— С Эй!.. — Люсьена, зажмурясь, икнула. — С Эйфелевой башни, Алик, я плевать хотела, что обо мне подумают… Дай телефон… Толяну б-буду звонить. Баба его ответит, а я молчу, вздыхаю… Страшно, аж ж-ж-жуть! Вот хохму придумала, а?..
Зарванцев пригрозил:
— За такую «хохму» тебя и посадить могут. Это хулиганство называется.
Люсьена повернулась к Антону:
— П-правда, можешь посадить?.. Алик! Тащи выпить…
— Ты зачем пришла? — Зарванцев побледнел. — Тебе еще мало выпивки?..
— М-мало… Юра Деменский всего одну бутылку коньяка покупал… Понял?.. Завтра увольняюсь из парикмахерской, Юра на свой завод дизай… дизайнером устроит. Больше двухсот рэ буду получать! Плевать на твои трешки! Понял?..
Лицо Зарванцева болезненно перекосилось, однако Люсьена, оставляя на его белых брюках следы потных рук, продолжала свое:
— Ну-ка, расскажи, как с Юриной женой в «Орбите» пьянствовал, а?.. Угробили с Толяном Юрину бабу. Угробили, да?! Эх, сволочи! Гады ползучие!.. Ма-ма…
Люсьена, уткнувшись лицом в диван, истерично забилась. Вконец растерянный Альберт Евгеньевич сидел как изваяние.
— Подайте ей воды, — подсказал Антон.
— Обойдется, не первый раз. — Лицо Зарванцева стало оживать. — Через минуту утихнет.
Люсьена на самом деле успокоилась очень быстро. Поджав колени к животу, она сунула сложенные вместе ладони под голову и глубоко засопела. Зарванцев брезгливо отодвинулся.
— Кто это? — спросил Антон.
— Люся Пряжкина. В вокзальной парикмахерской стрижет-бреет. Иногда позирует мне. За два сеанса плачу из своего кармана по три рубля… Не пойму, чего Юра Деменский к ней с коньяком потащился?.. Неужели заподозрил меня… Вот уж ревность, не знающая границ. — Зарванцев покосился на посапывающую Пряжкину. — А эта чудачка с пьяных глаз нагородила…
— Часто выпивает?
— Частенько. С комплексом девочка. Влюбилась в Овчинникова. Видите, на джинсах «Толя» — крик души…
— Они знакомы?
— Говорят, жили рядом.
— Где?
— У Бугринской рощи где-то. Анатолий недавно на улицу Челюскинцев переехал. Он мне и посоветовал Люсю в натурщицы.
— Не договорили мы, Альберт Евгеньевич, об Овчинникове, — сказал Антон.
Зарванцев, вроде бы собираясь с мыслями, помолчал:
— Что о нем еще добавить?.. У Анатолия много напускного, внешнего, а характер у него безобидный, покладистый.
— Где и как он познакомился с Холодовой?
— Не представляю.
— О чем они разговаривали в «Орбите»?
— Подвыпив, Овчинников, как всегда, начал какие-то фривольности, но Саня быстро оборвала. Тогда Анатолий переключился на анекдоты. В этом жанре он мастер-виртуоз. Словом, банальный ресторанный разговор, и только.
— А вы Реваза Давидовича Степнадзе знаете?
— Это мой дядя, — спокойно ответил Зарванцев.
«Вот как!» — подумал Антон и, сдерживая удивление, равнодушно спросил:
— О его отношениях с Саней Холодовой вам что-нибудь известно?
— Совершенно ничего! Я с дядей уже около пяти лет не общаюсь.
— Почему?
— Слишком гордый старик.
Антон Бирюков попрощался.
Слава Голубев действовал по намеченному Бирюковым плану. Прежде всего он созвонился с начальником шестого отделения милиции капитаном Ильиных насчет проверки Сипенятина. Затем вызвал угрозыск Свердловска, после — Челябинска. Поочередно переговорил с иногородними коллегами, попросил их срочно прислать ответы телеграфом и лишь после этого направился в резерв проводников.
Из беседы с начальником отдела кадров, пожилым, подкашливающим железнодорожником, выяснилось, что Реваз Давидович Степнадзе, несмотря на пенсионный возраст, уже который год подряд в летние месяцы устраивается проводником дальнего следования на южном и среднеазиатском направлениях. В прошлые годы обслуживал поезда, работающие на Ташкент, Алма-Ату, Симферополь и Одессу. Нынче с июня обслуживает поезд Новосибирск — Адлер. Последний раз прибыл из поездки 21 августа. («В день происшествия с Холодовой», — отметил Слава.) А на следующие сутки снова отправился в поездку, хотя была вовсе не его смена. Почему так получилось, никто из резервного начальства толком объяснить не мог. Высказали только предположение, что Степнадзе подменил кого-то из проводников по семейным или каким-либо другим причинам. Служебная характеристика Реваза Давидовича была превосходной.
Голубев взял у начальника отдела кадров фотографию Степнадзе и поехал к соседке Деменского. Ксении Макаровны дома не оказалось. Слава вышел из подъезда, сел на пустующую скамейку и нетерпеливо стал ждать. Время шло, а старушка не появлялась. Голубев начал было подумывать, не подыскать ли ему более укромное для ожидания место, чтобы не маячить в милицейской форме у самого входа в подъезд, когда вдруг увидел медленно идущего Деменского. Юрий Павлович поравнялся со скамейкой, на которой сидел Слава, остановился и неуверенным голосом спросил:
— Можно… с вами посижу?
— Пожалуйста, — приветливо ответил Голубев.
Деменский устало сел. Вытащив из нагрудного кармана рубашки сигарету, тяжело выдохнул винный запах, как будто хотел от него избавиться, закурил и повернулся к Голубеву:
— Я узнал вас. Сегодня утром вы были в кабинете уголовного розыска, когда меня допрашивал рослый парень в капитанских погонах. Не так ли?..
— Так, — подтвердил Голубев.
— Почему милиция скрывает, в какой клинике лежит Саня Холодова?
— От кого скрывает?
— Ну… хотя бы от меня.
— А зачем вам это знать?
— То есть?.. Как-никак Саня — бывшая моя жена… Я все равно ее разыщу.
— Чем разыскивать Холодову, лучше, Юрий Павлович, правду о ней рассказали бы.
— По-вашему, в уголовном розыске я лгал? — с вызовом спросил Деменский и откинулся на спинку скамейки.
— Не лгали, но и до конца не говорили.
Юрий Павлович пьяно захохотал:
— Вот чего захотели! Правду до конца… на блюдечке, с голубой каемочкой. Да я и сам до конца этой правды не знаю.
— Хотя бы одного-двух знакомых Холодовой в Новосибирске знаете?
— Не было раньше у Сани здесь знакомых, кроме меня да Реваза Степнадзе. При допросе я в одном только слукавил: когда капитан показывал мне фотографии каких-то уголовников, побоялся назвать одного парня…
— Какого?
— У которого перед отъездом в Свердловск на книжном рынке купил «Распятие Христа». Десятку уплатил, а пяти рублей не хватило. Адрес ему свой оставил, но он до отъезда не зашел за долгом.
— Фамилию парня не знаете?
— Нет. Минут десять только торговались.
— А как он внешне выглядит?
Деменский недолго помолчал и заговорил. По его словам Голубев без труда представил портрет Васи Сипенятина.
— Почему в уголовном розыске об этом умолчали? — с упреком спросил Слава.
— Потому что был напуган, как школьник. Боялся обознаться.
— Теперь не боитесь?
— Теперь смелый, не боюсь…
Окурок прижег Деменскому пальцы. Юрий Павлович поморщился, раздавил каблуком изжеванный фильтр и, вроде как вспомнив что-то неотложное, поднялся со скамейки. Не сказав больше ни слова, он размашисто зашагал к подъезду дома.
Ксению Макаровну пришлось дожидаться еще почти полчаса. Голубев увидел ее издалека. С неизменной авоськой старушка неторопливо приближалась к дому. Слава пригласил понятых для проведения опознания по фото и вместе с ними вошел к старушке в квартиру.
— Тот соколик! — без всякого сомнения опознала Степнадзе Ксения Макаровна.
— Какой? — уточнил Слава.
— С которым Саня встречалась на железнодорожном вокзале. Видите, волосы как пена…
— Пену, бабушка, можно покрасить.
— Зато лицо кавказское никуда не скроешь. Точно тот, ни капельки не сомневаюсь.
Голубев попросил старушку внимательно посмотреть остальные наклеенные на протоколы фотографии. Ксения Макаровна задержала взгляд на лице Васи Сипенятина и неуверенно заговорила:
— Кажется, вот этот гражданин в отсутствие Юрия Палыча дважды к нему наведывался. Спрашивал у меня, когда сосед появится. Только он в настоящее время не стриженый, как на карточке, а тоже с белыми волосами, будто тот кавказец.
Голубев словно ухватился за ниточку:
— Давно это было?
— На прошлой неделе.
— А в день, когда случилось происшествие, не видели этого гражданина?
— Нет, милок, в тот день не видела.
В уголовный розыск Голубев возвратился поздно вечером. Бирюков сидел за своим столом и сосредоточенно читал какие-то телеграммы, поочередно заглядывая то в одну, то в другую. Привычной скороговоркой Слава доложил о результатах. Когда он замолчал, Бирюков взял одну из телеграмм:
— Послушай, что на наш запрос сообщают из Челябинска… Интересующая вас Александра Федоровна Холодова постоянно проживает в Челябинске пятый год. В быту, по работе в книжном магазине характеризуется отлично. 18 августа оформила очередной отпуск. Собиралась выехать в город Алексин Тульской области к родителям, где живет ее семилетний сын. Проведенной в аэропорту проверкой установлено, что вместо этого ночью с 19 на 20 августа рейсом 3324 Холодова вылетела до Новосибирска. Утром 20 августа к соседям обратился Юрий Павлович Деменский, которого они знают как бывшего мужа Холодовой. Интересовался ее поведением, настойчиво спрашивал, где находится Холодова. Соседи, положительно охарактеризовав Холодову, высказали предположение, что она уехала в Алексин. В аэропорту установлено: пассажир Деменский Ю. П. вылетел из Челябинска до Новосибирска рейсом 3324 ночью на 21 августа.
