от моей смерти?
Чекист вздохнул:
– Пойми, у меня нет выхода. Мы с Викторовым живем ради золота «Принца», впрочем, как и вы с Тузом. Сейчас вы проиграли нам. Думаю, жизнь потеряла для вас всякий смысл. – Сказав это, он взвел курок. – А если нет, значит, вы нам будете мешать.
Севастополь, 1938 год
Сидя в кабинете Викторова и разложив перед собой добытые письма, адреса и части ключа, сообщники решали, как им быть дальше.
– У Шаткина находится наиболее важная часть ключа – язычок, – задумчиво проговорил Анатолий, держа в руках металлические трубочки.
– Кроме того, у него карта с местонахождением тайника, – заметил Иван.
Следователь стукнул кулаком по столу.
– Я не верю, – сказал он, – что никто из его семьи не знает, где глава хранил ценные бумаги.
Кононенко не стал возражать.
– Опять поедете в лагерь к его жене?
Викторов покачал головой:
– Не раньше, чем обследую севастопольские форты. Может, обойдусь без ее помощи. Что ни говори, а полдела уже сделано.
– Когда вы планируете приступить к осмотру? – поинтересовался Иван.
Чекист пристально взглянул на него:
– Тебе-то что до этого?
Молодой коллега не отвел глаза:
– Я пойду с вами.
– С какой это стати?
Кононенко хищно оскалился:
– Мы теперь повязаны одной веревочкой. Разве вы еще не поняли?
От его улыбки Викторову стало не по себе.
– Хорошо, – прошипел он.
Севастопольцы и приезжие туристы, которым доводилось подниматься по так называемой «тропе здоровья», ведущей вдоль балаклавского побережья к мысу Айя, всегда обращали внимание на необычный объект: железную «бочку», висящую высоко над пропастью, и на развалины форта над нею.
Первые горные долговременные укрепления в окрестностях Балаклавы начали строиться в период обороны 1854–1855 годов. Тогда на склонах горы Аскети британская морская бригада возвела земляные валы. Именно с вершины горы Аскети начиналась линия обороны союзников, которая протянулась на 18 км до Севастопольской бухты.
Во время Первой мировой войны инженер Полянский, используя британский опыт, подновил и усовершенствовал укрепления на склонах Аскети.
Форт «Южная Балаклава» состоял из бетонных казематов, орудийных площадок, системы двух-трехметровых рвов.
Тех, кто желал осмотреть эту достопримечательность, всегда поражала серьезность воздвигнутых сооружений: все бетонные поверхности были выполнены под кладку диким камнем, крышки вентиляционных шахт удивляли фрагментами из литой бронзы с виньетками (со времен Крымской войны здесь похозяйничали мародеры). В вентиляционных шахтах матово блестели оцинкованные трубы.
Главной же особенностью этого самого южного и самого высокого берегового укрепления в Европе являлось необычное сооружение из листовой брони, неплохо сохранившееся, так называемая «бочка смерти» – наблюдательный пост в виде железной «бочки» диаметром 1,8 метра и высотой 2 метра, висящей на скале над пропастью. В стенах и полу «бочки» были оборудованы специальные прорези для наблюдения и ведения огня.
Именно к ней, обойдя развалины Генуэзской крепости, подошли Викторов и Кононенко. Им повезло. Если Северный форт использовался сначала в качестве полигона, а потом – склада для хранения артиллерийских снарядов, то Южный, которому не нашли применения, потихоньку разрушался и разворовывался.
Указав пальцем на бочку, Анатолий предположил:
– Это, вероятно, и есть сооружение, упомянутое Щербанем. Ближе всех к этой бочке находится Южный форт. Вот туда нам и надо идти.
