— А тебе за один день никто и не предлагает. Но быстренько, в темпе вальса, так сказать. Генерал три дня дал. А то смотри: опять ослушаешься — вообще из органов полететь можешь.
— Да не пугай, Николай Николаевич, пуганые, — устало сказал Трегубец.
— Пуганый не пуганый, а окладом и пенсией небось дорожишь, а? — И Ковалев хитро подмигнул Трегубцу.
— Пенсией? Николай Николаевич, работу я свою люблю.
— Ну вот, коли любишь… Все, свободен.
«Ну что же, — думал Василий Семенович, сидя в своем кабинете, — с начальством не поспоришь. Это все равно, что против ветра ссать. Только вот непонятно, откуда у нашего генерала такой интерес к какому-то Токареву?»
Первые данные о директоре фирмы «ТОК» Василий Семенович Трегубец получил уже к вечеру. Ничего особенного: 35 лет, за плечами Институт международных отношений, работа третьим секретарем посольства в Германии, не привлекался, не был, не состоял. Женат, разведен. Занимается посредническим бизнесом: чай, масло, автомобили. Видимо, не брезгует и еще чем-нибудь, но это не волновало Василия Семеновича: кто сейчас до конца честен. Налоговые декларации заполняет вовремя, а что укрывает — так это уж все его. Знакомств пол-Москвы, да вот друзей нет. Не скуп, не злопамятен, по крайней мере, так говорят. Общителен, легко сходится с людьми, хотя и немного нервен в поведении. Никаких особенных криминальных связей не имеет.
Перечитывая страницу за страницей оперативной разработки, Трегубец не мог понять, зачем генералу Полозкову понадобился какой-то малозначительный Токарев.
На следующий день, скорее для того, чтобы удовлетворить свое любопытство, он отправил пару своих ребят по новым адресам, слегка расширив круг изучаемых лиц вокруг Токарева. «Вот что, — напутствовал он своих ребят. — Покопайтесь в его институтских связях, да, собственно, и в школьных можно посмотреть. С кем он там дружил, приятельствовал, может быть, недавно кто-то появился из тех, с кем он один учебник физики разрисовывал и с лекций сбегал». И опять зазвонили телефоны, забегали люди, от адреса к адресу мчались черные автомобили, развозя оперативных сотрудников на доверительные беседы.
К вечеру у Трегубца на столе скопился ворох бумаг с протоколами бесед, именами, адресами и телефонами бывших приятелей Виталия Сергеевича Токарева. И вновь Василий Семенович начал просматривать стремительно растущую бумажную стопку в надежде обнаружить, ради чего все-таки Сергей Сергеевич Полозков так накрутил хвост своему подчиненному. Выуживая из моря информации важнейшие оперативные сведения и составляя из них небольшую точную справку для генерала, Трегубец вдруг наткнулся на знакомое имя: Сорин. Да ведь это дело о стрельбе в маленьком кафе в Замоскворечье!
Их там было двое: Виноградов, ну конечно, Всеволод Артемьевич, погибший в Питере, точнее, под Питером, и Сорин, пропавший неизвестно куда.
Он еще раз внимательно прочитал все, что касалось школьных друзей Токарева. Все правильно: Сорин и Токарев учились в одном классе и, судя по воспоминаниям бывших одноклассников, довольно близко общались, если не сказать дружили. «Вот так так, — покачал головой Трегубец. — Значит, Токарев неспроста заинтересовал нашего бравого генерала. А коль скоро этих ценностей, за которыми гонялась половина бандитской Москвы, так обнаружить и не удалось, видимо, Сорин и Токарев как-то связаны в этом деле. Ну что ж, это уже интересно». Он вновь углубился в оперативную справку по Токареву: нет. Никаких данных о том, чтобы тот торговал антиквариатом, картинами, драгоценностями или чем-нибудь в этом духе. «Но ведь он тоже посредник, — подумал Трегубец. — Профессиональный посредник. А профессиональному посреднику все едино, продавать ли автомобили или сводить покупателей танков. Чем хуже картины? Может быть, даже лучше и доходней. Но если Сорин исчез из поля зрения, судя по всему, его просто нет в этой стране. Не может же непрофессионал, бывший журналист, так плотно залечь на дно, что его не в силах выловить ни криминальная структура, ни огромная, разветвленная милицейская машина. Пожалуй, что так. Пожалуй, его давно нет в России. А следовательно, его точное местоположение неизвестно этим друзьям нашего генерала, ради которых он наверняка и расстарался. Подумав об этом, Трегубец тяжело вздохнул. Противно понимать, что твое начальство работает рука об руку с какой-то мразью, и не важно, что мразь эта не в ватнике на хазе водку жрет, а в костюмах от Армани щеголяет. Суть дела не меняется. Он вспомнил, как охотился за Сориным и Виноградовым в Москве и в Питере, как все время на шаг отставал от бандитов, тоже идущих по следу друзей, как путем нехитрых умозаключений пришел к выводу, что предатель в этом деле его начальник — генерал Полозков и что именно он передает в руки еще не ведомому «боссу» бандитов всю информацию по делу. Ну, да Бог ему судья, сказал себе Трегубец, вернемся к работе. Раз Токарев, читай — Сорин, так интересует этих людей до сих пор, вещи, которыми обладал Сорин, все еще в его руках. Презабавно. Следовательно, если кто-то из друзей господина Полозкова с моей помощью и помощью моего отдела выйдет на многострадального Виталия Сергеевича, дня через два-три, а может быть, через неделю в оперативной сводке по городу появится еще один неизвестный труп. Не будут же они оставлять в живых человека, который вполне может известить Сорина о том, что им тщательно интересуются какие-то недружелюбные господа». «Следовательно, — подумал Василий Семенович, — следовательно, моя задача — найти господина Токарева значительно быстрее, чем его найдут компаньоны нашего генерала».
В минуты этих размышлений Трегубец не очень понимал, зачем ему ввязываться в эту историю. Он не думал ни о личной выгоде, ни о том, чтобы насолить ненавидимому им Полозкову, заодно с ним — Ковалеву и прочей шушере. Нет. Старого сыскаря волновал лишь охотничий азарт и забота о жизни человека. Ведь какой бы ни был Виталий Сергеевич, человек он, на первый взгляд, невинный. Зачем же подставлять его голову под пулю, когда вполне возможно эту голову спасти. Руководствуясь этими нехитрыми соображениями, Трегубец аккуратно порвал почти уже готовую справку для генерала и принялся за составление новой. Коренным образом она не отличалась от предыдущей. Все в ней было так же: и возраст, и место учебы и работы, краткая характеристика рода деятельности и характера Токарева. Не хватало только мелких деталей, например имени Сорина да двух адресов квартир, снимаемых фирмой «ТОК» для представительских целей. Посидев так с полчаса, Василий Семенович наконец поставил точку, вытащил лист из пишущей машинки и самолично отнес справку на Токарева в секретариат Полозкова. Расписавшись у секретаря генерала в книге поступлений информации, он вернулся в свой кабинет, накинул плащ, прихватил портфель и, вполне довольный собой, покинул здание Петровки.
Он пешочком дошел до станции «Маяковская», пересек Тверскую улицу и так же пешком, не торопясь, отправился по Брестской к Белорусскому вокзалу, все круче и круче забирая влево проходными дворами, пока наконец не вышел к ничем не примечательному дому в Среднетишинском переулке. Нет, это не был домашний адрес Василия Семеновича Трегубца, и там не жил никто из его друзей. Более того, он вообще редко бывал в этом районе. Но на бумажке, которую он нес в кармане, его аккуратным почерком было написано: «Среднетишинский переулок, дом 8, квартира 12. Квартира фирмы “ТОК”».
Поднявшись пешком на третий этаж, Василий Семенович расстегнул плащ, освободил под пиджаком ремешок кобуры и, вздохнув скорее для порядка, чем по необходимости, нажал кнопку звонка. Минуты полторы за дверью не было ни шороха, однако Василия Семеновича не покидало ощущение, что кто-то все же глядит на него сквозь стеклянную линзу глазка. И потому, стараясь не волновать невидимого обладателя бронированной двери квартиры 12, он спокойно переминался с ноги на ногу, рассеянно улыбался, периодически почесывая переносицу — словом, делал все, чтобы доказать отсутствие каких — либо черных замыслов.
Вероятно, это сработало, потому что через некоторое время высокий нервный голос за дверью спросил:
— Кто там?
— Виталий Сергеевич? — вопросом на вопрос ответил Трегубец. — Откройте, пожалуйста. Я из Московского уголовного розыска. Не беспокойтесь, я не собираюсь вас арестовывать. Мне нужно просто с вами поговорить. Речь идет о вашей безопасности, а, впрочем, может быть, еще и о безопасности одного вашего друга: Андрея Сорина.
— Ах, черт, — послышалось из-за двери.
Невидимый собеседник Трегубца еще помолчал с полсекунды, потом опасливо осведомился:
— Вы один?
— Виталий Сергеевич! Зачем задавать глупые вопросы, — мягко сказал Трегубец. — У вас же глазок типа «рыбий глаз». Вы, вероятно, видите лестничную площадку не только вглубь, но и в бок, следовательно, вы можете обнаружить, что на лестнице и за моей спиной никого нет.
