– Андрей, это не я... Это все они... Я не хотел, мы же с тобой вместе на мотоцикле... Света, скажи ему! Света!
Света с отрешенной улыбкой смотрела на залитый кровью пол. И не было в ее взгляде ни радости избавления, ни удовлетворения. Не было даже понимания происходящего.
– Вертолет, – бормотал Андрей с застывшей мертвой улыбкой. – Надо же, как красиво звучит... Полет, синева, простор... Да? А теперь, Вовчик, раздвинь ножки. Раздвинь, Вова, ножки... Ты же не хочешь, чтобы я выстрелил тебе в морду?
Но Махнач не мог ничего с собой поделать. Он зажал свое богатство в руках, и, похоже, никакие силы не смогли бы раздвинуть его ноги, сведенные судорогой. Андрей выстрелил дважды, стараясь попасть между коленями. Ладони Махнача оказались пробиты пулями, под ними тут же образовалась лужа крови, и он потерял сознание. И лишь тогда Андрей услышал завывание Подгайцева и Феклисова.
– Как писька? – спросил он, встретившись с помутненным взглядом Подгайцева. – Не прошло? Болит? Сейчас пройдет.
Света сидела, зажавшись в угол, не глядя на ерзающих в крови истязателей.
– Все правильно, Света. За все надо платить. Эти заплатили. Но еще не полностью, с них еще кое-что причитается. Где твои джинсы?
– Они все в коридор выбросили...
– Пошли.
Света осторожно обошла лежащего без сознания Махнача, подобрала простыню, чтобы концы ее не упали в кровавую лужу возле Подгайцева, и вышла в коридор. Ее одежда валялась на полу.
– Одевайся, я сейчас, – сказал Андрей, направляясь к выходу.
– Нет-нет... Я боюсь. Вдруг они выскочат...
– Хорошо. Только быстрее. У нас мало времени.
Они спустились по лестнице в подвал. Пошарив там, Андрей нашел дверь в гараж. Машины не было, но стояло несколько канистр с бензином. Подхватив две из них, он поднялся наверх. Света молча шла за ним.
– Выходи из дома, – сказал он. – Подожди меня у крыльца.
– Андрей...
– Подожди у крыльца! – заорал он, и Света послушно направилась к двери.
Войдя в комнату, Андрей, не обращая внимания на Подгайцева и Феклисова, смотревших на него с немым ужасом, вылил бензин на пол, разбавив кровь. Когда в канистре оставалось еще около трети, он так же сосредоточенно принялся поливать Подгайцева, Феклисова и все еще бесчувственного Махнача.
– Андрей, – слабым голосом проговорил Подгайцев. – Ты не сделаешь... Это уже слишком... Мы получили свое...
– А кому ты такой нужен? – спросил Андрей, и не было в его голосе ни гнева, ни злорадства, просто интерес – неужели Михей такой кому-то нужен?
– Не надо, – простонал Феклисов. – Прошу тебя...
– Интересно, а Света вас о чем-нибудь просила? – Андрей открыл вторую канистру. – Ребята, поймите... Мне ведь нельзя вас оставлять... Вдруг очухаетесь, сил поднакопите, хоть и без яиц, но все-таки в вас будет опасность... Лучше я эту опасность заранее устраню... – Он наклонил канистру и, пятясь, потянул за собой струйку бензина. Выйдя из комнаты, закрыл дверь, а обнаружив в ней ключ, для верности еще и повернул его два раза. Не обращая внимания на вопли за дверью, Андрей протянул ручеек по крыльцу, через двор и продолжал отходить в глубь участка, пока не кончился бензин. Света молча шла рядом. Похоже, она даже не понимала, что происходит, что задумал Андрей и чем все это может кончиться.
Андрей помог Свете перелезть через забор и, убедившись, что она уже на той стороне, у мотоцикла, не колеблясь, чиркнул зажигалкой и поднес огонек к залитой бензином траве. Пламя, словно дождавшись команды, рванулось в сторону дома, а Андрей в тот же миг перелез через забор. Последнее, что он слышал, это нечеловеческий вопль, раздавшийся из дома, – похоже, ребятам опять стало немножко больно. Он старался не оглядываться, чувствуя, как за его спиной огненная змея скользнула вверх по ступенькам крыльца, нырнула в коридор, под дверь комнаты, как бешено взревел огонь в сжатом пространстве...
Андрей молча тащил мотоцикл сквозь заросли кустарника, торопясь отъехать до того, как языки пламени вырвутся из окон, до того, как на этой тихой улочке начнется паника. Света безучастно шла следом.
– Садись, – сказал он. И она села. – Держись! – И она ухватилась за ручку. – За меня держись! – Света послушно обхватила Андрея сзади.
Объехав кучи строительного мусора, кирпичи, корыто для раствора, передним колесом Андрей оттолкнул половинку ворот и выбрался на дорогу. Он не поехал в сторону города – свернул в глубь поселка, надеясь лесными тропинками, проселочными дорожками выехать на шоссе.
– Кажется, что-то горит, – сказал водитель.
– Вижу, – ответил Пафнутьев.
– И хорошо горит...
– Похоже на то.
Когда они подъехали к зеленым воротам, на улице уже собралась толпа. Это были пожилые люди, обитавшие на дачах. Стояли молча, смотрели на огонь с интересом, но большого волнения на лицах Пафнутьев не увидел. Наверное, весь интерес они в своей жизни уже израсходовали. Только пьяненький мужичонка в великоватых резиновых сапогах метался между старухами и что-то причитал.
– Там люди! – вопил он пронзительно и тонко. – Там остались люди! Я слышал, как они кричали!
– Пить тебе, Петя, надо меньше, – сдержанно произнесла сухая старуха с костылем. – Уж неделю у них ни души не видать. Электричество, наверно, замкнуло, – сказала она.
– Да, скорее всего, – согласился Пафнутьев. – Чья это дача?
– Голдобовская, – ответила старуха. – А добра, сколько же там добра...
Дом полыхал, языки пламени вырывались из окон, густой дым валил с чердака, и оттуда же выныривали тонкие языки пламени. Даже здесь, на улице, чувствовался страшный жар, который шел от дома. Дерево должно было вспыхивать только от этого жара, без прямого огня. Пьяный в резиновых сапогах, видя, что ему не верят, видимо, сам засомневавшись, молчал и лишь иногда не то всхлипывал, не то вскрикивал.
– Ворота изнутри закрыты! – вдруг взвизгнул он. – Кто-то их изнутри закрыл!
– Эти ворота всегда изнутри закрыты, – рассудительно ответила старуха. – Илья закрывал изнутри, а сам выходил через соседний участок.
– Пожарникам позвонили? – спросил Пафнутьев, обращаясь сразу ко всем.
– Позвонить-то позвонили, – горестно простонал мужик, – да вот только через десять минут здесь и тушить нечего будет... – Ой! – вскрикнул он в ответ на мощный взрыв, раздавшийся в глубине дома. Из окон полыхнуло жаром, дымом, огнем.
– Газовый баллон взорвался, – рассудительно сказала старуха. – А еще у них там внизу гараж, канистры с бензином... Сейчас начнет рвать.
Пафнутьев прошел на соседний участок, внимательно глядя себе под ноги. На строительном растворе у железного корыта четко отпечатались протекторы мотоцикла. Присев, он долго всматривался в переплетения узоров, медленно перемещаясь вдоль следа, наконец увидел то, что ожидал – повреждение в виде треугольничка. Да и рисунок протектора был ему знаком. Пафнутьев подошел к забору и долго смотрел на пожар. Потом, преодолевая жару, перелез на голдобовский участок и тут же заметил, как прямо от его ног в сухой от зноя траве к дому идет выжженная полоска. Он осмотрел заросли кустов и увидел канистру. Перевернул ее вниз горлом – на землю потекла струйка бензина. Видно, человек, забросивший ее в кусты, очень торопился и не стал дожидаться, пока выльется бензин до последней капли.
– Суду все ясно, – пробормотал Пафнутьев, отбрасывая канистру в сторону. – Кто-нибудь видел здесь посторонних? – спросил он, выйдя на дорогу.
– Да вроде никого не было... а что? – Старуха с костылем подозрительно посмотрела на Пафнутьева.
– Что и требовалось доказать, – пробормотал тот себе под нос.
В это время крыша дома с треском рухнула, провалившись вниз. Из окон первого этажа вырвались кучи искр. Опять тонко вскрикнул мужичонка, закрыв от ужаса глаза, удовлетворенно кивнула суровая старуха, пробежал шепоток по сжавшейся толпе.
– Поехали, – сказал Пафнутьев, усаживаясь рядом с водителем. – Опоздали маленько... Больно шустер парнишка оказался.
– Тот мужик утверждает, что там люди были? – спросил водитель.
– Пьяный, – неопределенно ответил Пафнутьев.
– Допросить бы их...
– Ты же слышал – никто ничего не видел.
– Немало, видно, было всего в этой дачке! – Водитель покрутил головой.
– Бог дал, бог взял, – философски заметил Пафнутьев.
Всю дорогу Света молчала. И Андрей был даже благодарен ей за это молчание, хотя оно уже начинало тревожить его. Он долго петлял по лесным тропинкам, ехал через какое-то бесконечно широкое поле, потом по деревянному мостику они перебрались через речку и через полчаса были далеко от дачного поселка, в котором полыхал невиданный пожар. Андрей следил лишь за тем, чтобы город оставался справа, он как бы объезжал его по кругу, надеясь, что рано или поздно выедет на шоссе.
– Ты как, еще держишься? – спросил он у Светы.
– Держусь, – ответила она. И он не услышал в ее голосе ни усталости, ни раздражения, ни радости. Ее спросили, она ответила. И все. «Ладно, – подумал Андрей. – Главное – добраться до нашей берлоги. А там уже легче, там будет видно».
