радиостанцию слушаете?
– Ну да, включаю иногда. В чем дело-то?
– Еду я, значит, сейчас домой. Врубил радио, а там как раз начался концерт по заявкам слушателей. «Интересно, – думаю, – и чем же нас сегодня порадуют?»
– Лопес! Ближе к делу!
– Ладно-ладно! Короче, люди звонят в прямой эфир или пишут электронные письма – кто какую песню хочет услышать. Так вот, пять минут назад ведущий посмеялся и объявил, что на их почтовый ящик поступила курьезная заявка. Попросили поставить песню Кейли…
Дэнс замерла и опустилась на диван.
– Не тяни резину! – крикнул Мэдиган.
– А точнее, последний куплет песни Кейли Таун «Твоя тень»! Естественно, он запустил всю песню целиком… Я вот подумал, может…
– Господи боже мой, – просипела Кэтрин. – А ведь перед нападением на конгрессмена никто и думать не думал включать песню Кейли!
На ум тут же пришли пророческие слова Линкольна Райма: «Похоже, парень из кожи вон лезет, чтобы удивить копов? Дайте угадаю: начал он с телефонов, а потом стал изощряться? Что там было дальше, звонок в прямой эфир радиостанции?»
– Вот дерьмо! – воскликнул Мэдиган и покачал головой. – А что-то еще в той заявке было?
– Нет, только это.
Мэдиган бросил трубку, тут же связался с ведущим радиопередачи, бросил ему: «Дело особой важности» – и распорядился немедленно переслать письмо со странной заявкой на электронную почту управления шерифа.
– Черт, а мы ведь так и не доказали причастность Симески и Бэббидж к убийствам Бобби и Блантона! Да и на Шери Таун, кстати, напали, может, вовсе даже не они! Ни черта у нас нет!
Мгновение спустя на экране монитора появилось уведомление о новом письме. Запрос на радиостанцию поступил с одноразового почтового ящика, название которого состояло из набора случайных букв и цифр. Как Лопес и сказал, более ничего в заявке не было. Мэдиган позвонил компьютерщикам и попросил их отследить письмо. Через несколько минут было установлено, что его отправили из гостиницы в районе Тауэр-дистрикт.
– Что ж, придется прошерстить всех постояльцев, – проворчал Пайк.
– Боюсь, это пустая трата времени, – нахмурившись, сказала Дэнс. – Не обязательно быть гостем, чтобы подключиться к беспроводной сети отеля. Преступник мог, например, отправить письмо из холла здания или с автостоянки, даже не потрудившись вылезти из своей машины. Вполне возможно также, что убийца живет неподалеку!
– Думаешь, Симески и Бэббидж к тем двум убийствам не имеют никакого отношения? Получается, заговор против Дэвиса – простое совпадение, а наш преследователь все еще гуляет на свободе?
– Получается, что так. Но теперь мы хотя бы знаем, что Эдвин не при делах – у него есть алиби. Кстати, наш убийца, может, и вовсе никакой не преследователь. Просто изо всех сил старается косить под него. Пытается подставить Эдвина, – удрученно произнесла Кэтрин. – И все эти люди – Прескотт, Блантон, Шери – принесены в жертву или пострадали лишь потому, что злоумышленник хотел создать видимость серийных убийств. А настоящая цель у него совсем другая.
– Облажались мы, короче говоря, по полной! Но на кого? На кого преступник нацелился в очередной раз? Кто четвертая жертва?
Дэнс напела ему четвертый куплет «Твоей тени»:
– Оглянись, когда счастье прямо в руки плывет, —
Ведь беда в твоем доме притаилась и ждет,
Будешь с нею ты есть, будешь с нею ты спать,
Если сразу ее не сумеешь узнать.
Мэдиган тяжело вздохнул:
– Не очень-то все эти слова песни помогают расследованию. Та же самая история, что с куплетами про реку и дорогу, – ни о чем! Предположим, убийство в доме. А в каком доме? Я что, гребаная гадалка?
– Здесь, кстати, есть слово «плывет» – явная отсылка к воде. Может, это тоже зацепка? Имеется в виду другая река, бассейн, озеро, какой-нибудь пруд?
– Без понятия. У нас тут одних озер до едрени фени! Кстати, все более или менее крупные озера находятся далеко от города. Остаются береговые линии рек, но их протяженность исчисляется сотнями миль. А уж прудов и бассейнов – тех еще больше… Тысячи!
– Хорошо, может, имеет смысл все-таки плясать от Тауэр-дистрикт? Но круг поисков нужно сузить, – сказала Дэнс и задумалась. – Мне кажется, нужно приглядеться к тем найденным криминалистами Чарли уликам, которые мы так и не привязали к делу. Появление на сцене Симески и Бэббидж сбило нас с толку.
Разъяснять, как действовать дальше, Мэдигану не требовалось. Он тут же переговорил по телефону с Чарли Шином и сделал в блокноте какие-то пометки.
После чего повесил трубку и сказал:
– Получается, что неучтенными уликами у нас остаются следующие. Пустая порода – без понятия, что это… никогда не слышал. Затем костная пыль, причем кости человеческие. Идем дальше: пепел от сигарет «Мальборо». Симески или Бэббидж курили?
– Ни разу не видела ни одного из них с сигаретой.
Старший детектив заглянул в блокнот и сверился с записями.
– Ага, еще отпечаток сапога с очень острым носом; минеральное масло – вероятно, для ухода за спортивным инвентарем из кожи: например, бейсбольные перчатки… Быть может, наш безвременно почивший Симески играл в нацистской лиге по софтболу?
Дэнс склонила голову набок. Мысли перескакивали одна через другую, пока наконец ее не осенило:
– Софтбол тут ни при чем. Есть ведь и другие виды спорта!
Глава 62
«Наконец-то я дома! – подумала Кейли Таун, захлопнув за собой дверь своего музыкального храма. – Правда, не так уж и надолго. К сожалению».
Недавно ей написала Алиша и предупредила, что заедет уладить некоторые вопросы, связанные с грядущим концертом. Не желая лишний раз видеть Бишопа (и тут, надо сказать, певица прекрасно понимала свою помощницу), она предложила навестить Кейли дома, на что та с радостью согласилась.
Дартур Морген подвез девушку до особняка и забрал со стоянки свой автомобиль – его контракт закончился.
– Вот что я скажу на прощание: работать с вами было одно удовольствие, мэм!
– И как только у тебя язык повернулся так назвать меня! И это после всего, через что мы вместе прошли?
– Не могу иначе, мэм Таун! – И, наверное впервые за все время, телохранитель широко улыбнулся.
Кейли рассмеялась и обняла Дартура. Тот в шутку засмущался, как подросток, и на том они расстались.
Морген уехал, и Кейли осталась одна. Прежнего страха она уже не испытывала. Эдвин Шарп оказался вовсе не тем страшным преследователем, каким его малевали, а простым поклонником. Пускай и чересчур преданным. Всего лишь фанатом, который, в отличие от этих ужасных людей, составивших целый заговор против конгрессмена, не пытался использовать ее в своих целях.
Оказавшись дома, Кейли наконец поняла, что гложет
