– Мы не сможем его нести, нам придется его волочить, – сказала она. – Нам нужен пакет или что-нибудь, чтобы завернуть голову, иначе мы вымажем кровью все ковры в доме.
– Амира, – окликнула Фатима дочь, которая уже вышла из комнаты с ребенком на руках.
Фатима сказала что-то по-арабски служанкам и вместе с Аббасом и Сюзеттой вышла в холл.
Анника не могла смотреть на лежавший у ее ног труп и отвернулась.
Вернулась Амира с пакетом и веревками. Она протянула его Нине, которая быстро натянула пакет на голову трупа и стянула горловину шнуром.
– Сейчас мы его перевернем, – сказала Нина, и Анника повиновалась. – Теперь бери его за ноги.
Анника сделала, как ей было сказано, чувствуя одновременно пустоту и какую-то странную радость. Несмотря на полумрак, контуры предметов были четкими, цвета – яркими, ведь он мог ее застрелить, ведь мог же!
Труп оказался неслыханно тяжелым. О том, чтобы его поднять, не могло быть и речи. Они поволокли его по толстым коврам до лестницы.
В этот момент включилось электричество и холл ярко осветился многочисленными лампами.
Нина бросила ноги трупа на ступеньки.
– Ты пойдешь впереди и будешь тянуть, а я стану держать его за голову, чтобы не слетел пакет.
Анника потянула труп за ступни и штанины. Труп легко заскользил по ступеням. Два раза приходилось подхватывать тело под живот, чтобы замедлить спуск.
Двор был освещен большими прожекторами. Они с Ниной положили голову на землю и вдвоем потащили труп по земле, взявшись каждая за одну ногу. Пакет порвался, и из дыр на землю потекла кровь.
Оба человека в черном, которые вместе с Филиппом взорвали ворота, лежали на прежних местах с множественными ранениями в грудь. Тело Ахмеда исчезло. Анника посмотрела на темное кровавое пятно на том месте, где лежала на земле его голова, хорошо заметное теперь в свете прожекторов.
– Можете положить его прямо на прицеп, – сказал Аббас.
Он показал на какое-то сочетание экскаватора и трактора.
Позади ковша стоял небольшой прицеп.
– Одни мы не справимся, – сказала Нина.
Втроем они погрузили труп в кузов прицепа.
Не говоря ни слова, они пошли за остальными трупами. Аббас тащил их за руки, а Нина и Анника вдвоем за ноги.
– Где Зине? – спросила Анника, когда они сложили оба трупа в прицеп поверх тела Филиппа.
– Он жив, но потерял много крови. Единственный человек, у которого была подходящая группа крови, – это Ахмед, но он мертв.
Во двор вышла Фатима в своей обычной черной одежде.
Аббас сел за руль трактора, завел мотор и поехал в поля. Фатима смотрела ему вслед, пока трактор не скрылся из вида.
– Их никогда не найдут, – сказала Анника. – Как Торстена. Разве нет?
Фатима прищурила глаза, но не ответила.
– Что сделал Торстен? – спросила Анника.
– Лучше сказать, чего он не сделал. Он заслужил смерть.
– Кто его убил?
– Давид.
Фатима повернулась и пошла в дом.
Издалека доносился удаляющийся звук тракторного двигателя.
В тот же миг свет во дворе немного потускнел.
Анника поднялась в дом, чтобы заняться уборкой испачканных кровью ковров.
За стенами шелестел ветер. Анника сидела на ступенях крыльца. Она несколько раз моргнула, чтобы привыкнуть к темноте. Она не могла отвести взгляд от пятна на гравии в том месте, где жизнь по капле вытекла из человека со светлыми глазами.
Нина села рядом с ней.
– Я узнала его, – сказала Анника и показала Нине пятно. – Это он порезал мне палец.
Нина подняла глаза к небу. Там сверкали и мерцали огромные яркие звезды. Никогда прежде не приходилось Аннике видеть такие звезды. Она не испытывала сейчас ничего, кроме потрясения и какого-то странного возбуждения.
Они долго сидели молча.
– Как ты себя чувствуешь? – спросила наконец Анника и посмотрела на сидевшую рядом женщину.
Нина подняла с земли несколько камешков, взвесила их на ладони и снова бросила на землю.
– Я сейчас как будто в обмороке, – ответила Нина. – До сих пор мне ни разу не приходилось стрелять в людей. Это оказалось проще, чем я думала.
Она подняла руки с воображаемым ружьем, прищурила левый глаз и нажала на спуск.
– Очень трудно прицеливаться из АК-47, – сказала она и опустила руки. – У него очень длинный ствол, иначе я бы не отважилась. Я стреляла с колена снизу. Пуля такого калибра легко проходит сквозь тело, и не было риска зацепить кого-то сзади…
– Ты очень точно попала в цель, – сказала Анника.
Нина искоса взглянула на нее.
– Я целилась в туловище, но в момент выстрела ствол немного сместился вверх. Это большая удача, что я не попала в кого-то другого.
Анника отвернулась. У Нины все получилось, потому что она подготовленный полицейский, потому что она умеет применять силу, потому что она умеет стрелять.
– Почему ты приехала сюда? – спросила Анника.
Нина ответила тихо и собранно:
– Филипп пришел ко мне во вторник во время обеда и сказал, что ему нужен паспорт. Я спросила, куда он собрался ехать, и он сказал, что на Солнечный Берег, чтобы «разобраться в некоторых запутанных делах». Я сказала, что в Испанию он может лететь по внутреннему удостоверению личности, но это его только разозлило. Я сказала, что ему нужно обратиться к полицейским властям, а я как-то попытаюсь ускорить этот процесс…
Она посмотрела в темноту и обхватила себя руками.
– Вечером он позвонил и спросил, где находится ферма. «Астрид всегда напускала такую тайну на этот хутор», – сказал он. Я сказала, что не понимаю, о чем он говорит. «Перестань лицемерить, – сказал он. – Настало время и тебе заняться чем-то новым. Теперь мы остались одни, кроме совсем молодых». Я не поняла тогда, что он имел в виду.
Она помолчала и опустила голову.
– Потом он сказал: «Мне будет очень приятно, если она окажется на ферме». После этого положил трубку. Это был наш последний разговор.
Анника молча ждала.
– Я хотела поговорить с ним, – сказала наконец Нина. – Утром прилетела в Малагу. Я приехала только затем, чтобы поговорить с ним начистоту.
– Но как ты нашла ферму?
Нина тяжело вздохнула и посмотрела на Аннику.
– Благодаря тебе, – ответила она. – Ты позвонила мне во второй половине дня и что-то спросила о Филиппе, спросила, что я знаю о ферме, и заодно сообщила, что она находится в Марокко близ Асилаха. Я пошла к мукаддаму. Он сказал мне, что я – вторая за двое суток белая женщина, которая интересуется тем же вопросом. Я пришла к выводу, что первой белой женщиной была ты и что ты уже на ферме… Когда ты сюда приехала?
– Вчера вечером, и они сразу меня заперли.
Нина устало провела ладонью по лбу.
– Они знали, что к ним едет Филипп. Видимо, они хотели убрать тебя с дороги до тех пор, пока все это не кончилось бы.
Анника внимательно посмотрела на нее. Нина снова погрузилась в долгое молчание.
– Я никогда ни с кем об этом не говорила, – произнесла она.
Анника не нашлась что ответить. Она лишь попыталась представить себе, что думает и чувствует сейчас Нина.
Вспоминает ли она все свои встречи с братом в тюрьме Кумлы? Думает ли она о старшем брате, который водил ее гулять по крыше на Рождество и на дни рождения? Или она теперь видела в нем только преступника, который ехал убивать?
– Он едва меня не застрелил, – сказала Анника. – Ты спасла всех.
Нина не шевелилась.
– Я осталась последней. От меня зависело, сумею ли я спасти всех.
На крыльцо вышла Амира и спросила, не хотят ли они поесть.
Девочка очень чисто, почти без акцента, говорила по-шведски.
Анника сомневалась, что сможет сейчас есть, но встала и пошла вслед за Амирой в дом – через холл и по длинному коридору.
Кухня была огромной, не меньше ста квадратных метров. Она занимала все восточное крыло первого этажа. Вокруг большого деревенского стола стояли двадцать четыре стула. Их вид говорил о том, что их часто используют. На столе были расставлены блюда с сыром и фруктами, бараниной, зеленью и блюдо с холодным кускусом.
Анника и Нина сели за стол, положили себе на тарелки понемногу еды. Анника съела довольно много зелени и выпила несколько стаканов воды. Ее трясло, и сильно кружилась голова. Ладони покрылись волдырями, и сильно болела лодыжка.
Когда они поели, на кухню пришла Фатима.
– Вы обе, – она кивнула Аннике и Нине, – идемте со мной.
Она вышла из кухни в холл, поднялась по лестнице и прошла в библиотеку. Войдя туда, села на диван и жестом предложила обеим женщинам сесть напротив.
– Ты – сестра Филиппа, – сказала она Нине.
Нина вздернула подбородок.
– Да, – сказала она.
– Я много о тебе слышала.
Нина промолчала.
Фатима ждала. Все молчали. Анника заметила, что ей стало легко дышать.
– Ты служишь в полиции, – сказала наконец Фатима, – как Давид.
– Да, хотя и не как Давид. Я никогда не участвовала в их темных делах – Давида, Филиппа и других.
