих глаз. Один из их обладателей неожиданно решил попрощаться со своим знакомым и пошел было прочь, но Лев Иванович попросил его остаться.
– С вами, наверное, уже поговорили, – начал он. – Но я спрошу еще раз.
Он показал свое удостоверение. Дворники мельком взглянули на развернутую корочку, но никто из них даже ухом не повел.
«Отлично. Значит, бояться вам нечего, – решил Гуров. – Может, и найдем общий язык».
– Слышали, что в этом доме позапрошлой ночью на женщину напали, а потом пропал ее ребенок?
Парни посмотрели на дом, потом на Гурова.
– Слышали, – ответил один. – К нам полиция приходила. Мы все рассказали.
– Мы? – переспросил Лев Иванович.
– Ну мы с ним, – включился в разговор второй дворник. – Мы.
– Я понял. О чем у вас спрашивали? И что вы рассказали?
– Видели мы ребенка в оранжевой одежде или нет. Еще спрашивали, где мы были той ночью. Мы не видели детей. По ночам им спать надо.
– Верно. И где же вы были?
– День рождения отмечали. Мой, – объяснил первый.
– С прошедшим, – поздравил Гуров.
– И вас, – улыбнулся дворник.
– Спасибо, дорогой. Так что, вы так ничего с тех пор и не вспомнили?
– Нам нечего вспоминать, – снова подал голос первый. – Отмечали, гости пришли. Регистрация у всех есть, документы в порядке.
– Мне плевать на вашу регистрацию и на документы, – сообщил Лев Иванович. – Есть дела и поважнее. Вопрос такой. Вы же здесь каждый угол знаете. Потайные двери, незапертые подвалы. Давно осматривали свои подсобки, которыми не пользуетесь?
– Все двери закрыты, – уверил Гурова второй дворник. – И мы потом тоже все обошли. Никаких следов.
– И другие искали, – вспомнил первый. – Волонтеры. Мы им открывали все, пускали везде. В гаражах были, в каждом подъезде.
– А той ночью поздно гулять не выходили?
– Выходили, но не к этому дому.
– Вы все-таки приглядывайтесь, – попросил Гуров.
– У нас тоже дети, – сказал второй дворник. – Мы родные братья. Мы будем смотреть.
Лев Иванович протянул им пачку сигарет. Один из парней вытянул сразу две сигареты и одну спрятал в нагрудный карман. Его брат отказался, заявив, что не курит и даже не собирается начинать.
Вернувшись в подъезд, Гуров остановился перед лестницей. В этом старом доме можно было обнаружить весьма интересную архитектурную особенность, сойдя с самой нижней ступеньки, можно было не только попасть на улицу, но и, завернув налево, оказаться под самым первым лестничным пролетом. Эта ниша являлась эдакой кладовкой для местных жителей. Гуров бывал в домах с такой постройкой, но под лестницу никогда не заглядывал. Раньше, в более спокойные времена, под ней можно было оставлять велосипеды, санки, детские коляски и даже прятать старые стулья, на которых старики сидят возле подъездов. Все эти вещи преспокойно хранились на виду у остальных жильцов дома, никто на них и не претендовал. Но сейчас и время другое, и санки подорожали. Лучше хранить личные вещи дома, а не выставлять напоказ.
Гуров был уверен, что это место уже осмотрела полиция, но все равно зашел в темноту. Для этого ему пришлось согнуться почти вдвое.
Вынув из кармана телефон, он включил фонарик и провел лучом по стене закутка, после чего посветил на пол. Свет выхватил пустую картонную коробку, в которой лежала старая велосипедная цепь. В дальнем углу ниши стоял огнетушитель, к которому был прислонен растрепанный веник. Лев Иванович погасил фонарик и вышел из темноты. Распрямившись, он постоял на месте, всматриваясь в полумрак, из которого только что вышел.
«И что ты хотел здесь найти? – подумал он. – Можно подумать, это место полиция не осмотрела».
Где-то хлопнула дверь и послышались дробные шаги – кто-то из жильцов направлялся на улицу. Гуров понял, что если его увидят в том месте, где он стоит, то выглядеть он будет подозрительно. Он поспешно вернулся к лестнице и столкнулся с Кораблевой.
– Записку криминалистам повезу, – сообщила она, указывая рукой на сумку. – Игорь Федорович попросил.
– Он серьезно за вас взялся, – заметил Лев Иванович. – На основной работе проблем не будет?
– А я везде успеваю. А с начальством Игорь Федорович уже договорился. Прогулы мне не запишут.
– Это хорошо. Ну что ж, – Гуров отступил в сторону, – не стану задерживать.
– Вы не задерживаете, – возразила Кораблева. – Мне все равно машину из прокуратуры ждать. Вышла заранее, чтобы подышать воздухом. Подождете вместе со мной? – склонила голову набок Виктория Сергеевна.
На Гурова накатила горячая волна. Ударила в спину, перетекла через плечи на грудную клетку и окончательно укрепила свои позиции в солнечном сплетении. Следом появилось непонятное чувство то ли вины, то ли сожаления. Словно предупреждало об опасности. Кораблева, улыбаясь, спустилась на одну ступеньку ниже. Гуров остался стоять на месте, но зачем-то схватился рукой за перила.
– Вика, я бы хотел… – против воли вырвалось у него что-то невнятное, не решенное, и, наверное, его голос звучал в
