На втором светофоре он свернул направо и вскоре пересёк-таки Каштановую аллею, хотя и не заметил этого, увлечённый абсолютной властью над машиной. В её подчинении его приказам, в том, что она ехала именно туда, куда он хотел, было что-то невероятное и таинственное, что-то от пятиметровых атлантов с третьим глазом во лбу, которые до поры до времени спали в пещере под Гималаями, сокрытые от всех, кроме специального корреспондента газеты «Аргументы и факты».
Таинство единения Мити с тойотой нарушила Митина любимая песня. Сначала он просто слушал её, со смесью радости и разочарования, но так как звучала она не откуда-нибудь, а из мобильника, он счёл своим долгом засунуть руку в карман и извлечь оттуда зудящую нокию.
- Здорово, Гена! – сказал Митя, любуясь экраном, поперёк которого читалось имя «Крокодил».
Однако вместо голоса Гены раздались автомобильные сигналы. Завизжали тормоза. Митя повернул голову и увидел, что находится в центре перекрёстка. Справа, со стороны горящего зелёным светофора, в его бок медленно въезжал чёрный пежо с фарами-каплями и панорамной крышей. Женщина за рулём смотрела на Митю огромными, открытыми до отказа глазами. Её рот был перекошен; руки бесконечно выкручивали руль, принуждая машину неторопливо разворачиваться влево. Постепенно одна из слепящих капель, которые очень нравились Мите, скрылась из его поля зрения, затем начала пропадать вторая, и когда пропала и она, ход времени грубо изменился. Непристёгнутого Митю швырнуло мордой в пассажирское сиденье и на излёте стукнуло об дверь. Последовал ещё один взрыв лязга и грохота; ещё один толчок, теперь под зад. Секундой позже ударило спереди. Тойота замерла на мгновение и тут же схлопотала четвёртый удар – скользящий по заднему бамперу.
Нокия, погребённая где-то под скрученным Митей, продолжала играть его любимую песню. Тут, по инерции, я чуть не набрал «…но он её уже не слышал», что было бы и логично, и правдоподобно, и позволило бы мне скорее перейти к самому интересному. Загвоздка лишь в том, что Митя слышал. Он даже попытался найти телефон, чтобы ответить на звонок, но было как-то больно, неудобно и не видно. В итоге, песня заглохла сама.
Пока Митя лёжа прикидывал, как бы ему так выбраться из машины, чтобы ничего себе не сломать, его судьба перешла в руки посторонних людей.
- Эй! – сказал первый из них, открыв дверь тойоты. – Жив?
- Ага.
- Жив, мудила… – сообщил первый второму. – Шевелиться можешь?
Митя пошевелил руками. Потом ногами. Он хотел также повернуть голову, чтобы посмотреть на новых хозяев своей судьбы. Голова противилась.
- Ты глянь, как с гуся вода… У себя в Рашке тоже на красный прёшь, гад?.. Давай, я его за туловище подхвачу, а ты за ноги бери.
Крепкие посторонние руки вытащили Митю наружу и уложили на асфальт, лицом в чёрное небо.
- На ногах стоять сможешь?
Митя встал.
Кровь, до того капавшая прямо с темени, поползла вниз по левому виску и переносице.
- Гляди, течёт у него… Садись-ка ты лучше, ездец…
- Подожди, он ещё сядет. У меня вон тоже течёт… Пошли, мудила, я тебе покажу твоё творчество.
Митю взяли под руку.
- Стой, дай-ка я… Ну-ка, посмотри мне в глаза. Дыхни. Дыхни, говорю… Да он под сорняком, чего ему показывать?
- Блллядь. Бллллядь, – задохнулся первый. – Затряхнул бы сам гада…
Митю встряхнули. Ему показалось, что его голова треснула пополам.
- Больно, мужики, – проскулил он. – Не надо.
- Видишь, как реагирует резво? Запомнит…
Это было вещее слово. Митя запомнил всё, что увидел на том перекрёстке.
Он помнит согбенный светофор, увязший в капоте тойоты. Помнит ввалившееся лобовое стекло, помятый багажник и отодранный бампер. Помнит, как подумал, без особого сожаления, что его шенгенская страховка не покроет аварию на территории Кёнигсберга.
Он помнит шкоду, которая стукнула его в зад. Она стояла на тротуаре, боком прижимая к треснувшей витрине «Сведбанка» урну для мусора. Водитель шкоды был одним из тех двоих, что вынули его из машины.
Он помнит сааб, который врезался в чёрный пежо, а потом смял край узорного ограждения вдоль одной из улиц. Водитель сааба, коротко стриженая женщина с кольцами в ушах, пошатывалась у расквашенного капота. Она прижимала руки к вискам и качала головой, не замечая крови из носа, разбитого подушкой безопасности.
Он никогда не забудет сам чёрный пежо, который дважды стукнул его на развороте. После удара сааба пежо вылетел на тротуар, чтобы там проползти ещё десяток метров и упереться в скамейку, занятую стариком в бейсболке. Старик, бомжеватый и везучий, сидел на дальнем конце скамейки. Он отделался испугом и разбитыми бутылками в своём пакете – от удара их смело на асфальт. Когда Митю подвели к нему, он жалобно, но бойко матерился, показывая на женщину за рулём.
- … девчонку-то, ебать-копать, девчонка-то пиздец, ни хуя там не дышит, ребята, девчонка – сижу, ни хуя никого не трогаю, а тут ни хуя себе – да скорую ж, ебать-копать, ребята! Скорую вызывайте, а то девчонка-то…
- Успокойся, отец, вызвали уже. Ты сам-то как?
- Да хули мне станется, ребят, вы девчонку лучше…
А когда Митя закрывает глаза, ему ничего не стоит увидеть следующую сцену, как будто всё было пять минут назад:
Водитель шкоды сдёргивает с него куртку, потом снимает свою, стелет обе на тротуар, открывает дверь пежо, высвобождает обмякшее тело из ремня безопасности, выкладывает его на расстеленные куртки, осторожно убирает с лица девушки окровавленные волосы и, застыв на корточках, шипит, как воздушный шарик, у которого развязалась нитка.
- Вот-те и чижик-пыжик. Это ж эта… Ребекка. Вчера ещё дочка смотрела передачу с ней…
Потом поднимает глаза на Митю.
- Ну что, мудила грешный. Аминь тебе. Полный.
13. Проснуться знаменитым
Генин таксист получил на чай половину счётчика. Он получил бы и больше, если бы Гена не знал себя как облупленного и не оставил бумажник в квартире брата. С собой взял как раз, чтобы сперва комфортабельно напиться, а после дозировать алкогольную щедрость.
Есть и другие «бы». Брат ушёл на работу полшестого. Его жена сидела с ребёнком. Гена, один на полу гостиной, проснулся бы в прекрасном настроении. Ни в коем случае не ранее десяти. Минут пятнадцать он бы сонно ворочался в своём спальнике, похрапывая от удовольствия. Минут пять просидел бы на унитазе, просветлённый и воздушный. Мило общался бы с женой брата. Скорчил бы уморительную рожу малышу. Пил бы сладкий чай, предаваясь воспоминаниям о полуфинале и пьяной испанке с увесистым бюстом. И так далее.
- Генка! – услышал он в шесть пятнадцать вместо всех этих бы. – Генка! Тебя по телеку показывают! Вместе с приятелем твоим!
Гена разлепил глаза.
- Чего?
- Смотри!
- … пересекли границу РЗР вчера после полудня, – вспыхнул домашний кинотеатр на стене гостиной.
Говорила плотная брюнетка с треугольным подбородком – та, что обычно ведёт утренние новости на КТВ-1. Внизу бежала строка: «РЕБЕККА В КРИТИЧЕСКОМ СОСТОЯНИИ ПОСЛЕ ДВУХЧАСОВОЙ ОПЕРАЦИИ». На левой половине экрана менялись фотографии, все как одна леденящие кровь:
Голубая тойота, снятая автоматической камерой на выезде из Тильзита («Превышение скорости на 23,4 км/ч»).
Та же тойота, немного смазанная, снятая вечером на улице Кёнигсберга («Превышение скорости на 29,2 км/ч»).
Та же тойота, изрядно побитая, бодается со светофором.
Испуганный вспышкой Митя в одной футболке, с чьей-то рукой на предплечье.
Он же в милицейском микроавтобусе.
На этом снимке подборка пошла по новому кругу. Гене сделалось дурно. Первая фотография была ужасней всех: голубая тойота на паспортном контроле у моста через Неман, снятая чуть сверху, в анфас. Две знакомые рожи за лобовым стеклом. Обе лыбятся в сторону.
В стороне, вспомнил Гена, стояла прекрасная пограничница.
- … как и подавляющее большинство российских туристов, оба псковича находятся в РЗР без специального разрешения Министерства внутренних дел России и, таким образом, нарушают российское законодательство. Напомню, что второй молодой человек, судя по всему, не находился в машине во время аварии. Мы пытаемся с ним выйти на связь, но пока безуспешно. Также мы ждём первый официальный комментарий директора «Янтарьгаза», господина Рыбакова. Как нам сообщают, господин Рыбаков уже знает о случившемся и выразил готовность встретиться с предполагаемым виновником трагедии…
Гена похлопал себя по трусам. Нагнулся к вороху одежды у изголовья спальника.
- … Батарейка села, – выдохнул он, докопавшись до мобильника. – А чего случилось-то? Чего шуму столько? Ну, въехал Митька в светофор…
- Читать умеешь? – брат махнул пультом в сторону экрана. – Митька твой чуть Ребекку не похерил. Не известно ещё, выживет или нет.
