– Да, примерно, – Пафнутьев, щурясь, смотрел на низкое закатное солнце. – Пахомов тоже на тебе?
– Они меня обманули. Я должен был только припугнуть... Заварзин заменил патроны. Были холостые, а он вставил с картечью. Я не знал. Я бы не пошел на это.
– А к ним как попал?
– Один из них предложил в мастерской поработать... Подгайцев. Зарплата приличная... Я согласился. Потом то, се... Мелкие поручения, должок... И так далее.
– Тяжелый случай... Пахомов, Заварзин... Теперь еще трое... Что-то ты разошелся... Многовато все-таки, а?
– С этими вы бы иначе поступили?
Ответить Пафнутьев не успел. Со стороны дома вдруг четко прозвучал выстрел. Андрей диковато взглянул на Пафнутьева, вскочил. Он бежал, и уже на бегу лицо его кривилось от рыданий. Он понял, он все понял мгновенно, еще когда в ушах стоял звук выстрела. Вбежав в сарай, Андрей увидел, что Света еще жива. И только теперь, вот только теперь в глазах ее он увидел ясный свет понимания. Пистолет лежал рядом, а левой рукой она закрывала рану на груди.
– Вот и все, Андрюша, – прошептала она. – Вот и все... Так лучше, мне так лучше... И тебе...
Не обращая внимания на выросшего в дверях Пафнутьева, Андрей рыдал, не выпуская Свету из рук. А почувствовав, что жизнь уходит из нее, он потерял самообладание – бился головой о стены сарая, выл, как смертельно раненный зверь, и в какой-то момент рванулся к тому месту, где лежал пистолет, выроненный Светой, но Пафнутьев предусмотрительно сунул его в карман.
– Отдай! – кричал Андрей. – Отдай, ради бога! Прошу, прошу тебя! Отдай! – И бросился на Пафнутьева. – Я не хочу больше жить! Я не хочу...
Вместе с вбежавшим шофером они скрутили Андрея и уложили на сено. Обессилевший, он широко открытыми глазами смотрел в потолок сарая.
– Отдай пистолет... Это мой... Я тебя не трону... Я никого больше не трону... Отдай, прошу...
– Иди, Володя, – сказал Пафнутьев водителю. – Мы еще с парнишкой поговорим немного, он уже в порядке, он крепкий парень.
Не поднимаясь, Андрей подполз к Свете и лег рядом, уткнувшись лицом в ее рыжие волосы.
– И все, – бормотал он. – И ничего больше не хочу... Ничего не хочу... И уйдите от меня... Я один...
Пафнутьев молча сидел в углу на копне сена. Когда Андрей, вскочив, бросился было из сарая, он взял его за слабые руки и снова уложил на сено. Прошло какое-то время, и Андрей забылся, потом у него начался бред, он, видимо, снова стрелял, поджигал дом, несся на мотоцикле между громадами грузовиков... Пафнутьев поднял с пола куртку Андрея и всмотрелся в левый рукав, удовлетворенно кивнул. Обойдя дом, он нашел мотоцикл и присел у заднего колеса. Убедившись в чем-то, оставил куртку на мотоцикле и вернулся в сарай. Андрей лежал без сознания. Отпущенные ему природой силы кончились. Вместе с водителем Пафнутьев отнес его в дом, уложил в кровать. Послал водителя пройтись по деревне и найти понятых. Пришла тетя Нюра, еще какая-то старушка. Пафнутьев показал им Свету, пистолет, составил протокол, сделал все, что положено в таких случаях. Погрузив Свету на заднее сиденье «газика», отправил водителя в город.
Убедившись, что остался один с Андреем, Пафнутьев начал неторопливые поиски. Он переворошил сено, забираясь во все углы, и, добравшись, наконец, до самого верха, в щели между бревнами нащупал холодный ствол винтовки. Спрыгнул вниз, внимательно осмотрел ее. Винтовка действительно оказалась не заряжена. Пафнутьев внес ее в дом и поставил в угол.
Еще раз проверил – Андрей спал. Тогда Пафнутьев с неторопливой основательностью осмотрел карманы куртки Андрея и, не найдя там ничего, вынес в сад. Наклонив мотоцикл, плеснул на нее бензин и, отбросив в сторону, поджег. Он не отошел, пока не убедился, что куртка превратилась в пепел. Разбросав его подвернувшейся палкой, вернулся в дом.
Андрей стонал во сне, вздрагивал всем телом, всхлипывал.
И Пафнутьев все с той же скорбной неторопливостью, словно выполняя последний долг, занялся мотоциклом. Найдя в ящике ключи, завернутые в промасленную тряпку, свинтил оба колеса, а корпус мотоцикла затащил в сарай, забросал досками, присыпал сеном. После этого, прихватив колеса и канистру, сволок их в овраг, облил бензином и бросил сверху зажженную спичку. Колеса вспыхнули, задымили. Убедившись, что уже ничто не помешает им сгореть до железного каркаса, Пафнутьев вернулся в дом.
Андрей сидел на кровати, свесив ноги.
– Где Света? – спросил он.
– Увезли.
– Она умерла?
– Да.
– Вы за мной?
– Да. Отвезу тебя к маме. Мама волнуется, это ей вредно.
– А меня не заберете? Почему?
– Нет оснований. Не можем же мы хватать каждого встречного.
– Объясните...
– Повторяю – нет оснований задерживать тебя по каким бы то ни было подозрениям. Запомни – в Пахомова ты не стрелял. И вообще ни в кого не стрелял. Даже в меня. Понимаешь, о чем я говорю?
– Кажется, понимаю.
– Слушай и запоминай. Вдруг придется на чей-нибудь глупый вопрос отвечать... Ты сейчас не в форме, встретимся через несколько дней и спокойно обо всем поговорим.
– Ну что ж, – Андрей почти не слушал Пафнутьева.
– У тебя была черная куртка?
– Была.
– Так вот – у тебя ее никогда не было.
– Пусть так...
– Только так, – поправил Пафнутьев. – И еще... Неделю назад с твоего мотоцикла свинтили колеса. Похитили. Неделю назад. Помнишь?
– Помню. Но я ездил на нем...
– Это были уже другие колеса. Ты сможешь срочно достать колеса? Старые, подержанные, лысые... Какие угодно, сможешь?
– Смогу...
– Вот и хорошо. Кажется, все... У тебя есть где-нибудь родня?
– Тетка на Украине.
– Мой тебе совет – немедленно дуй к тетке. Чтоб через неделю был у нее. Учитывая тяжесть содеянного... После той мясорубки, которую ты устроил, тебе год в себя приходить надо. Тетка примет на год?
– Она будет счастлива.
– Я тоже. Выучишь украинский язык, он уже становится вроде как иностранным. Кажется, подъехал мой водитель... Пошли. Отвезу тебя домой.
– Так что... получается, отпускаете?
– А за что мне тебя задерживать? Не вижу причин. – Пафнутьев хотел поторопить Андрея, встряхнуть его, но, видя, что тот попросту еле ворочает языком, что каждое слово дается ему с трудом, присел рядом, положил руку на плечо. – Ну? Как? Легче?
– Нет. – И Андрей, уткнувшись в тяжеловатое плечо Пафнутьева, разрыдался. Слезы лились у него из глаз, как у ребенка. Увидев появившегося в дверях водителя, Пафнутьев махнул рукой, подожди, дескать. Водитель сочувственно покачал головой и осторожно попятился из сарая. – Ведь все могло быть иначе, все могло быть иначе, – сквозь рыдания проговорил Андрей. – Как они узнали, куда я ее отвез, как?
– Твой телефон прослушивался, – бесстрастно произнес Пафнутьев.
– Кем?! – Андрей отшатнулся, чтобы лучше видеть лицо следователя.
– Прокурор дал команду.
– Я убью его, – прошептал Андрей, глядя мокрыми глазами в стену сарая.
– Не надо, – спокойно произнес Пафнутьев. – Ты и так славно поработал. Отдохни малость... Сделай передышку. Я сам с ним разберусь.
– Точно?
– Доверься мне в этом деле.
– Подождите, – сказал Андрей, – посидите здесь, я сейчас. – И, прежде чем Пафнутьев успел сообразить, в чем дело, Андрей выскочил из сарая и метнулся за угол дома. Пафнутьев бросился за ним, но споткнулся, упал, а когда поднялся, Андрей уже вылез из погреба, держа в руках черный чемоданчик. – Вот, – сказал он. – Там полно бумаг, может, пригодятся...
Пафнутьев взял чемоданчик, с опасливостью положил его на стопку дров, потрогал пальцем замочки.
– Я уже открывал, – сказал Андрей. – Нет там никакой взрывчатки.
Открыв крышку, Пафнутьев внимательно просмотрел несколько листочков.
– Боже, – прошептал он потрясенно. – Боже... Андрей, где ты все это взял?
– У Заварзина.
– Ты знаешь, что это такое?
– Документы какие-то... Но фамилии там мелькают забавные... Сысцов, Колов, Анцыферов...
– Андрей! – торжественно произнес Пафнутьев. – Ты страшный человек. Это же приговор. Голдобов всю жизнь собирал эти документы, надеясь, что когда-нибудь они спасут его, отведут удар... Они бы спасли его, если бы он успел кому-нибудь о них сказать... Но они у него пропали. И это все ускорило... В чемоданчике больше ничего не было?
– Нет, – ответил Андрей, помолчав.
– Да? Ну ладно. Ты со всеми расквитался... Не только с теми недоумками, но и с этой публикой, – Пафнутьев похлопал тяжелой ладонью по крышке чемоданчика.
– Там что-то важное?
– Расчеты... Взаимные расчеты.
– Этого достаточно, чтобы их взять?
– Не сразу. Честно предупреждаю – не сразу. Не смогу. Но это уже моя родная стихия – бумаги, подписи, расписки, обязательства, – счастливо улыбнулся Пафнутьев. – Здесь не будет погонь, стрельбы, а может, и трупов не будет... Все, старик. – Он обнял Андрея за плечи. – Пошли. Нам пора. Да и мама, наверно, волнуется.
