Глава 5
К сожалению, рейс Майами — Париж по расписанию был в 18.00. а это значило, что Лепски пришлось томиться все утро и весь день. Он вскочил в восемь утра и стал слоняться по бунгало взад и вперед, не зная чем себя занять, в то время как Кэррол еще лежала в постели и просматривала утреннюю газету.
Приготовив кофе и уже с утра устав от собственного безделья, он вошел в спальню.
— Крошка, а билеты на самолет у тебя?
Кэррол вздохнула.
— Я все сложила. Бога ради, пойди прогуляйся. Я сейчас приму душ, потом пойду в парикмахерскую и вернусь к трем часам.
— А что на завтрак? — как всегда озабоченно, спросил Лепски.
— Пойди в магазин и купи себе сыру или еще чего-нибудь. Я больше ничего готовить не буду до приезда.
Том что-то недовольно пробурчал, а потом спросил:
— А вещи все упакованы?
— Лепски, ты мне надоел. Уходи. Да, кстати, свои вещи ты все упаковал?
Он уставился на нее.
— Я думал, ты их тоже упаковала.
— Я приготовила только свои. Твои я, конечно, не трогала. Возьми газету и иди. Я буду одеваться. Когда я уйду, начнешь собираться. Прочти. Украли какую-то икону на выставке в Вашингтоне. Награда двести тысяч долларов тому, кто найдет ее.
— Икона? Какая еще к черту икона?
— Возьми и прочти сам!
Как всегда проворчав что-то, Лепски прошел в гостиную, сел и прочел отчет о краже иконы. Он был потрясен. На помощь призвана армия, задействован флот и Интерпол. Президент метал громы и молнии, и, видимо, не одному человеку придется расстаться со своим местом. Но самое большое впечатление на Лепски произвел размер награды, обещанной любому, располагающему информацией, которая поможет найти икону. Будучи полицейским с головы до ног, Том не мог остаться равнодушным и принял это очень близко к сердцу. Такое произведение искусства не могло бы попасть на открытый рынок. Его можно было сбыть только тайно какому-нибудь коллекционеру. Острый ум тотчас навел его на мысль о Кендрике. Лепски был уверен, что Кендрик участвует в махинациях с крадеными произведениями искусства, но доказательствами не располагал. Эта икона вообще-то была по его части.
Вскочив на ноги, он снял трубку телефона и, набрав номер полицейского управления, попросил к телефону Бейглера. Коп, дежуривший на коммутаторе, узнал голос Лепски.
— Джо занят, — сказал он. — Мы все сейчас, Том, по уши заняты с этой иконой. Что тебе надо?
— Если ты меня сейчас не соединишь с Джо, я тебе выпущу все твои поганые кишки! — зарычал Том.
— Хорошо, хорошо.
После длительной паузы Бейглер наконец взял трубку.
— Черт возьми, Том. Ты, по-моему, в отпуске — вот и отдыхай. Мы тут крутимся, как черти. Что там у тебя?
— Эта икона. Полицейские тоже могут получить награду?
— Откуда мне знать? Сказано в-с-е. Может быть, к копам это не относится. Какое тебе до этого дело?
— Ты знаешь того жирного ублюдка Кендрика? Если икона к кому-нибудь попала, то наверняка к нему!
— Послушай, Том, неужели ты не можешь спокойно отдыхать? Шеф сразу же подумал о Кендрике, как только распространилась новость. Уже трое наших, один фэд и один парень из СИА отправились в галерею Кендрика. Так что не у одного у тебя башка работает. А ты не дергайся и спокойно отдыхай.
Джо повесил трубку.
Лепски издал такой звук, который поверг бы на землю быка во время корриды. Кэррол, уже одетая, всунула в дверь свой нос.
— Что ты так шумишь?
— Ничего… ничего.
— Иди и собирайся. Хватит болтаться. Я буду в три, — и она упорхнула.
Лепски провел ужасное утро: сначала он запихивал новую одежду в новый чемодан, затем слонялся без дела по бунгало, все время поглядывая на часы, и, наконец, обуреваемый голодом, отправился в популярный среди копов бар, где с удовольствием заправился сосисками и пивом. Когда он уже собирался заказать последнюю пинту пива, дверь бара открылась и ввалившийся Макс Якоби пристроился на стуле за его столиком.
— Привет, Том, дружище! Эта чертовская икона, видно, такая страшная для нас вещь, как атомная бомба. Все побережье запечатали, ни щелочки. Кругом патрулируют корабли. Армейские подразделения все оцепили: ни корабль, ни яхта, ни даже лодка не могут выйти в море. Предприниматели жалуются на убытки и обрывают телефоны.
— Ну, и как насчет Кендрика?
— Чист, как стеклышко. Всю галерею перевернули.
Лепски пожал плечами.
— Понятно! Может, спрятал в другом месте?
— Ты себе не представляешь, что делается с президентом. Рвет и мечет. Совсем ошалел. Ты даже не представляешь, как тебе повезло, Том. Сматывайся скорее — пока не отозвали.
— Как насчет премии? Предположим, ты обнаружишь. Заплатят?
Якоби рассмеялся.
— И не собираюсь находить. Даже если бы так случилось, копам не заплатят наверняка. — Якоби допил свое пиво и, похлопав Лепски по руке, поднялся со стула. — Назад в чистилище… А ты отдыхай.
Лепски вернулся домой. Мысль о награде в двести тысяч долларов не покидала его. Когда Кэррол вернулась, вся пепельница была полна окурков. Он едва узнал свою жену: такой привлекательной сделал ее парикмахер. Он даже присвистнул, да так, что было слышно в конце улицы.
— Бэби, ты грандиозно выглядишь! — он изумленно вскочил на ноги. Видя, что желание зажглось в его глазах, она отпрянула назад.
— Не вздумай прикасаться ко мне! Ты уже собрался?
Лепски разочарованно вздохнул.
— Конечно.
— Тогда почему ты не сменил свой дурацкий рабочий костюм? Ты не поедешь в этой робе! И почему сидишь в шляпе?
— Бэби, я все новое уже упаковал!
— Так распакуй. Поедешь в спортивном пиджаке и темно-синих брюках, надень голубую рубашку и вишневого цвета галстук.
К семнадцати часам терпение Кэррол истощилось, она сновала по комнатам, разглядывая себя в зеркалах, с нетерпением поглядывая на часы, в то время как Лепски, облаченный в новый костюм, мерил шагами гостиную, что-то насвистывая себе под нос.
— Надеюсь, такси не опоздает? — сказала Кэррол.
— Такси никогда не опаздывает. Ой, такси?
— Ты что, еще не закал такси? — завопила Кэррол.
Лепски бросился к телефону. Джо Дьюк, ведающий службой такси, большой друг Тома, успокоил его, сказав, что пришлет заблаговременно машину.
— Бэби, ты напрасно нервничаешь, — сказал он. — Машина сейчас выезжает из парка.
— Я удивляюсь, почему тебя считают таким образцовым копом. В жизненных делах ты порой самый настоящий идиот. — Затем, улыбнувшись ему, добавила: — Но я все равно люблю тебя, Том!
В 17.15 прибыло такси. Лепски взял два чемодана и зашагал по дорожке. За ним, словно кинозвезда, семенила Кэррол со своей роскошной синей сумкой.
— Том! Ты не забыл выключить электричество и воду?
Лепски закрыл глаза и издал слабый стон.
— Сейчас сделаю. — Он бросился назад в бунгало под аккомпанемент смеха наблюдавших за их отъездом соседей. Кэррол остановилась с окаменевшим лицом, прислушиваясь к шуму голосов соседей, злорадно передававших друг другу новость, что Том Лепски оставил включенными воду и свет. Вдруг из бунгало донеслась громкая брань. Испуганная Кэррол помчалась назад и увидела мужа, зализывающего ссадину на кровоточащей руке.
— Сорвался чертов кран, — завывал он.
Кэррол бросилась в ванную к аптечке, достала бинт с ватой и сделала ему перевязку.
Наконец они оба выскочили из бунгало и, заперев его, помчались к такси под смех и улюлюканье соседей.
Эд Уэлдон сидел у окна в одном из отсеков аэровокзала, служившего местом дежурства запасных авиадиспетчеров, и наблюдал за пассажирами, готовящимися к отлету. Диспетчер знал Хэддона и дружил с его отцом, когда тот отбывал пятилетний срок за кражу. И поэтому, когда Эд сказал ему, что хочет последить, как один его знакомый летит в Париж и не хочет попадаться ему на глаза в толпе, с радостью разрешил ему устроиться в его будке.
Уэлдон закурил сигару и наблюдал за длинной очередью пассажиров, медленно двигающихся мимо таможенного барьера. Он заметил, что рядом с таможенником находились два агента ФБР и пара одетых в штатское детективов. Все предметы багажа открывались и тщательно исследовались. Это был еще рейс на Нью-Йорк. Пассажиры рейса Майами — Париж ожидали объявления диктора внутри аэровокзала.
Наконец Лепски и Кэррол добрались до аэропорта. Расплачиваясь с водителем, Том услышал дружески окликнувший его голос:
— Хэлло, Том.
Он обернулся и увидел копа Гарри Джексона, с улыбкой глядевшего на него.
— Слышал, что ты летишь в Европу! Грандиозно! Маленькая задержка, все из-за той иконы.
Лепски оглядел длинную очередь.
— Тебе тоже придется встать, Том. Тут часика на три.
— Ну уж нет, это не для меня! — возразил Лепски твердо. — В кои века собрался в отпуск. Не собираюсь выстаивать здесь по три часа. Ты должен провести меня, Гарри! Пошли.
