— Перезвонит. — Она сунула телефон обратно в карман. — О чем вы там спорили?
Он упал на стул рядом с ней, перегородив длинными ногами проход по коридору.
— Обвинитель говорит, что судья выпустит Бернарда под залог. — Он потер глаза. — Еще до обеда он будет на свободе.
— Тебе стало легче, когда ты наорал на Аманду?
— Гораздо легче во всех бедах этого мира обвинить ее. — Он уткнулся лицом в ладони. От непомерной усталости все его движения были замедленными. — Что прошло мимо меня, Фейт? Как мы можем оставить его за решеткой?
Фейт думала о том, что происходит за дверью палаты напротив. Уоррен умер, но был еще один человек, который должен понести наказание за это преступление. Они не могли допустить того, чтобы он оказался на свободе. Уилл прав, его необходимо наказать.
— Что сказала Аманда? — спросила она.
— Ее это уже мало интересует. Эмма нашлась, у нас есть погибший арестованный и иск от Александров, с которым еще предстоит разбираться. Важность этого расследования понизилась, потому что жертва выжила. — Он покачал головой. — Что это за работа такая, в которой умершая семнадцатилетняя девушка важнее живой?
— Мой босс еще не снял меня с этого дела, — напомнила ему Фейт. — Я буду работать с тобой столько, сколько мне позволят.
— Тут есть еще кое-что.
Фейт уловила в его голосе дрожь и похолодела от ужаса.
— Аманда узнала о сером порошке?
Уилл растерянно смотрел на нее.
— А-а… — протянул он, сообразив, о чем речь. — Нет, все еще хуже. Аманда хочет предложить тебе стать моим напарником.
Фейт так устала, что была уверена, что поняла его неправильно.
— Твоим напарником?
— Насколько я понимаю, ты этого не хочешь.
— Дело не в этом, — ответила Фейт, продолжая сомневаться в том, что все верно услышала. — Твоим напарником? — повторила она. — В этом расследовании Аманда устранила меня от всех самых важных событий, — добавила она, думая о том, что пропущенная пресс-конференция была еще цветочками. — С чего это вдруг я ей понадобилась?
У Уилла хватило совести смутиться.
— Вообще-то, это я держал тебя в стороне, — признался он. — Но я не нарочно. Честное слово.
Фейт слишком устала, чтобы спорить.
— Уилл… — только и смогла с досадой выдохнуть она.
— Прости, — сказал он, разведя руки и передернув плечами. — Но послушай… Будет лучше, если ты узнаешь, во что можешь впутаться.
— Это последнее, чего я ожидала, — призналась Фейт.
Ей никак не удавалось осмыслить то, что она только что услышала.
— Я рассказывал тебе о ее дерьмовом характере. — Он поднял руку, показывая шрам от гвоздепистолета. — И ты должна иметь в виду, что Аманда не берет пленных.
Фейт потерла лоб. До нее постепенно доходила вся важность решения, которое предстояло принять.
— У меня в ушах до сих пор звучат щелчки спускаемого курка, когда Уоррен пытался в тебя выстрелить. — Она помолчала, пытаясь взять себя в руки. — Он мог тебя убить. И тогда я убила бы его, — добавила она.
— А как по мне, это было очень круто, — попытался пошутить Уилл. Подражая Фейт, он воскликнул высоким фальцетом: — Брось пистолет, паскуда!
Она почувствовала, что краснеет.
— Наверное, это вырвалась наружу живущая во мне женщина-полицейский.
— Пеппер Андерсон была сержантом[16]. Ты детектив.
— А ты — полное убожество, раз тебе известна эта разница.
Уилл улыбнулся и потер подбородок.
— Да, пожалуй, ты права. — Он выждал несколько секунд, прежде чем добавить: — Я серьезно, Фейт. Если ты откажешься, я не обижусь и не приму это на свой счет.
Она сразу перешла к сути дела:
— Я не уверена, что смогу выполнять эту работу каждый день. По крайней мере, работая в убойном отделе, я знаю, где и кого искать.
— Бойфренд, супруг, любовник, — произнес Уилл знакомую присказку. — Я не буду тебе лгать. Эта работа вынимает всю душу.
Фейт вспомнила Виктора Мартинеса и его бесчисленные звонки. Джереми наконец-то покинул дом. Она познакомилась с мужчиной, который, возможно, ею заинтересовался, несмотря на то что она ощущала свою мучительную неготовность к взрослым взаимоотношениям. Ей даже удалось добиться определенного уважения со стороны коллег по убойному отделу, хотя высшей похвалой на сегодняшний день была фраза «А ты не так уж и тупа для блондинки».
Хотела ли Фейт еще больше усложнять свою жизнь? Может, стоило просто честно отработать в полиции, после чего перейти во вневедомственную или частную охрану, как это делает, выходя на пенсию, большинство полицейских?
Уилл огляделся.
— Пол что, просто исчез? — спросил он, и Фейт поняла, что этот вопрос задан для того, чтобы немного разрядить обстановку.
Она с радостью вернулась к привычной теме.
— Я его не видела.
— Как это на него похоже!
Фейт развернулась на стуле и внимательно посмотрела на Уилла. Кровоподтек все еще украшал его нос, под правым глазом протянулась синяя полоса
— Ты и в самом деле вырос без родителей?
Он, казалось, не услышал ее вопроса. Его лицо сохраняло привычное бесстрастное выражение.
— Прости, — извинилась она одновременно с прозвучавшим ответом «Да».
Уилл наклонился вперед и оперся локтями о колени. Фейт ожидала, что он что-то скажет, но он, похоже, ожидал того же от нее.
— Мамочка, которую хочется трахнуть.
— Что?
— В тот первый день после разговора с Джереми… Ты спросил меня, что такое МКХТ. Это означает «Мамочка, которую хочется трахнуть».
Уилл прищурился, видимо пытаясь понять, о чем она говорит. Должно быть, он вспомнил тот разговор, потому что у него вырвалось:
— Блин!
— Угу, — согласилась Фейт.
Уилл взглянул на часы. Вместо того чтобы завести ничего не значащий разговор, он просто смотрел на пол. Она увидела, что туфли его изношены, а края штанин облеплены грязью, в которую он выпачкался, пролезая под забором во двор дома на Норт-авеню.
— Что тебе сказал Уоррен? — спросила она. — Я знаю, он что-то сказал. Ты переменился в лице.
Уилл продолжал смотреть на пол. Она подумала, что он не собирается отвечать, но он наконец произнес:
— Цвета.
Фейт поверила ему не больше, чем в первый раз.
— Он имел в виду цвета папок?
— Это такой прием, — ответил он. — Помнишь, что говорил Бернард о том, как дислексики умудряются скрывать свою проблему от окружающих? — Он поднял голову и теперь смотрел ей прямо в глаза. — Цвета подсказывают, какой материал находится в той или иной папке.
С учетом всего, что произошло за последние несколько часов, Фейт почти забыла о своем открытии относительно проблем Уилла с чтением. Но сейчас она вспомнила о заключении, которое Уилл ткнул Уоррену в лицо. Перечисляя выводы психолога, он касался разноцветных точек. Уилл даже не смотрел на слова. Его вели цвета.
— А как насчет последнего бланка? — спросила она. — Уоррен был функционально безграмотен. Он умел немного читать. Почему он не увидел, что это служебная записка насчет экипировки?
Уилл, не мигая, смотрел на противоположную стену.
— Когда ты расстроен, читать труднее. Слова как будто двигаются. Они расплываются.
Значит, Фейт не сошла с ума. Уилл действительно страдал какими-то проблемами с чтением. Она вспомнила, как каждый раз, когда требовалось что-нибудь прочитать, он начинал похлопывать себя по карманам, словно в поисках очков. Он не заметил адрес зоны доставки почты в сельскую местность на правах Адама и не смог прочитать веб-страницу на компьютере Бернарда, на которой говорилось о пенсионных программах для учителей. Все же она вынуждена была признать, что при сравнении его профессиональных качеств с качествами Лео Доннелли или любого другого сотрудника убойного отдела Уилл выглядел гораздо предпочтительнее.
— Какие другие приемы должен был использовать Уоррен? — спросила она.
— Цифровой диктофон. Компьютерные программы, распознающие голоса. Программу проверки орфографии.
Фейт спрашивала себя, как она могла быть настолько слепа. Она была детективом, но не заметила того, что происходило у нее под самым носом.
— Поэтому Уоррен так зациклился на цветах? — уточнила она. — Он увидел разные цвета твоих папок и вычислил, что ты…
— Цвета, — перебил ее Уилл. — Он сказал «цвета».
Его лицо расплылось в широкой довольной улыбке.
— Вот что пытался сказать мне Уоррен.
— Что?
Уилл вскочил. Волнение заставило его напрочь забыть об усталости.
— Надо ехать в копировальный центр.
Глава 22
Уилл шел по коридору мимо камер, не глядя на полицейскую ленту в открытом дверном проеме камеры, в которой повесился Уоррен Гриер. Он чувствовал холодные взгляды заключенных, провожавшие его до самого конца коридора. Его окружали привычные звуки тюрьмы: одни заключенные матерились, другие плакали.
