Она подвела меня к витрине, при взгляде на которую я почувствовала, как лицо мое заливает краска. Искусственные мужские «достоинства», самых разных размеров, форм и оттенков, красовались передо мной. Вся моя девичья сущность бурно запротестовала против такого безобразия. Я закрыла глаза. Боже! Кто же до всего этого додумался когда-то?! Разве можно выставлять напоказ… такое?
– Или вам что-нибудь другое надо? – Евдокия внимательно посмотрела на меня. – Может, вам как раз… наоборот? Тогда вам туда…
Она указала на другую витрину, в которой красовались искусственные женские «прелести».
– А может, вам наручники показать? Или другие атрибуты «жесткой» любви? У нас все есть, на любой вкус!
«Я уже заметила», – со злой усмешкой подумала я. Курочкина водила меня по магазину, как по музею, показывая такие вещи, которые, как мне казалось, нормальному человеку не придет даже в голову выставить напоказ. Мне, девушке с тонкой душевной организацией и эстетическим воспитанием, было даже не то что бы неудобно, а совершенно дико рассматривать резиновые интимные «прелести». Но моя роль того требовала! Подавив в себе все эмоции, рвавшиеся наружу, я ходила по магазину и «любовалась» последними достижениями секс-индустрии. Я делала вид, что внимательно все рассматриваю, то кивая головой, то деловито склоняя ее набок и отступая на шаг назад.
– Так что все-таки вас интересует? Вы только скажите, не стесняйтесь! А уж мы вам обязательно подберем, – напирала на меня мадам Курочкина всем своим мощным торсом. – Поверьте, у нас есть все, на любой вкус и любую прихоть.
В этом я не сомневалась.
– Фа-фаллоимитатор, – начав вдруг заикаться, наконец, выдавила я, покраснев еще сильнее. – Мне нужен фаллоимитатор.
– Какой? – тут же уточнила въедливая продавщица. – Вам с вибратором, без?
«Да любой!» – хотела было крикнуть я, но силой воли сдержалась. Я опустила глаза на витрину, собираясь ткнуть пальцем в первую же попавшуюся вещь.
– Возьмите вот этот, – видя мое замешательство, посоветовала Курочкина, – эти расходятся на ура, как горячие пирожки. А еще есть с вибраторами. Вам показать?
Она достала откуда-то из-под прилавка то, что красовалось на витрине, и стала демонстрировать это изделие прямо перед моим носом. Я чувствовала, что нахожусь на грани обморока.
– Заверните, – сказала я, чтобы, наконец прекратить эту пытку.
Мадам Курочкина обрадовалась. Она с самым счастливым лицом принялась упаковывать товар, мило щебеча что-то насчет моего вкуса. В этот момент я увидела, как в магазин один за другим вошли двое мужчин лет сорока пяти, а за ними – сам Суруляк. Мужчины подошли к витрине с женскими попами и принялись внимательно и пристально рассматривать их, даже очки надели, а хозяин прямиком направился к Евдокии.
– С вас девятьсот девяносто шесть рублей.
Я даже сразу не поняла, что это говорят мне.
– Сколько?!
– Девятьсот девяносто шесть рублей.
Ого! Вот эта, с позволения сказать, фигня стоит почти тысячу рублей?! Однако! Что же она такого особенного делает, хотелось бы мне знать? Да за такие деньги… Но спорить или менять решение я, разумеется, не стала. Нагловатая Евдокия, хлопая своими сильно накрашенными ресницами, уставилась на меня. Пришлось достать из кармана кошелек. Ненатуральная блондинка растянула в улыбке свои яркие губки:
– Приходите к нам еще, будем рады вас обслужить!
«Очень надо! – чуть не сказала я. – Покупать эту… гм… Это… гм… Да еще за такие деньги!» Тем не менее, я поблагодарила Евдокию и снова уставилась на ближайшую от меня витрину, делая вид, что очень интересуюсь товаром. В это время Суруляк, стоявший рядом и ждавший, пока меня обслужат, обратился, наконец, к своей пассии:
– Че, Дусь, как торговля-то?
– Хорошо, Степушка. С утра восемь фаллоимитаторов продала, из них три с вибраторами. А еще двух надувных женщин. И еще…
Она нагнулась к нему над прилавком и шепнула что-то на ухо.
– Нормально. А интим-духи как берут?
– Пока только два флакона. И один – интим-одеколон. Но ничего, распробуют, все побегут покупать! – Тут Евдокия покосилась на меня: – А вы интим-духи не желаете приобрести? Такой запах! Там женские гормоны входят в состав. Уверяю вас: все мужчины начнут липнуть к вам, как мухи к меду!
Липнуть, как мухи к меду? Я «заинтересованно» посмотрела на продавщицу:
– И сколько это удовольствие стоит?
– Маленький флакон, пятьдесят миллилитров, – тысяча двести рублей. Большой, сто миллилитров, – две тысячи. Возьмите большой, это выгоднее!
Выгоднее вообще сюда не заходить, подумала я, а вслух сказала:
– Я приму это к сведению. Вот зарплату получу, приду к вам еще…
– Приходите, приходите! Мы вам подберем все, что только душе будет угодно! – заверила меня продавщица, а я усмехнулась про себя. Душе? Так вы тут, оказывается, о душе печетесь?
В это время Суруляк снова начал «тереть» со своей пассией насчет каких-то завалявшихся в подсобке изделий, а я направилась к выходу, изобразив на лице удовольствие. У самой двери я обернулась: мужчины, зашедшие в магазин после меня, вертели в руках солидных размеров резиновую дамскую попу и, кажется, готовились ее купить. Бр-р!
Я села в свою машину и с отвращением забросила покупку на заднее сиденье. Посижу, пожалуй, здесь и понаблюдаю за входной дверью. Вдруг из нее покажется Суруляк? Тогда я послежу за ним, может, мне удастся узнать о нем что-нибудь интересное?
Прошло чуть больше десяти минут моего наблюдения, когда зазвонил мой мобильник, и на экране высветилось «дядя Сережа». Я включила телефон:
– Слушаю.
– Полина, это я. Спешу сообщить, Мисс Робин Гуд, что ваше задание я выполнил!
– Ну, не задание, дядя Сережа! Просьбу!
– Ладно, пусть будет просьба. Итак, наш объект – Чепуров И.Д. – лаборант в криминалистической лаборатории. Его имя – Игорь Данилович. Насчет родства с Эдиком Чепуровым ты была права, он является двоюродным дядей этого криминального субъекта, дважды судимого, и оба раза – за разбойное и грабеж. Ну, о том, с кем он проходил по делам, ты, надеюсь, знаешь?
– Разумеется.
– Тебе это поможет в твоей деятельности?
– Еще как поможет! Спасибо, дядя Сережа. Заглядывайте как-нибудь к нам в гости. У деда для вас всегда найдется бутылочка хорошего коньяка.
– В таком случае непременно загляну!
Я выключила телефон и выжала сцепление.
Дома я приготовила себе чашечку кофе и села поразмышлять. Значит, лаборант-криминалист у нас все-таки оказался «купленным». Нет, я не то что бы не верила адвокату, просто привыкла все проверять сама. Если Степан Суруляк дружит с Эдиком Чепуровым, чего ему стоило через него выйти на его двоюродного дядюшку! Денег у Суруляка, как известно, хватает: и у самого имеется магазинчик, и братец его отнюдь не бедствует в своем клубе. Значит, придется разбираться еще и с продажным лаборантом. Ведь если бы он не подменил анализы… Если бы, если…
Ближе к вечеру позвонил Павел:
– Полина, как у тебя дела?
– Кое-что проверяю и уточняю… А что?
– Я хотел спросить: когда мы начнем делать хоть что-то? Мне не терпится рассчитаться с этим гадом.
– А ты не торопись, Павел, в таком деле спешить нельзя. Я вот выяснила, что лаборант Чепуров И.Д. является не кем иным, как родственничком Эдика Чепурова – любителя уличного мордобоя и разбоя. Точнее, это его двоюродный дядюшка. А раз так, то факт подкупа лаборанта и подмены анализов предлагаю считать доказанным.
– Полина, разве это и так не было понятно?!
– Кому понятно? Тебе, может, и было, а мне – нет. Я всегда убеждаюсь во всем самолично, чтобы случайно не пострадали невиновные люди.
– Хорошо, что ты так щепетильно все проверяешь. Ну а делать-то нам что?
– Ты хочешь, чтобы я тебя чем-нибудь озадачила? Ладно. Вот тебе партийное поручение: нарой мне связи Евдокии Курочкиной.
– В каком смысле – связи?
– Ее подруги, друзья, хорошие знакомые…
– А зачем нам это надо?
– Мадам Курочкина дала на суде ложные сведения, обеспечивая своему ненаглядному алиби. Я считаю, что это тоже преступление, и хочу, чтобы она понесла заслуженное наказание: сама испытала на себе, каково это, когда преступнику обеспечивают ложное алиби.
Павел промямлил что-то нечленораздельное.
– Что-что? Я не расслышала, – переспросила я.
– Полина! Честно говоря, я не понимаю, зачем все это нужно? И при чем здесь эта Курочкина? Она, конечно, тварь, никто не спорит, но мы хотели… хм, разобраться с другим человеком. А непорядочный свидетель – да, это плохо, очень плохо. Но она самолично никого не убивала.
– Павел, ты не прав! Убивала. Своей ложью! Она дала неверные показания и тем самым помогла преступнику уйти от возмездия. Во всяком случае, смерть Аллы Арбениной и на ее совести тоже. А муж Аллы? Он в больнице, и еще неизвестно, чем там все кончится. И ты считаешь, что Курочкина не заслужила наказание?
