— Совершенно верно.
— Но зачем тебе лететь туда сейчас?
— Чтобы собрать дополнительный материал к книге, которую пишу.
— А в прошлый раз нельзя было совместить то и другое?
— Нельзя. — Джессика с вызовом посмотрела на него. — Что-нибудь не так?
Майрон некоторое время исследовал взглядом зубочистку, потом посмотрел на подругу, отвернулся, сглотнул и, собравшись с духом, выпалил:
— Не очень получается, да?
— Что?
— Не очень у нас получается совместная жизнь.
— Майрон, я лечу в Лос-Анджелес всего на пару недель. Чтобы собрать материал для книги. Честно.
— А потом полетишь туда на встречу с читателями? Или на какую-нибудь писательскую конференцию? Или собирать материал для новой книги…
— Боже мой! Так ты, значит, хочешь, чтобы я сидела дома и пекла печенье?
— Нет.
— Что в таком случае тебя гложет?
— Ничего, — сказал Майрон и добавил: — А ведь мы с тобой вместе уже довольно давно…
— Лет десять в общей сложности. Временные расставания не считаются, — сказала Джессика. — И что же?
Майрон не знал, что говорить дальше. Поэтому брякнул первое, что пришло ему в голову:
— Любишь путешествовать, да?
— Очень.
— А мне, между прочим, очень тебя не хватает, когда ты путешествуешь.
— Я тоже по тебе скучаю. И когда ты уезжаешь по делам, мне тоже тебя не хватает. Но свобода — весьма важный компонент совместного проживания, не так ли? Ну а кроме того, — она наклонилась к нему поближе, — после разлуки слаще встречи.
Он кивнул.
— Ты в таких делах разбираешься лучше, чем я.
Джессика положила руку ему на плечо.
— Не хочу уподобляться психоаналитику, но тем не менее все-таки скажу: для тебя переезд ко мне стал прежде всего проверкой на способность совместного проживания с другим человеком. Да, для тебя это своего рода эксперимент. И я отлично это понимаю. Но что бы ты ни думал по этому поводу, эксперимент пока проходит удачно.
Разумеется, она сказала правду. Если разобраться, они были современной парой с растущими, словно на дрожжах, карьерами, и перед каждым из них лежал целый мир, который им предстояло завоевать. Что же касается сомнений, которые он испытывал, то они являлись, так сказать, побочным продуктом присущего ему пессимизма. На самом деле все обстояло очень и очень неплохо. В конце концов, это Джессика предложила ему жить вместе и, хотя обладала склонностью к странствиям, тем не менее всегда возвращалась в их совместное обиталище. А он, неблагодарный, продолжал с замиранием сердца ждать от нее какого-то подвоха. Нет, с этим пора кончать. И с навязчивыми идеями относительно его неспособности к счастью — тоже. Ведь они не устраняют и не решают проблем, более того, создают их буквально на пустом месте, питают их, позволяя им разрастаться и затенять все хорошее.
Обдумав все это, Майрон улыбнулся и сказал:
— Вероятно, мои дурацкое нытье и ворчание имеют в своей основе подсознательный призыв к вниманию.
— Неужели?
— Вдруг таким образом я пытаюсь дать тебе понять, что нуждаюсь в любовных утехах.
— А что? — сказала она, бросив взгляд на лежавшие перед ним сломанные зубочистки. — Очень может быть.
— Если так, позволь мне переодеться во что-нибудь более подходящее случаю.
— Только не вздумай надевать маску Бэтмена.
— Почему бы и нет? Ты, в свою очередь, можешь препоясать чресла поясом умеренности, аккуратности и практичности.
— Только не вздумай, как дойдет до дела, кричать, что получил срочное сообщение и тебе нужно сейчас же лететь спасать мир!
— Договорились.
Джессика поднялась с места, присела к нему на колени, обняла за шею и, приблизив губы к его уху, прошептала:
— У нас все хорошо, Майрон. Самое главное, не позволяй своим демонам портить нам жизнь, ладно?
И опять Джессика сказала правду.
Соскочив с его колен, она промурлыкала:
— Теперь пора убирать посуду.
— А что потом?
Она с улыбкой посмотрела на него.
— Как что? Прыжки в духе Бэтмена…
На следующее утро, как только Майрон вышел на улицу, перед ним остановился черный лимузин, из которого выбрались два здоровяка, обладавшие, если так можно выразиться, накачанными головами при полном отсутствии шеи. На них были дорогие деловые костюмы, сидевшие, правда, мешковато, но Майрон не стал корить за это портного. По его наблюдениям, на людях подобного физического склада деловые костюмы всегда сидели очень плохо. Здоровяки могли похвастать отличным искусственным загаром, и Майрон ни секунды не сомневался, что под пиджаками их могучие торсы обильно умащены душистыми маслами, словно ноги какой-нибудь поп— или кинозвезды. Шер, к примеру…
Один из бульдозеров произнес:
— Эй ты! Лезь в машину.
— Мамочка всегда говорила мне, чтобы я в машину с незнакомыми дядями не садился, — проворковал Майрон.
— Слышь? — сказал второй бульдозер. — Нам на сей раз комик попался.
— Да ну? — произнес первый, со скрипом проворачивая голову и упираясь взглядом в Майрона. — Ты и вправду комик?
— А еще у меня прекрасный тенор, — сказал Майрон. — Не желаете ли прослушать в моем исполнении полную версию столь любезной моему сердцу «Воларе»?
— Если не сядешь сейчас же в машину, запоешь другим концом задницы!
— Другим концом задницы… — эхом откликнулся он, задумчиво глядя на них. — Я вас что-то не пойму. Если бы вы сказали «запоешь задницей», тогда логика ваших рассуждений была бы мне понятна. Но как можно петь «другим концом задницы»? Что, черт побери, это может означать? Если принять во внимание прямую кишку, пищеварительный тракт и гортань, то технически этот самый противоположный конец задницы окажется не чем иным, как ртом!
Бульдозеры посмотрели друг на друга, а затем снова перевели взгляд на Майрона. Честно говоря, он, несмотря на устрашающий вид этих джентльменов, не очень-то их боялся. Они были всего-навсего посыльными, в чьи обязанности входило доставить пакет по назначению, причем в целой и неизмятой упаковке. Так что его насмешки они как-нибудь перенесут. Если, конечно, догадаются, что он над ними насмехается. С другой стороны, эти парни могли оказаться несдержанными психопатами, готовыми обрушиться на тебя с кулаками при малейшей провокации. Такова жизнь, и это — одна из ничтожнейших ее загадок.
— Тебя хочет видеть мистер Эйк, — произнес наконец бульдозер номер один.
— Который из них?
— Фрэнк.
Майрон сразу прикусил язык, так как новость ему не понравилась. Братья Эйк считались известнейшими нью-йоркскими бандитами. Заправлявший делами старший брат Герман Эйк убил и замучил столько людей, что какой-нибудь диктатор третьего мира, узнав об этом, наверняка испытал бы комплекс неполноценности. Но сам Герман, оказываясь в компании с младшим Фрэнком, чувствовал себя как Винни-Пух у гнезда с разозленными пчелами.
Здоровяки, с хрустом повернув головы в направлении Майрона, разом ухмыльнулись, заметив, что тот смешался и замолчал.
— Что, умник, не до смеха стало?
— Главное, — сказал Майрон, забираясь со здоровяками в машину, — беречь половые органы. Разве вы не слышали, что они резко уменьшаются при приеме стероидов?
Это была его любимая прибаутка, но Майрон никогда не уставал от классики. Да и что еще ему оставалось? Только шутить. Поскольку ехать, хочешь не хочешь, приходилось — выбора у него не было. Проскользнув на заднее сиденье длинного лимузина и утонув в подушках, он невольно поморщился, увидев смотревший прямо на него экран включенного телевизора, транслировавшего глупейшее телешоу.
— Не мучайте меня, — простонал Майрон. — Я вам все расскажу.
Бульдозеры намек не поняли. Тогда Майрон протянул руку и сам выключил телевизор. Бульдозеры не возражали.
— Куда едем? В «Клэнси»? — спросил он.
Таверна «Клэнси» считалась любимым притоном братьев Эйк. Пару лет назад Майрон посетил это заведение в компании с Уином и очень наделся, что больше там бывать ему не придется.
— Сиди смирно и держи рот на замке, задница.
Майрон решил больше ни о чем не спрашивать. Как говорится, обстановка не располагала. Между тем автомобиль вырулил на Вест-Сайд-хайвей, но покатил на север — то есть в противоположную от «Клэнси» сторону. Вскоре свернули на Пятьдесят седьмую улицу, а когда добрались до многоуровневого гаража на Пятой авеню, Майрон наконец понял, куда они держат путь.
— Уж не в офис ли «Тру-Про» мы направляемся? — громко спросил он.
Бульдозеры продолжали хранить молчание. Ну и плевать. Он теперь и сам знал место назначения.
«Тру-Про» считалось одним из крупнейших спортивных агентств в стране, и в течение многих лет его возглавлял Рой О'Коннор — ядовитый аспид в хорошем костюме, которого можно было с полным на то основанием назвать ничтожеством, если бы не его привычка нарушать все писаные и неписаные правила. О'Коннор был экспертом по части заключения незаконных договоров с многообещающими спортсменами, которых он начинал обхаживать с младых ногтей и заставлял подписывать контракты чуть ли не в подростковом возрасте, соблазняя наличностью на мелкие расходы и не брезгуя завуалированными угрозами. Как всякий тип, погрязший в коррупции, Рой время от времени оказывался в затруднительном положении и обращался за содействием к представителям преступного мира, забывая, что быть «немного беременным» в подобной ситуации и с подобными людьми нельзя. Эти парни, если ты давал им дюйм, отбирали у тебя целый ярд — и никак иначе. То же самое произошло и с агентством «Тру-Про» и его владельцем. В результате своих махинаций Рой задолжал огромную сумму, а когда выяснилось, что оплачивать долги нечем, его агентство, не афишируя этого, прибрали к рукам братья Эйк.
