Марина Серова - Убийство в подарок

— Почему же Анатолий продолжал поддерживать с ним отношения? — пораженная мясниковской подлостью, спросила я.

— Виктор сам настаивал на их дружбе. Ему было приятно ощущать себя благодетелем, говорить всем, что он буквально спас Елену от смерти, а Анатолию не хотелось афишировать, как все произошло на самом деле. Он стеснялся, что ему пришлось все продать, чтобы расплатиться с долгами. К тому же Виктору льстило, что его жена моложе и красивее, чем у Анатолия, и что сам он богаче и может больше себе позволить. В общем, на фоне Анатолия Виктор выглядел очень выигрышно. Но это только внешне, а на самом деле он и мизинца Анатолия не стоил. Тот ради жены готов был пожертвовать всем, а Виктор, случись что с Ириной, никогда не пришел бы ей на помощь. Наоборот, сразу избавился бы от нее, как от ненужной вещи. — Последнюю фразу Олег произнес с нескрываемой горечью.

— Тебе было жаль Ирину? — Я целенаправленно шла к своей цели.

— Разумеется. Любому, кто увидел бы, как она живет, стало бы жаль ее. Почти все время она была одна; муж выставлял ее напоказ, как удачно купленную вещь, не считаясь с ее желаниями. Ему было безразлично, как она себя чувствует. Если ему было весело — то и она должна веселиться, если ему плохо — она обязана была бросить все дела и ублажать его, а он рычал на нее, выплескивая свою злобу. Ну что, милую я нарисовал тебе картинку?

— Да-а-а, — протянула я. — Я догадывалась, что он мерзавец, но не до такой же степени.

— Да, это так. Честно говоря, я давно хотел порвать с ним деловые отношения, но это не так-то просто сделать. А теперь вот кто-то весьма кстати избавил меня от него.

— Кто? — выдохнула я.

— Не знаю, — пожал плечами Олег, — но скажу тебе прямо: знал бы кто — спасибо сказал.

— А что бы ты сказал, если бы узнал, что убить хотели не Виктора, а Ирину? — Я в упор посмотрела на Олега.

— Ирину? С чего ты взяла? — Мое заявление, казалось, очень удивило его.

— Понимаешь, было несколько звонков с угрозами, Ирину предупреждали, что она умрет в день своего рождения. Лишь по чистой случайности Виктор выпил вино, предназначавшееся не ему, а его жене. То есть отравить скорее всего хотели именно Ирину.

— Вот это да! — Колосов потер лоб. — Но кто мог желать смерти Ире? Ведь она же безобиднейшее существо!

Во время нашего разговора я пристально всматривалась в его лицо, пытаясь прочесть его истинные чувства к моей подруге. Надо сказать, что никаких признаков страсти я не обнаружила. Удивление и жалость — вот все, что читалось в глазах бывшего мясниковского компаньона. Очевидно, что он относился к Ирине только как к другу — не более того. Что ж, тем лучше! Мне приятно было убедиться, что Олег не только красив, но и благороден.

— Я как раз собираюсь выяснить, кому и чем она могла мешать, — закончила я разговор, протягивая ему на прощание руку.

— Если понадобится моя помощь, можешь на меня рассчитывать. — Его рукопожатие было крепким, хотя я подумала о том, что скрепить наш договор поцелуем было бы намного приятнее, но… тут же отбросила эту мысль.

Расставшись со своим новоиспеченным союзником, задумалась. Вспоминая наш разговор с Олегом, я пришла к выводу, что у Анатолия Лещинского, пожалуй, были веские причины, мягко говоря, не любить Мясникова. Более того, я представила, какую ненависть должен был он испытать, когда тот отказался помочь его больной жене. А потом, все-таки согласившись, поставил в унизительное положение вечного должника, щеголяя этим направо и налево! А что, если Анатолий, ненависть которого дошла до точки кипения, решил нанести Мясникову удар в спину? Убив красавицу-жену, он хотя бы на время лишал своего врага спокойствия и благополучия, а также возможности покрасоваться перед друзьями и коллегами молодой очаровательной супругой. Обдумывая эту версию, я вдруг почувствовала, что умираю от голода. Конечно, на одном кофе долго не протянешь!

Подойдя к столу и наложив себе в тарелку всевозможных деликатесов, я решила отправиться на кухню — в надежде, что мне удастся побыть одной и поразмыслить. Но моим мечтам не суждено было сбыться: я увидела Людмилу Колосову, которая, склонившись над раковиной, мыла посуду. Глядя на эту картину, я в который уже раз за сегодняшний день подумала о мерзкой натуре Мясникова. (Надеюсь, меня не отправят в ад за то, что я так плохо отзываюсь о покойном.) Судите сами: купил своей жене дорогущий автомобиль, ожерелье с бриллиантами, которое стоит, наверное, не меньше, одевал просто умопомрачительно, а на какую-то несчастную посудомоечную машину не мог раскошелиться. А все почему? Да потому, что и автомобиль, и драгоценности, и наряды — это для показухи. Лишний раз повод покичиться своим богатством — и только. А кто, кроме жены, увидит посудомоечную машину? Никто. Значит, нечего на нее тратиться. Пусть сама потрудится — авось не развалится. Я абсолютно уверена, что Мясников рассуждал именно так.

Видимо, поняв по моему задумчивому виду, что я в данный момент хочу остаться одна, Людмила выключила воду, вытерла руки и молча вышла из кухни. Я по достоинству оценила сей тактичный поступок. Эта женщина, безусловно, вызывала у меня все большую симпатию.

Я съела все, чем успела наполнить тарелку, выпила две чашки кофе и достала из сумочки сигареты. Мой взгляд упал на пресловутую пачку денег, и я подумала, что наконец-то я смогу воплотить в жизнь прекрасный сон о море, который так вероломно прервала своим звонком Ира Спицына. Так, стоп! Расслабляться мне нельзя! Это моя работа, я получаю за нее приличные деньги, поэтому никогда не должна жалеть о том, что взялась за какое-то дело. Как говорится, назвался груздем — полезай в кузов.

В глаза бросился замшевый мешочек с гадальными костями. Лейтенант не сумел оценить их по достоинству, ну а я, пожалуй, воспользуюсь их услугами.

Издав приятный моему уху стук, кости раскатились по обеденному столу, выдав следующую комбинацию:

7+36+17.

Сочетание этих цифр было мне хорошо знакомо, и означало оно следующее: «Пока вы медлите, будущие удачи могут пострадать, а тайные замыслы врагов возмужают». Хорошенькое дело! Я, видите ли, медлю! А кто же работает не покладая рук, а точнее не закрывая рта. Уже и пятиминутный перерыв нельзя себе устроить!

Я решила не мыть за собой посуду и коварно подсунула свою тарелку в раковину к тем, которые не успела домыть Люда. В конце концов, каждый выбирает то, что ему больше нравится: я ловлю преступников, а Люда занимается домашним хозяйством. Такое вот разделение труда.

Я отыскала Анатолия Лещинского там же, где видела его в последний раз, — в гостиной, на стуле у окна. Закрытые глаза, опущенные плечи — вся его поза свидетельствовала о его тяжелейшей подавленности.

— Анатолий Михайлович, — как можно мягче сказала я, — можно с вами поговорить?

Анатолий открыл глаза, в которых явно читалась усталость, и молча поднялся. Я взяла его под руку, и в этот момент в гостиную вошла его жена. Проигнорировав ее появление, я повела Лещинского наверх, в спальню, где можно было спокойно побеседовать. Элен последовала за нами.

— Анатолий, — раздраженно начала она, с презрением глядя в мою сторону, — позволь спросить, с какой целью ты пришел сюда в сопровождении этой женщины?

Очевидно, от долгого общения с доблестным лейтенантом Герасимовым она переняла его манеру выражаться и теперь разговаривала со своим мужем, как будто вела допрос.

— Лена, дорогая, — очень спокойно сказал Анатолий, — я уверяю тебя, что мне нужно просто поговорить с Татьяной. Это насчет убийства Виктора. Я скоро освобожусь. Подожди, пожалуйста, внизу. Кстати, как ты себя чувствуешь?

— Как я могу себя чувствовать? Сколько унижений мне пришлось вынести! Сколько волнений! Я не могу больше! Я хочу домой! Анатолий, забери меня отсюда! — Элен была близка к истерике.

— Успокойся, милая, скоро все закончится, и мы поедем домой. Я приготовлю тебе ванну и сделаю массаж.

И я опять поразилась тому, сколько нежности и терпения было в его голосе, сколько заботы и внимания проявлял он по отношению к ней! В том, что этот человек любит свою жену, не смог бы усомниться даже самый суровый скептик. Что ж, как справедливо заметил мой друг Киря, любовь порой творит с людьми чудеса и толкает их на самые удивительные поступки — от подвигов до преступлений. Интересно, не толкнула ли она Анатолия на убийство?

Слова мужа успокоили Элен, и она наконец-то оставила нас вдвоем.

— Скажите, Анатолий Михайлович, вы очень любите свою жену? — начала я с вопроса, который, по моему мнению, помог бы установить контакт с Лещинским.

— Да, очень, — живо отозвался Анатолий, — но я не понимаю, какое это имеет отношение к произошедшему?

— Возможно, что никакого. Просто приятно смотреть, как вы заботитесь о ней.

— Просто у Леночки слабое здоровье, она часто болеет. Я не представляю, как она перенесет все случившееся. Такое горе, такое горе!