В понедельник к нему явился босс и возлюбленный неверной мисс Броклхэрст. Теперь им руководило мазохистское желание выяснить, нет ли у этой изменницы, как он подозревал, третьего тайного любовника. Страйк слушал его вполуха: для него куда важнее было обдумать возможные действия Дейва Полворта – на того была последняя надежда. Робин пока ничего не добилась, хотя часами охотилась за описанными им уликами.
В половине седьмого вечера, когда Страйк смотрел прогноз погоды, обещавший к концу текущей недели возвращение арктического холода, у него зазвонил телефон.
– Угадай с первой попытки, что я тебе скажу, Диди, – сквозь потрескивание на линии заговорил Полворт.
– Ты шутишь. – Страйк замер в ожидании.
– Я все раздобыл.
– Офигеть! – выдохнул Страйк.
Это была его собственная задумка, но он поразился не менее, чем сам Полворт, что друг сумел провернуть такое дело в одиночку.
– Лежит в пакете и ждет тебя.
– Я завтра с самого утра пришлю кого-нибудь забрать…
– А я прямо сейчас отправлюсь домой и залягу в горячую ванну, – сказал Полворт.
– Старичок, ты просто…
– Знаю, знаю. Мои заслуги обсудим позже. Я замерз как цуцик, Диди, хочу поскорее домой.
Страйк позвонил Робин. Та обрадовалась не меньше, чем он сам.
– Хорошо, прямо завтра! – решительно подтвердила она. – Завтра же заберу и проверю…
– Соблюдай осторожность, – перебил ее Страйк. – Устраивать гонку ни к чему.
Ночью он почти не спал.
Робин появилась в конторе только в час дня. Когда она позвала его, затворив стеклянную дверь, Страйк все понял.
– Ну как?
– Порядок, – выдохнула она.
Робин думала, он соберется ее обнять, хотя Страйк никогда не приближался к этой черте; он и вправду рванулся вперед – но, как оказалось, только чтобы схватить лежащий у него на столе мобильный.
– Буду звонить Энстису. Мы это сделали, Робин!
– Корморан, по-моему… – начала Робини, но Страйк ее не слышал. Он уже закрылся у себя в кабинете.
С чувством неловкости Робин опустилась на компьютерный стул. Из-за двери, то нарастая, то умолкая, раздавался приглушенный голос Страйка. Она беспокойно встала и зашла в туалет, где вымыла руки и уставилась в треснутое зеркало над раковиной, с неудовольствием разглядывая свои чересчур броские золотистые волосы. Вернувшись в приемную, Робин вновь села за рабочий стол, но так и не смогла сосредоточиться. Она даже не включила искусственную елочку и теперь исправила это упущение, а потом в рассеянном ожидании стала грызть ноготь, хотя давным-давно избавилась от этой привычки.
Минут через двадцать Страйк, с перекошенным лицом и стиснутыми зубами, появился из кабинета.
– Тупой придурок, зараза! – были его первые слова.
– Нет! – выдохнула Робин.
– Слушать ничего не хочет. – Страйк был настолько взвинчен, что заметался, хромая, по тесной приемной. – Он отправил в лабораторию ту тряпку из чулана, и оказалось, что на ней кровь Куайна. Большое дело! Он мог порезаться много месяцев назад. Этот болван до того упивается своей версией, что…
– Ты хотя бы посоветовал ему выписать ордер…
– Придурок! – заорал Страйк и со всей силы грохнул кулаком по металлическому стеллажу; Робин вздрогнула.
– Но он же не сможет отрицать… когда экспертиза подтвердит…
– Дьявольщина, Робин, в том-то вся и штука! – Он развернулся к ней. – Если он не рискнет провести обыск до получения результатов экспертизы, то искать будет нечего!
– Но ты успел рассказать ему про пишущую машинку?
– Если этот кретин не понимает того, что само прет в глаза…
Робин не стала расспрашивать дальше: она лишь следила взглядом, как ее босс, наморщив лоб, расхаживает туда-обратно, и не решалась заговорить о том, что ее тревожило.
– Сучонок! – прорычал Страйк, в шестой раз проходя мимо ее стола. – Выбора нет. Только Ал, – пробормотал он, снова доставая мобильный, – и Ник.
– Кто такой Ник? – Робин отчаянно пыталась уследить за его мыслью.
– Его жена – адвокат Леоноры, – ответил Страйк, нажимая на кнопки. – Мой старинный приятель… гастроэнтеролог…
Хлопнув дверью, он вновь скрылся в кабинете.
От нечего делать Робин с тяжелым сердцем вскипятила чайник и заварила чай. Кружки успели остыть.
Когда Страйк через пятнадцать минут появился в приемной, вид у него был поспокойнее.
– Ладно, – сказал он и хлебнул остывшего чая. – Есть один план, и ты мне понадобишься. Готова?
– Конечно! – сказала Робин.
Он вкратце изложил ей задуманное. План был дерзкий, требовавший изрядной порции удачи.
– Ну как? – спросил Страйк.
– Без проблем, – ответила Робин.
– Может, обойдемся и без тебя.
– Вряд ли, – усомнилась Робин.
– Но с другой стороны, ты можешь оказаться главным звеном.
– Да, – сказала Робин.
– У тебя точно нет возражений? – Страйк посмотрел на нее в упор.
– Говорю же: никаких проблем, – повторила Робин. – Я охотно это сделаю, просто… – она замялась, – мне кажется, он…
– Что? – резко поторопил Страйк.
– Мне кажется, здесь нужен тренинг, – сказала Робин.
– Вот оно что. – Страйк не сводил с нее глаз. – Да, пожалуй. Срок – вероятно, до четверга. Сейчас уточню дату…
Он в третий раз исчез за дверью кабинета. Робин опять вернулась за стол.
Ей отчаянно хотелось внести свою лепту в поимку убийцы Оуэна Куайна, но она так и не решилась договорить до конца начатую фразу: «Мне кажется, он меня заметил».
Ха-ха-ха! Запутался ты в своих же затеях, как шелкопряд.
Джон Уэбстер.Белый дьявол[36]
При свете старомодного уличного фонаря карикатурные настенные росписи на фасаде арт-клуба «Челси», занимающего длинный ряд соединенных вместе белых домиков, выглядели какими-то призрачными. На точечно-пунктирном радужном фоне были изображены ярмарочные уродцы: четвероногая блондинка, слон, пожирающий своего дрессировщика, одетый в полосатую тюремную робу бледный акробат, чья голова исчезала в его собственном анусе. Клуб располагался на усаженной деревьями, сонно-тихой, чинной улочке, которую сейчас атаковал вернувшийся снегопад, деловито заметая тротуары и крыши, как будто и не получал короткой передышки во время этой полярной зимы. В четверг пурга словно взбесилась, и сквозь дрожащую пелену снежинок старый клуб, выкрашенный в свежие пастельные тона, смотрелся на удивление хлипким, словно декорация из папье-маше или картина-обманка.
Укрывшись в темном переулке возле Олд-Черч-стрит, Страйк наблюдал, как участники небольшого торжества один за другим подтягиваются к зданию. Престарелого Пинклмена доставил на такси угрюмый Джерри Уолдегрейв, а Дэниел Чард на костылях стоял у входа, кивал и неловкой улыбкой приветствовал гостей. Элизабет Тассел приехала на такси одна и, дрожа от холода, искала в сумочке деньги, чтобы расплатиться с водителем. Последним на лимузине с водителем подкатил Майкл Фэнкорт, который долго не выходил из машины, но наконец-то пошел к ступеням, на ходу поправляя пальто.
На густых курчавых волосах Страйка обильно падавший снег не таял. Вытащив мобильный, детектив позвонил единокровному брату.
– Слышь, – взволнованно сказал в трубку Ал, – они все – в банкетном зале.
– Сколько их?
– Человек десять.
– Иду.
Опираясь на трость, Страйк перешел через дорогу. Его пропустили без лишних вопросов – он назвал свое имя и представился гостем Дункана Гилфеддера.
Ал и Гилфеддер, светский фотограф, которого Страйк видел впервые, поджидали в баре, неподалеку от входа. Гилфеддер, судя по всему, пребывал в замешательстве: он понятия не имел, кто такой Страйк и почему добрый знакомый Ал попросил его, Дункана Гилфеддера, члена этого занятного и милого клуба, пригласить неизвестно кого.
– Мой брат, – с гордостью подчеркнул Ал, когда их знакомил.
– Да? – не понял Гилфеддер. У него были очочки в точности как у Кристиана Фишера и асимметричная длинная стрижка. – Мне казалось, твой брат помоложе.
– То – Эдди, – объяснил Ал. – А это – Корморан. Отставник. В настоящее время – детектив.
– О! – Гилфеддер еще больше запутался.
– Спасибо вам, – обращаясь к обоим сразу, сказал Страйк. – Заказать для вас что-нибудь еще?
В клубе было так шумно и многолюдно, что оценить интерьер не получалось: Страйк едва различил мягкие диваны и потрескивание поленьев в камине. В баре с низкими потолками все стены были увешаны офортами, картинами и фотографиями; это помещение чем-то напоминало загородный домик, уютный и слегка запущенный. Страйк, возвышающийся над толпой, устремил взгляд на окна в торце здания. Они выходили в большой сад, освещенный только огнями клуба и от этого похожий на лоскутное одеяло. На вечнозеленых кустарниках, среди которых виднелись каменные скульптуры, королевской глазурью лежал толстый, гладкий слой девственно-чистого снега. Пробившись к бару, Страйк заказал вино для своих спутников и успел заглянуть в банкетный зал.
