Оставленный без внимания Джейми Макрит вскочил на ноги и побежал.
— НЕТ! — Мартин обернулся — и увидел, как малыш бежит по снегу, быстро двигая маленькими ногами. Только Джейми бежал не в сторону полицейских фонарей. Не на звуки собачьего лая. Он бежал в самую глубь карьера.
Мартин ринулся за ним, лезвие ножа сверкало в его руке. Он кричал:
— Вернись! Это опасно!
Скрипя зубами от боли, Логан бросился вдогонку, но расстояние между ним и Стрикеном быстро увеличивалось.
Стрикен попал ногой в скрытую снегом яму и упал лицом в снег. Спустя несколько секунд снова вскочил, но Джейми уже убежал далеко, прямо к засыпанной снегом гранитной чаше карьера. К черному озеру. Внезапно мальчик остановился. Он зашел так далеко, больше он не мог. Вокруг не было ничего, только темнота и холод — и черная вода впереди. Насмерть перепуганный, он пошел назад.
— Это опасно! — Мартин бежал к нему навстречу.
Но Мартин Стрикен весил значительно больше, чем маленький ребенок. Лед, который выдержал вес Джейми, не смог выдержать почти сто килограммов Стрикена. Лед треснул со звуком пушечного выстрела. Мартин остановился, раскинул руки в стороны и замер. Лед треснул еще раз, значительно громче. Мартин пронзительно закричал.
Джейми с ужасом смотрел на него.
Лед с ревом раскрылся, под ногами Мартина Стрикена образовалась полынья размером с легковую машину, и он исчез. Камнем пошел прямо ко дну. Отчаянный вопль поглотила черная вода.
По другую сторону полыньи Джейми полз к берегу и всматривался в чернильную темноту.
Мартин так и не всплыл.
Логан стоял под тихо падавшим снегом, смотрел, как удаляются огоньки «скорой помощи». «Скорая» забрала Ватсон: сотрясение мозга, переохлаждение, несколько очень неприятных ушибов и пара сломанных ребер. На всякий случай Джеки сделали укол от столбняка, из-за укусов. Врач «скорой помощи» сказал, что ничего особенно серьезного. Конечно, ничего серьезного, а если подумать, что могло случиться…
Логан сел в одну из патрульных машин, завел мотор и включил на полную мощность обогреватель. Почувствовал, что голова клонится на руль, застонал. Констебля Джеки Ватсон и Джейми Макрита увезли в больницу. Ублюдок Саймон Ренни уже в больнице. Мартин Стрикен мертв, его мать тоже.
Логан взглянул в окно как раз вовремя, чтобы заметить затормозившую дорогую машину. Дверь открылась, и на снег ступила пара стройных ног в элегантной обуви. Приехала патологоанатом. Логан почувствовал, как сердце екнуло, еще сильнее, чем прежде.
На Исобел Макалистер было нечто из зимней коллекции для девушки Джеймса Бонда, сплошь меха и шкуры верблюда. И черт возьми, все это ей очень шло.
Заправив выбившиеся локоны под меховую шапку, она открыла багажник и достала медицинскую сумку.
Исобел и Миллер
На дереве сидели
Ц.Е.Л.О.В.А.Л.И.С.Ь…
Если завтра, с самого раннего утра, пойти в отдел собственной безопасности, инспектор Напье с кислой красной физиономией прикажет вынести ее вперед ногами из управления, и это будет сделано за время меньшее, чем для того, чтобы произнести: «Злостно неправомерное поведение». По крайней мере, Напье разожмет смертельную хватку на его шее.
Логан сидел в машине и тупо смотрел на дом Стрикенов. Для Исобел все будет кончено. Ни одна полицейская структура не подпустит ее к себе на пушечный выстрел. Как там Миллер сказал? Ей просто кто-то был нужен рядом… Чтобы кто-то о ней заботился… Как когда-то Логан. Давным-давно, в старые хреновые времена…
А сейчас он только в одном случае стерпел бы прикосновение ее холодных рук — если бы лежал на спине в морге, с биркой на большом пальце ноги.
— Великолепно, — сказал он самому себе, когда лобовое стекло наконец расчистилось, — хороший образ. Очень здоровый и положительный… — Вздохнув, он отъехал от тротуара.
Логан вел машину по затихшей Норт-Андерсон-драйв. Город спал. Работали только такси и громадные снегоуборочные машины. Мерзкий талый снег, смешанный с грязной водой, фонтанами брызг вылетавший из-под их колес, в свете фар его машины превращался в золотой фейерверк.
Хрюкнуло полицейское радио и затарахтело, не переставая: новости распространяются быстро. Стрикен мертв! Ребенок жив! А Ватсон была в трусах и бюстгальтере!
Выругавшись, Логан выключил радио. От тишины стало еще хуже. От тишины в голове рождались разные предположения, начинавшиеся словами «А что было бы, если бы?..», — и от них болела голова.
А что было бы, если бы он пошел налево, а не направо? А что было бы, если бы он пришел на пять минут позже? А что было бы, если бы он не застыл, когда Стрикен вытащил нож? Что было бы, если бы он его схватил?.. Решив больше не думать об этом, Логан завертел ручку настройки радиоприемника, пока не зазвучали позывные диджея радио «Нортсаунд». Это был слабый признак того, что мир еще не рухнул в преисподнюю.
Постукивая по рулю пальцами в такт музыке, он почувствовал, что напряжение ослабевает и даже плечи больше не сводит. Может быть, все еще будет в порядке. Может быть, даже хорошо, что Мартин Стрикен погиб. Это явно лучше, чем если бы его каждый день трахали в зад в Петерхеде, где каждый третий сокамерник — очередной Джеральд Кливер.
Логан точно знал, что без кошмаров теперь не обойдется.
Он свернул с главной дороги и поехал через северную часть города, где кроме него на дорогах были только снег и пятна желтого света от уличных фонарей. Музыка, которую передавало радио, замолчала. Секунд через десять кто-то хихикнул, извинился, и начались новости. Передали описание Мартина Стрикена, предупредили всех об опасности. А Мартин уже был мертв.
Когда Логан вернулся на Квин-стрит, стрелки часов завершали свой веселый путь к половине одиннадцатого. Он оставил машину на улице и вошел в штаб-квартиру полиции, слегка удивляясь, куда все могли деться. В здании было пусто, как в могиле. Очень подходяще.
Так, нужно всего лишь полчаса. Потом он позвонит в больницу и спросит, как себя чувствует Джеки Ватсон. Но сначала выпьет немного кофе. Или чаю. Не важно, главное, чтобы напиток был горячим. Логан уже прошел до центра вестибюля, когда услышал:
— Лазарь!
Это был Большой Гари, стряхивавший вафельные крошки с рабочего стола. Он улыбался так широко, что в его рот вполне могла вместиться вешалка. Потом над стойкой показалась голова его напарника, который прижимал плечом к уху телефонную трубку. Он тоже улыбнулся и через стекло показал Логану поднятый вверх большой палец. Большой Гари выплыл из боковой двери и заключил Логана в медвежьи объятья со словами:
— Ты мой маленький-засраненький!
Конечно, человеческое признание приятно, но от него заштопанный живот Логана завопил от боли.
— Хватит! — взмолился он. — Хватит!
Большой Гари разжал объятия и посмотрел на него с улыбкой гордого отца. И посерьезнел, когда Логан скривился от боли.
— О господи, прости, пожалуйста! — проговорил Гари. — Ты в порядке?
Логан отмахнулся, стиснул зубы и начал медленно дышать, так, как его научили в клинике. Вдох — выдох, вдох — выдох…
— Лазарь, чертов ты герой, — сказал Гари. — Правда ведь, Эрик, он герой?
Дежурный сержант, возле уха которого уже не было телефона, подтвердил, что Логан на самом деле герой.
— А где все? — спросил Логан, желая как можно быстрее сменить тему разговора.
— Да здесь, за углом, — ответил Гари, имея в виду паб. — Шеф полиции всех угощает. Мы несколько раз пытались связаться с тобой по рации!
— О… — Логан предпочел улыбнуться, умолчав, что к черту вырубил эту штуку.
— Иди-ка ты туда, Лазарь, дорогой ты мой, — сказал Большой Гари и посмотрел на Логана так, будто собирался еще раз сгрести его в ребродробильные, рвущие шрамы объятия.
Попятившись, Логан сказал, что идет.
Для паба «У Арчибальда Симпсона» вечер среды был слишком шумным. Повсюду, куда смотрел Логан, полицейские мужского и женского пола вливали в себя алкоголь в количествах, приближавшихся к их собственному весу. Настроение было праздничным, как в Новый год, разве что еще никто не подрался.
Как только кто-то заметил Логана, раздались радостные возгласы, превратившиеся в скандирование футбольных фанатов на трибуне во время матча, что-то в стиле «Наш друг хороший парень, об этом знают все».
Его хлопали по спине, с ним чокались, ему трясли руку, целовали — в зависимости от того, как кто себя чувствовал в этот момент. Наконец Логан протолкался сквозь толпу и нашел относительно спокойный уголок. Он заметил крупную фигуру детектива-инспектора Инша и опустился на свободный стул рядом с ним. Инш посмотрел на него, широко улыбнулся и тяжелой рукой хлопнул Логана по спине. По другую сторону стола сидели ребята из Эдинбурга. Инспектор и сержанты были очень довольны, порозовели, выкрикивали поздравления, и один лишь психиатр выглядел так, будто улыбка, с которой он наблюдал за происходящим, причиняла ему очень сильное неудобство.
