Они ползали по кустам совсем близко - один азартно, другой лениво, кое-как. Лица затянуты трикотажными черными масками, но бушлаты простые, солдатские, пятнистые от копоти и грязи. Сверху - новенькие разгрузочные жилеты, напичканные магазинами. Командовал тот, что крался впереди, делал знаки рукой, изредка что-то громко шептал, и как командир, двигался налегке, с автоматом и парой пистолетов, по-ковбойски висящих на бедрах. Зато второй был буквально навьючен оружием: кроме камуфлированного объемистого рюкзака за плечами - четыре разовых гранатомета, один автомат под мышкой, другой на животе и еще два подсумка с гранатами к подствольнику. Четверть часа террористы-неудачники рыскали вдоль дороги, пока вдали не послышался гул приближающегося грузовика. "Ковбой" выматерился по-русски, неожиданно дал пинка своему оруженосцу, и они тут же скрылись из виду.
Часа полтора Саня шел за ними, отмечая, что вояки эти отлично знают местность, легко передвигаются и умеют ходить скрытно, часто проверяя, нет ли погони. Они стороной обошли деревушку, пересекли сады, изуродованные танковыми гусеницами, заскочили в "зеленку" и здесь потерялись. Еще целый час Грязев ходил по лесу, отыскивая следы, и внезапно наткнулся на парней уже в сумерках. Они теперь шли нагруженные мясом - кажется, успели удачно поохотиться. Наконец, они притащились на свою базу - подпольный нефтеперегонный заводишко, явно побывавший в огне. Искореженные трубы и стальные конструкции, разорванные цистерны от бензовозов; уцелел врытый в землю каменный сарай, стоящий на отшибе. Скоро оттуда потянуло дымом и запахом жареного мяса, и Саня подобрался вплотную к этому логовищу: пища наверняка притупила бдительность часового, маячившего на крыше.
Мало того, часовой оказался безоружным и не сопротивлялся, когда Грязев снял его с поста и оттащил в угол. Молодой, лет двадцати, парень оказался безропотным и каким-то заторможенным, несмотря на приличный рост и крепкое, тренированное тело. Вероятно, это был "оруженосец", значит, "ковбой" оставался в сарае и соваться туда было опасно.
- Позови своего приятеля, - предложил Саня. - Поговорить бы надо.
Парень боязливо приоткрыл дверь, позвал вымученным голосом:
- Товарищ сержант...
Тот появился с автоматом, молча, поскольку дожевывал мясо, и когда попал в руки к Грязеву, задергался и захрипел как сумасшедший.
- Не шуми, братишка, - Грязев попробовал урезонить, - я свой, и видишь безоружный. Разговор к тебе есть.
"Ковбой" понял, что не вырваться, слегка поуспокоился, но не сдался, выплюнул мясо, спросил глухо:
- Тебе чего надо? Кто такой?
Саня отобрал у него автомат, усадил на камень. "Оруженосец" тем временем стоял рядом, покорный и безразличный.
Они были совсем еще мальчишки, сейчас - бессильные, ошалевшие и подавленные. Особенно "ковбой" - белобрысый, тонкогорлый и кадыкастый пацан с прыщавым по-юношески лицом.
- Мужики, будь я чужой - разговаривал бы иначе, верно? - примирительно начал Грязев. - И не стал бы топать за вами до этой норы, а хлопнул бы по дороге или живыми взял. В общем, я ищу своих, свое подразделение. А вы должны знать, кто еще остался в Чечне.
Или слышали.
- Ты что, с неба упал? - презрительно спросил "ковбой", однако же, рыская глазами, оценивал обстановку. - Всех вывели давно...
- Всех-то, может, и вывели, но кое-кто должен остаться, - многозначительно заметил Саня. - Спецназ, разведка... Вы же военные люди, понимаете, всех никогда не выводят. Ну вот вы, например, не все же машины палите на дороге? А выборочно, когда знаете, кто едет. Это значит, пользуетесь развединформацией. Мне и нужен человек, от которого вы ее получаете.
"Ковбой" внезапно рассмеялся, плюнул Грязеву под ноги.
- Дурака нашел? Ну, падла, наглый! Губу раскатал, сейчас скажу, только шнурки поглажу... А еще русский, шкура продажная! Вынюхиваешь ходишь, кто остался? Тебе сколько платят, ублюдок?!
Саня чего-то подобного ожидал, поэтому к ругани и обвинениям отнесся спокойно, даже мысленно похвалил парня - этого на мякине не проведешь...
- Значит, я не внушаю доверия? - посожалел он. - Обидно... Понимаешь сам, удостоверения в кармане носить не могу, тем более, сюда приехал из-за границы...
- Пой, пой, пташечка! - "Ковбой" как-то странно поправлял бушлат, словно приучивал к движению - вероятно, где-то под ним было оружие. - За границей выучился петь?
- Положи руки на колени. - Грязев брякнул автоматным ремнем. - И сам подумай, зачем мне вынюхивать? Проще сейчас допросить тебя с пристрастием или передать чеченцам, если я их шпион, правда? А я сижу тут и веду с тобой тары-бары. Это после того, как вы мою машину спалили на дороге.
- Да у тебя на роже написано - провокатор! Ну, падла! - Это уже относилось к оруженосцу. - Зря я не урыл тебя, сука!
- У него есть станция радиоперехвата! - неожидан-но заявил тот, указывая пальцем на "ковбоя". - Он заставлял меня слушать!..
- Молчать! - взревел "ковбой". - Удавлю, если пикнешь!
Оруженосец отошел поближе к Грязеву, словно искал защиты, заговорил торопливо:
- Спецназ, который вы ищете, сейчас находится в районе Умара, это по дороге на Бамут...
- Убью, гад! - дернулся "ковбой". - Закрой рот, скотина!
Тот спрятался за спину Грязева, втянув голову в плечи, кивнул на своего товарища:
- Он с ними встречался, на моих глазах. Со снайпером разговаривал. Позавчера... У них постоянная связь по рации, в половине одиннадцатого вечера выходят в эфир.
"Ковбой" заскрипел зубами.
- Видишь, приятель-то у тебя? - усмехнулся Саня. - Сдает тебя - глазом не моргнет. А если бы я в самом деле был душманский лазутчик?
- Пожалел суку! Матерью поклялся.
- Да, брат, вот тут-то ты промахнулся. Меня обвинил во всех смертных, а сам змею на груди пригрел... Ну ладно, потом с ним разберешься. Так спецназ в районе Умара? Или у вас такая игра на случай если прихватят? Ты не наврал мне, парень?
- Нет, я сказал правду! - Оруженосец испуганно завертел головой. Позавчера там были, гранатометы принесли и радиостанцию... Вы домой меня отпустите? Я знаю, как идти, один доберусь... Мне же недалеко, до Воронежской области!..
- Я вас обоих отпущу, - пообещал Грязев. - Война же кончилась, можно идти домой.
- Только по отдельности! Я его боюсь! Он насильно меня водил с собой, потому что радистом был и чеченский знаю. Говорить не могу, но все понимаю...
- Вот горе-то горе, - вздохнул Саня. - Ладно, отпущу по отдельности...
Вероятно, от радости, доверчивый оруженосец потерял бдительность, вышел из-за спины. Да и сам Грязев сплоховал, отвлекшись на спецназ под Умаром "ковбой" не упустил мгновения. Показалось, он лишь едва коснулся спины своего приятеля - ножа Саня не заметил, - а тот вдруг ткнулся головой в грудь, вцепился руками в плащ и стал медленно оседать.
- На тебе, падла! - чуть запоздало прохрипел "ковбой".
Грязев выбил у него нож из левой руки - вероятно, потому и не заметил вовремя, что следил больше за правой, сбил на землю.
- Ты что сделал, сволочь? Зачем ты его?!
Он перевернул оруженосца - измазался в крови. Тело его мелко подрагивало в агонии, сжимались и разжимались кулаки...
- Знал бы - раньше замочил! - выдавил "ковбой". - Жалел гада...
Саня вытер руки о траву, встал над убитым, не спуская глаз с "ковбоя".
- Сумасшедший!.. Это же был человек! Понимаешь?
- Это - не человек! - выкрикнул тот. - Это скотина, раб! Раб по жизни и по духу!
Удар был профессиональный, точно под левую лопатку, в сердце. Смерть эта не то чтобы потрясла, а как-то возмутила, озлила Грязева чувством собственной вины, как было там, на Балканах, когда он сам резал выняньченных своими руками диверсантов.
- Прости, брат, - сказал он мертвому. - Война есть война...
"Ковбой" отчего-то присмирел, сидя неподалеку на земле, в сумерках вдруг пропали его блистающие огромные глаза и белело только узкое тонкое лицо.
- Уходи! - приказал Грязев. - Похорони... товарища и уходи.
- Оружие отдашь? - минуту помолчав, спросил он.
- Нет, не отдам! Иди домой! Хватит, навоевался.
Это он пропустил мимо ушей, встал.
- Ну и хрен с тобой, не отдавай. Что я, в Чечне оружия не добуду?
- Я сказал - иди домой! - приказал Саня, хотя чувствовал, что это бесполезно.
Парень снова сел, искоса глянул на мертвого.
- Он был раб!.. Пятнадцать месяцев назад дезертировал, паскуда. Продал автомат духам и удрал. Они же его и поймали... И сделали рабом! Потом что он был по жизни раб! А я хотел сделать из него человека... Ты меня слышишь?
Грязев молчал, и это заставляло "ковбоя" оправдываться.
- Он, падла, целый год добровольно жил в рабстве! Говорит, даже ночью не охраняли... Он, сука, всех нас опозорил! У духов коронка - иметь русского раба! Который работает и не убегает. Они их как скотину продают, отдают за долги, меняют... Честное слово, думал, человеком сделаю! А из раба человек уже не выходит... Я его же у духов отбил. Везли менять на какого-то чеченца, который в Моздоке сидит... Он, паскуда, дезертировал, да еще и к мамке привезут? А потом еще женится, потомство даст?! Ну, что ты молчишь? Скажешь, я не прав?
