Марина Серова - Убийство в подарок

— Просто у Леночки слабое здоровье, она часто болеет. Я не представляю, как она перенесет все случившееся. Такое горе, такое горе!

— Простите ради бога, Анатолий Михайлович, для вас в самом деле смерть Мясникова является горем?

— Да, собственно… Понимаете, под горем я имею в виду не совсем это. Прежде всего мне жаль Елену, которой пришлось пройти через весь этот кошмар.

— А самого Мясникова вам жаль? — в упор спросила я.

Анатолий Михайлович вздрогнул, в его глазах я заметила искорки страха. Молчание затягивалось, и я решила его прервать:

— Анатолий Михайлович, мне известно о том, как отнесся Виктор Мясников к вашей просьбе — помочь Елене Павловне. Так что можете не скрывать от меня своего отношения к нему.

— Ну, что ж, теперь, когда вы все знаете, мне будет легче разговаривать с вами. Вы должны понять, что после того, как со мной обошелся Виктор, я уже не мог относиться к нему с уважением. Когда с Еленой случилось несчастье, я чуть с ума не сошел от горя, кинулся к нему за помощью, тем более что необходимая для ее лечения сумма была для него совсем необременительна. Сначала он отказал мне, причем с такими словами, что мне даже страшно их повторить. Он сказал, что, если Елена умрет, я только выиграю, потому что таким образом избавлюсь от надоевшей жены и смогу найти новую — красивее и моложе. Представляете, какой цинизм! Ведь он знал, что Елена мне дорога, что я люблю ее больше всех на свете.

— Однако же, Анатолий Михайлович, вы продолжали встречаться с ним, поддерживая дружеские отношения…

— Понимаете, Таня, я всегда считал, что худой мир лучше доброй ссоры. К тому же я не хотел, чтобы Виктор говорил всем подряд гадости о моей жене. Ради ее спокойствия я готов был терпеть это положение. Но если бы вы знали, как я его ненавидел!

Мне стало искренне жаль этого немолодого уже человека с усталым лицом, единственной радостью в жизни которого была женщина, мало у кого вызывающая симпатию. Его любовь к ней была проявлением силы и слабости одновременно, она давала ему счастье, делая, в сущности, несчастным человеком.

— Анатолий Михайлович, — тихо спросила я, — как вы думаете, кто мог желать зла Ирине?

— Ирочке? Вы хотите сказать, что кто-то желал ей зла и поэтому убил ее мужа?

— Понимаете, у меня есть основания считать, что убить хотели именно Иру.

— Но тогда я вообще ничего не понимаю! У Ирочки не может быть врагов! Она очень, очень хороший человек! — принялся горячо убеждать меня Лещинский, хотя я и сама была того же мнения.

— К сожалению, убивают и хороших людей. И довольно часто. Постарайтесь вспомнить: Виктор никогда не упоминал о какой-либо опасности, грозившей его жене?

— Нет-нет, что вы! Он всегда говорил о ней только то, что могло произвести благоприятное впечатление на окружающих. Если бы Ире грозила беда, то его в первую очередь взволновала бы собственная безопасность. Он бы не стал из-за нее переживать, а уж делиться с кем бы то ни было своими опасениями — тем более.

Похоже, Лещинский говорил совершенно искренне. Я сказала ему, что наш разговор закончен, и он поспешил вниз к своей обожаемой Елене. Я закурила сигарету прямо в спальне, но, поскольку это была спальня Виктора, совесть меня не мучила.

Итак, Анатолия Лещинского и Олега Колосова, пожалуй, можно исключить из числа подозреваемых. Две мои версии не оправдались. Я приобрела союзника в лице Олега, порадовалась, что на свете есть люди, до самозабвения преданные своим женам, но и только. А вот найти того, кто угрожал Ирине и убил ее мужа, я пока так и не смогла.

Пожалуй, пора опять прибегнуть к помощи своих верных помощников. На этот раз гадальные кости выдали мне такой расклад:

30+16+8.

Толкование этому следующее: «Не ошибается тот, кто ничего не делает; но никому, кроме глупца, несвойственно упорствовать в ошибке».

Ну, вот. Теперь мои замечательные магические косточки обозвали меня глупцом. Интересно, а как будет звучать слово глупец в женском роде?

Я кусала губы от обиды, мысленно моля провидение подсказать мне, что же за фатальная ошибка сопровождает меня с самого начала? Ясно, что кости пытаются направить мои мысли в нужное русло, но вот куда именно?

С сигаретой в руках я «наматывала круги» по комнате, произнося одно лишь слово: «Ошибка». Убийца охотился за Ириной, но совершил ошибку… Ошибку… И тут вдруг простая мысль посетила мою белокурую голову: а что, если не убийца, а я совершила ошибку? Что, если убить с самого начала хотели Мясникова, а Иринке угрожали для того, чтобы направить следствие по ложному следу? Ведь как я ни старалась, так и не смогла найти никаких причин для убийства Ирины! Она абсолютно никому не мешала! А вот Мясников — совсем другое дело! Я решила поделиться этой версией с Кирьяновым. Выбежав из спальни и прыгая через три ступеньки, я вихрем пронеслась через гостиную и просто ворвалась в комнату, в которой Герасимов, видимо, только что закончил допрос свидетелей. Он как раз выходил, когда, столкнувшись с ним в дверях, я едва не сбила его с ног.

— Вова! А ты не думаешь, что мы с тобой допустили ошибку? — не успев отдышаться, выпалила я. — Причем гадальные кости несколько раз предупреждали меня об этом, а я, балда… — Последними словами я просто захлебнулась.

Ошалевший от моего внезапного появления и от шквала сумбурных обвинений то в свой собственный адрес, то в адрес нас обоих, Киря дождался, когда я наконец умолкну, и решительно произнес:

— Танюша, спокойно! Будь добра, повтори все то же самое, но только медленно.

Отдышавшись, я продолжила уже более членораздельно:

— Я думаю, что удар был рассчитан верно: убить хотели именно Мясникова, а Ирине угрожали только лишь для того, чтобы представить жертвой ее, таким образом запутав ситуацию. Пустить нас по ложному следу — вот чего добивается убийца. И надо признать, что ему это удалось. Мы допустили с тобой ошибку, которая заключается в следующем: Виктор Мясников — отнюдь не случайная жертва.

— Ты серьезно так считаешь? — задумчиво спросил Киря. — Но тогда это меняет все дело. Нужно срочно пересмотреть показания свидетелей. Но тогда сразу же намечаются новые подозреваемые. Кстати, твоя Ирина — первый претендент.

Хотя мне неприятно было слышать эти слова, я должна была признать, что в них есть рациональное зерно. В самом деле, Ирка могла просто выдумать про телефонные звонки с угрозами, а сама тем временем планировала убийство собственного мужа. Чтобы снять с себя подозрение, она подсыпала яд в свой бокал с вином, а затем… Только вот представить себе Иришу Спицыну в роли хладнокровной, расчетливой убийцы мое воображение отказывалось.

— Ну а зачем ей это нужно? Для чего убивать курицу, которая несет золотые яйца? — Меня одолевали сомнения.

— Ну а если она решила распоряжаться его деньгами сама? Ведь после его смерти — она единственная наследница.

— Все равно она не стала бы убивать, — возразила я. — Она бы просто развелась.

— Ага, при разводе с таким муженьком она бы точно ничего не получила!

— Ладно, Кирь, — примирительно сказала я. — Знаешь что, выпусти-ка ты меня отсюда. Ты уже закончил?

— Да, я уже всех могу отпустить.

— Только дай-ка я перепишу у тебя адреса и телефоны всех свидетелей.

После этого я поднялась в спальню к Мясникову за оставленной там сумкой и обнаружила ее лежащей на полу. Выбегая отсюда сломя голову в прошлый раз, я, видимо, случайно задела ее, и теперь все содержимое было рассыпано рядом. Я собрала все вещи, в первую очередь убедившись, что на месте замшевый мешочек с моими сокровищами. Никак не находилась зажигалка, и я заглянула под кровать. Вот она, родимая! Рядом с ней я заметила какой-то блокнот. Подняв его, я увидела, что это блокнот Мясникова, в котором его рукой были сделаны какие-то записи. Блокнот был перегнут пополам и раскрыт на одной из страниц. На открытом листке была только одна запись. Она крупными буквами пересекала по диагонали всю страницу и гласила следующее: «Разобраться с Самсоном!» Кто такой этот Самсон? Я пролистала блокнот, но, кроме перечня обычных рабочих дел, больше там ничего интересного не было. Очевидно, этот Самсон имел какое-то отношение к фирме Мясникова. Я решила узнать о нем у Колосова. Когда я спустилась вниз, Олег уже собирался уезжать. Он стоял на улице возле своей машины; на переднем сиденье сидела его Людмила. «Эх, ну почему же не я!» Ну, вот, опять понесло не в ту сторону!

Попросив Олега отойти в сторону, я спросила:

— Олег, кто такой Самсон?

Брови Колосова удивленно поползли вверх:

— Ну, это такой мифологический персонаж. Ты разве не знаешь?

— Господи, да, разумеется, знаю! Не о нем речь! Вряд ли Виктора Мясникова интересовали древнегреческие легенды.

Я рассказала Олегу о найденной мной записи.