– Передайте Его Величеству мою признательность! – Фике благодарно улыбнулась, спрятала кошель в потайной ящик своего бюро. – И вас лично, господин посол, я сердечно благодарю, ибо понимаю, как многим я вам обязана…
– Ваш покорный слуга! – Англичанин церемонно поклонился. – Вот еще что, Ваше Высочество… я хотел бы подарить вам лично от себя одну безделицу.
С этими словами посол запустил руку в карман своего камзола и достал оттуда перстень с крупным сапфиром, синим, как южное море.
– Этот перстень достался мне от одного покойного друга. Друг мой говорил, что перстень этот сделал сам великий Бенвенуто Челлини по заказу папы римского. Сапфир же в перстне куда более древний. Челлини нашел его в гроте на развалинах римского Форума. По легенде, этот сапфир некогда принадлежал божественному Августу. Мой друг говорил, что существует поверье: сапфир и сам перстень приносят своему хозяину удачу во всех его начинаниях, особенно в тех случаях, когда речь идет о достижении власти.
– Удача мне бы не помешала! – Фике осторожно взяла перстень у англичанина, надела на палец. Перстень сел на него как влитой.
– Говорят еще, что этот перстень нельзя ни купить, ни похитить: его можно только подарить, что я и делаю с превеликой радостью! – заключил англичанин.
– Прекрасная вещь! – проговорила Фике, любуясь синим камнем.
Перстень и правда был хорош, но не только красота его пленила Екатерину.
От этого перстня к ней в душу перелилась какая-то непонятная сила и уверенность. Она почувствовала, что теперь ей ничто не страшно, теперь ее ничто не остановит.
– Благодарю вас, господин посол, благодарю от всего сердца! И передайте вашему государю, что в моем лице он приобрел надежного и преданного союзника!
Англичанин поклонился и вышел.
Свекровь была настолько любезна, что прислала своего водителя встретить их в аэропорту. Конечно, Катя предпочла бы, чтобы их встречал Петр, но надеяться на это значило бы слишком переоценивать себя.
Водитель был немногословен, только неохотно сообщил, что дома все в порядке.
Валентина выскочила на улицу, заквохтала над Павликом, даже, кажется, прослезилась. Уж слишком она суетится, тут же подумала Катя, к чему бы это… Но отвлеклась от этой мысли.
Эльвира Никодимовна, которую отправляли на две недели в оплачиваемый отпуск, тут же взяла быка за рога.
– Павел, – сказала она начальственным тоном, – это очень хорошо, что вы вернулись вовремя. Таким образом, мы не отстанем от программы. Умойтесь и переоденьтесь, я жду вас в комнате для уроков.
– Я думаю, что сегодня занятия можно пропустить, – улыбаясь, сказала Катя, – мы только с дороги, Павлик устал…
– А я думаю, – Эльвира повернулась к ней всем телом, будто у нее внутри был железный стержень, – что каждый день промедления для вашего ребенка смерти подобен!
– О чем вы говорите! – отшатнулась Катя.
– Да-да! – Эльвира протянула руку. – Вы, именно вы, такие, как вы, равнодушные родители делают из своих детей совершенно не приспособленных к дальнейшей жизни мямлей и безответственных членов общества!
Ее длинный негнущийся палец, казалось, сейчас воткнется Кате в глаз. Она отступала, а Эльвира надвигалась на нее, что-то говоря. Мелькнуло испуганное лицо Павлика, губы его дрожали, он едва сдерживал слезы. И опять это затравленное выражение, которое появилось у него с приходом Эльвиры. В отпуске был нормальный ребенок – веселый, ласковый, шалил, как все…
Кате захотелось взять в руки что-нибудь, хоть вон тот зонтик, и залепить Эльвире изогнутой костяной ручкой между глаз, может, тогда она замолчит.
Катя остановилась внезапно, так что Эльвира едва не налетела на нее, чудом сумев затормозить.
– В чем дело? – холодно спросила Катя. – Вы собираетесь со мной драться?
Эльвира посмотрела ей в глаза, сначала мельком, потом внимательнее, как будто впервые ее увидела.
– Валя, – сказала Катя, – возьмите мальчика, умойте его и переоденьте, я сейчас приду.
Валентина подчинилась молча, что само по себе заслуживало удивления.
– Я работала во многих достойных семьях! Я обучала детей, которые… которых… которым… Мне платят не за то, чтобы я спокойно смотрела, как родители портят своего ребенка! – Эльвира опомнилась и снова пошла в наступление.
– Вам платят не за то, чтобы вы пререкались с вашими работодателями! – процедила Катя ледяным тоном. – Не смейте повышать на меня голос в присутствии сына!
– Но я… я вовсе не… – настал черед Эльвиры пятиться, – и я… я непременно доведу до сведения… сегодня же… ни в одной семье так со мной…
– Вот, кстати, напомните-ка, где вы работали до того, как устроились к нам!
– Я уже все сообщила Елизавете Петровне! – Эльвира вскинула голову. – Предъявила дипломы и рекомендации.
– Значит, не хотите говорить? Хорошо, я выясню все в агентстве. Надеюсь, они будут более сговорчивы… – Катя резко повернулась, чтобы уйти.
– Мне нечего скрывать! – Голос Эльвиры прерывался от возмущения. – Я работала у режиссера Богачева! И у продюсера Денщикова! И у актрисы Малышкиной!
Тут на лицо Эльвиры набежала небольшая тень, она на мгновение запнулась.
– Занятий сегодня не будет! – отчеканила Катя. – После обеда можете почитать ребенку книжку и поиграть в тихие игры.
У себя в комнате она поглядела в зеркало. Вроде бы на первый взгляд ничего в ней не изменилось, отчего же сегодня оказалось довольно легко справиться с Эльвирой? До сих пор она не могла ей возразить, а сегодня отлично выстояла. Хотя до полной победы еще далеко.
Катя достала из сумочки перстень, что подарила ей та странная старуха. Перстень Екатерины Великой – ну надо же, чего только не придумают эти обломки старого мира!
Но перстень снова легко наделся на палец и сидел так, будто Катя носила его всю жизнь. Она полюбовалась на то, как свет играет в синем камне. Так же, как играют солнечные лучи в полуденной морской воде. Все-таки удивительно красивое кольцо!
Валентина доложила, что с ребенком все в порядке, только обедать отказался, съел грушу и пошел к себе в комнату, должно быть, соскучился по игрушкам.
– Я тоже не буду обедать, принесите кофе сюда.
И снова Валентина подчинилась беспрекословно, не скривилась, не проворчала в сторону, что люди кофе в столовой пьют, а в спальне небось разольете, только ковры пачкать…
Остаток дня Катя провела у телефона.
Она звонила в агентство по найму, которое прислало им Эльвиру, но выяснила там только номер продюсера Денщикова, не его самого, естественно, а секретаря. Ответил профессионально-холодный голос, который сообщил, что господин Денщиков с семьей уже почти год проживает в Испании.
Далее Катя часа полтора звонила знакомым на предмет получения каких-либо сведений и выяснила наконец, что режиссер Богачев все время на съемках, а жена его работала на студии, но пришлось работу бросить, потому что их сын пошел в школу, и выросло такое исчадие ада, что и сказать невозможно. Никто с ним сладить не может, никакая няня или воспитательница. Частные школы уже три поменял, никакие деньги не помогают, в последней директор сказал, что сам еще доплатит, если ребенка заберут.
– Так-так, – сказала себе Катя, повесив трубку, – возможно, люди преувеличивают, сплетни раздувают, но что-то в этом есть. Дыма без огня не бывает.
Телефон актрисы Малышкиной она нашла через старинную подругу своей мамы Галину Сергеевну. Та когда-то работала в университете, а потом ушла редактором на «Ленфильм». Вера Малышкина была актрисой немолодой, когда-то очень известной, а теперь почти забытой, как многие. Изредка мелькало ее лицо в каких-то незначительных сериалах, где она играла маму главной героини или тещу главного героя, или жену его начальника.
– Конечно, Катюша, конечно, позвони Верочке, она тебе все расскажет. Она сейчас не снимается, с внучкой сидит. Сошлись на меня, – сказала Галина Сергеевна.
Малышкина взяла трубку сразу. И мгновенно испугалась:
– Что, что такое с Галей?
Но разобрались довольно быстро. И как только пожилая актриса услышала имя Эльвиры, у нее даже голос изменился.
– Что? Она у вас работает? Гоните ее, Катя, гоните немедленно! Это не женщина, а монстр какой-то!
– Я тоже так думаю…
– Вот слушайте, что у нас было! – перебила Малышкина. – Значит, невестка моя, эта ду… небольшого ума женщина, прямо скажу, так вот она наняла эту Эльвиру через агентство. Ах, рекомендации, ах, лучший воспитатель, ах, свой уникальный подход, своя собственная авторская система! Какая там система, детей надо любить, иначе никакая система не поможет!
Малышкина перевела дыхание и продолжила:
– Я тогда на съемках была, сын в эти дела не вмешивается, хоть Светочку очень любит. А девочка у нас очень хорошая, но, как теперь говорят, проблемная…
