Эван Бернард находился в одной из самых просторных камер. Мужчины, насиловавшие молоденьких девушек, всегда становились целью всех остальных заключенных. Если насильник оказывался в центре громкого дела, попадая в тюрьму, он мог сразу попрощаться с жизнью. Камера для транссексуалов была единственным безопасным местом для таких, как Эван Бернард. Эти женщины обычно попадали сюда за преступления, сопряженные с условиями их жизни: бродяжничество, воровство продуктов питания… Большинство из них были слишком женственными, чтобы получить работу на стройке, и слишком мужественными, чтобы заниматься проституцией. Их, как и Эвана Бернарда, растерзали бы на части, окажись они в обычной камере.
Учитель стоял, опершись локтями на решетку двери и свесив руки наружу. Камера была просторной, не меньше пятнадцати футов в ширину. Ряды трехъярусных кроватей располагались поперек комнаты. Подойдя ближе, Уилл заметил, что женщины сгрудились вокруг одной из коек, словно один вид Эвана Бернарда был невыносим и для них.
Уилл нес под мышкой свернутую простыню из грубой тюремной ткани. Простыня была настолько сильно накрахмалена, что, когда он продел ее между прутьями двери, поставив на железную перекладину, она так и осталась стоять.
Бернард демонстративно оглядел простыню.
— Бедный мальчик… Девочки ужасно расстроены.
Уилл взглянул в сторону заключенных. Ему показалось, что женщины готовы разорвать его на части.
— Я не собираюсь разговаривать с вами без своего адвоката, — заявил Бернард.
— Мне не нужно, чтобы вы разговаривали, — отозвался Уилл. — Я хочу, чтобы вы меня выслушали.
Бернард пожал плечами.
— Поскольку других занятий у меня все равно нет…
— Вы знаете, как он это сделал? Как он себя удушил?
— Я подумал, что он стал жертвой полицейской жестокости.
Уилл улыбнулся.
— Вы хотите знать или нет?
Бернард приподнял брови, как будто говоря: «Продолжайте».
Уилл взял в руки простыню и развернул ее.
— Это трудно понять, верно? Невозможно даже представить, что можно повеситься, просто сидя на полу. — Он сжал конец простыни пальцами и обернул ткань вокруг руки. — Что необходимо сделать, так это привязать один конец к дверной ручке, а потом обернуть шею простыней. Вот так. — Уилл туго натянул простыню. — Потом вы становитесь на колени, держа голову поближе к дверной ручке, и начинаете учащенно дышать, перенасыщая легкие кислородом.
Бернард улыбнулся, как будто догадавшись, что хочет сказать ему Уилл.
— А как раз перед тем, как потерять сознание, вы выбрасываете ноги вперед. — Уилл потянул простыню в сторону. — И просто ждете.
— Это не займет много времени, — пожал плечами Бернард.
— Нет, всего несколько минут.
— Вы для этого сюда пришли, мистер Трент? Чтобы рассказать мне эту грустную историю?
— Я спустился сюда, чтобы сказать, что кое в чем вы были правы.
— Вам придется конкретизировать свое заявление. Я был прав слишком во многом.
Уилл продел простыню сквозь решетку. Теперь ткань свисала по обе стороны двери.
— Вы сказали мне, что дислексики умеют придумывать разнообразные приемы, чтобы не выделяться на фоне остальных людей. Верно?
— Да, это так.
— Это заставило меня подумать об Уоррене, потому что в тот день, когда он подъехал к дому Эммы Кампано, ему необходимо было держать в уме слишком многое. — Уилл принялся перечислять: — В котором часу Кайла Александр впустит его в дом. Где находится комната Эммы. Сколько пар перчаток необходимо взять с собой. Где переложить Эмму из одной машины в другую.
Бернард покачал головой.
— Это все необычайно увлекательно. Но скажите, мистер Трент, какое отношение все это имеет ко мне?
— Видите ли, — начал Уилл, роясь в кармане в поисках своего диктофона. — Поскольку Уррен не умел писать списки, он записывал все на диктофон.
Бернард снова покачал головой. Он не узнавал диктофон, поскольку тот принадлежал Уиллу.
— Уоррен пользовался своим мобильным телефоном, — пояснил Уилл, — а потом переносил записи на компакт-диски, которые хранил вместе с заказами клиентов в копировальном центре.
Самоуверенность Бернарда, похоже, пошатнулась.
— Синий, красный, фиолетовый, зеленый, — повторил Уилл. — Эту последовательность цветов он использовал для своих дисков.
Он щелкнул клавишей, и зазвучал легко узнаваемый голос Эвана Бернарда:
— Нет, Уоррен, веревка и изолента будут в багажнике. Кайла даст тебе ключи.
— Я знаю, знаю, — пробормотал Уоррен.
Взволнованный голос Бернарда возразил:
— Нет, ты не знаешь. Ты должен слушать то, что я тебе говорю. Если ты все сделаешь правильно, никто из нас не попадется.
Девичий голос, который уже был опознан как голос Кайлы Александр, произнес:
— Уоррен, хочешь, я все это для тебя запишу? Я могу составить тебе список.
Уилл выключил устройство.
— Остальное дослушаете в суде.
— Меня через час освободят, — возразил Бернард. — Мой адвокат сказал…
— Ваш адвокат ничего не знает о дисках.
Чарли Рид ошибся относительно проводов, выходящих из домашнего компьютера Бернарда. Они были подсоединены к записывающему ДВД-плееру.
— Мы располагаем как минимум десятком дисков, запечатлевших вас, Эван, в вашей особой комнате. Сейчас мой напарник находится в Академии Вестфилд, у Оливии Мак-Фаден. Мы сделали нарезку кадров из ваших видео, на которых видны лица девушек. Разумеется, рядом с вашим лицом. На данный момент им удалось опознать шесть учениц вашей школы. Как вы думаете, сколько еще девушек нам удастся обнаружить? — поинтересовался Уилл. — Возможно, найдется много женщин, которые пожелают выдвинуть против вас обвинение.
— Мне нужен мой адвокат. Немедленно!
— О, он уже в пути. Когда он услышал о новых обвинениях, ему просто не терпелось поскорее с вами поговорить. — Уилл положил руку на простыню и протолкнул ее в камеру. — Держи, Эван. Я не хочу, чтобы ты обижался на меня за то, что я не обеспечил тебя достаточным количеством веревки и это не позволило тебе повеситься.
Когда Уилл вернулся, Бетти лежала на диване, что указывало на то, что Энджи дома нет. Он снял пиджак и расслабил узел галстука, после чего подошел к термостату и понизил температуру воздуха. Он провел в доме меньше минуты и уже был раздосадован. Энджи знала, что ради Бетти он поддерживает в доме прохладу. От летней жары она страдала тепловой сыпью.
Он заметил мигающий огонек автоответчика и, подойдя к телефону, увидел, что его ожидает одно сообщение. Он нажал на кнопку, и в динамике раздался голос Пола Кампано.
— Привет, Уилл, — произнес он, и этого было довольно.
Уилл остановил запись, не желая слушать остальное. Он не хотел, чтобы Пол чувствовал себя униженным или благодарил его. Он впервые не назвал его Трэшем. Вместо этого он обратился к нему по имени. Это было все, что Уилл хотел от него услышать.
Он сгреб собачку с дивана и понес в кухню, где с удивлением обнаружил, что ее миска для воды наполнена. Он внимательно осмотрел пучеглазую мордочку Бетти, как будто мог по ее виду определить, не перестала ли она пить. Он был абсолютно уверен, что Энджи не стала бы среди дня наливать воду в миску. Бетти лизнула Уилла в лицо, и он погладил ее по голове, прежде чем опустить на пол. Насыпав сухого корма в миску для еды и бросив Бетти кусок ее любимого сыра, он направился в спальню.
В глубине дома было жарко, как в духовке. Освободившись из жилета, рубашки и брюк, Уилл бросил одежду на стул. Он не знал, который час, но так устал, что это не имело никакого значения. «Наверное, это даже хорошо, что Энджи никогда не застилает постель», — подумал он, упав на кровать.
Он закрыл глаза, и из его груди вырвался непрошеный и неожиданно тяжелый вздох. Он сложил руки на груди, потом опустил их вдоль тела. Потом лег на бок. Потом сбросил простыни. Закончилось все тем, что он снова оказался на спине. Сна не было.
Он лежал неподвижно, глядя в потолок, как вдруг тишину дома разорвал телефонный звонок. Уилл не мог решить, отвечать или нет. Он взглянул на часы: было десять утра. В мире не было ни одного человека, с кем он хотел бы поговорить. Он знал, что Аманда его по голове не погладит. Журналистам его номер не раздобыть. Энджи занималась своими делами, что бы это ни означало.
Он снял трубку прежде, чем успел включиться автоответчик.
— Привет, — сказала Фейт. — Ты занят?
— Валяюсь на кровати в одних трусах. — Ответа не последовало. — Алло?
— Да. — Она произнесла это слово как утверждение, и он понял, что снова ляпнул что-то не то. Он уже хотел извиниться, как вдруг она выпалила: — Я сказала Аманде, что согласна.
Уиллу на ум пришло сразу несколько реплик, но он все тщательно взвесил и решил промолчать, чтобы не сказать очередную глупость.
