Наконец, женщина развязала крест-накрест завязанный платок и вытащила из-за пазухи деньги.
– Второй день, – сказала она тихо. – Буди своего.
– Его разбудишь.. – Су спустилась со ступеньки и взяла деньги. – Ладно, приходите утром.
Мужчины неуверенно потоптались, сказали что-то женщине. Она убрала желтую мокрую прядь с лица, подошла к Су.
– Опасаемся мы. Зима ведь, не выроет он один, вот братья могут с ним копать. Праздник все-же.
– Утром. Утром, – Су отвернулась от них и медленно пошла в дом.
– Такое несчастье.. – неуверенно сказала ей в спину женщина, – и под Новый год.
– Утром.
В домике стоял тот специфический запах пьяного мужского тела, который обнаруживается после нескольких дней запоя. Су села возле Вола, провела рукой под ним, постель была сухой, она в награду потрепала его по жидким волосикам. Вол промычал что-то. Су наклонилась ближе.
– Латынь! – гордо сказала она, – Определенно латынь! И такие вы у меня умные, Лев Поликарпович, такие лапочка, сухие, ну-ка открывай глаза, смотри на меня!
Вол мычал и отбивался, Су закинула его руку себе за шею, ткнула больно в бок, отчего Вол дернулся и встал. Она протащила его к двери, кое-как выволокла на крыльцо и заставила помочиться.
– Земля! – громко крикнул Вол, – Я иду к тебе!– он неудачно взмахнул рукой, они чуть не упали, – Я твой, – проговорил он уже тише, разглядывая Су, – ТЫ КТО? ТЫ УЖЕ РОДИЛАСЬ.. ИЛИ, это самое?..
– Люди добрые! – заголосила Су так неожиданно и громко, что Вол дернулся, потом болезненно морщась, постарался закрыть уши руками, но терял равновесие. – Посмотрите на этого пьянчугу, у него покойничек на подходе, а он пьет беспробудно, и за что мне такое наказание! – кричала она весело и самозабвенно. – И чтоб ты заблудился, и никогда не нашел этого кладбища, и чтоб без тебя все мертвые не хоронились и прятались, и чтоб ты никогда их не сосчитал, задуши тебя Млечный путь!
Вол скатился в снег, набрал полные пригорошни и растирал лицо. В одно мгновение Су показалось, что он прозрел, но потом она увидела, что он просто разглядывает внимательно свои руки. На ладонях темнели кровоподтеками мозоли-волдыри, руки мелко дрожали.
– Я должен выпить, – сказал Вол. – Ты знаешь, не тяни душу, я же ничего не смогу делать..
– После.
– Нет. Сейчас, змея.. злодейка, что ты со мной сделала?! – он стал дрожать весь. Су, почти не видная в быстрых сумерках, смеялась на крыльце. – Лопата… Где моя лопата? Отдайте! – Вол заметался по двору, изо рта у него потекла слюна, он быстро смахнул ее тыльной стороной руки, схватил лопату в одну руку, кирку в другую и исчез в снегу.
ЭлПэ и маленькая Вера приходили к морю почти каждый день. Они жили в пансионате, когда-то богатом, а сейчас холодном и пустом, отапливали комнату возле кухни, два раза в неделю приезжала машина с почтой, ЭлПэ затаскивал два-три мешка в коридор и ждал почтальонку.
Почтальонка отдавала ЭлПэ некоторые газеты почитать, сама в полной прострации сидела в это время, уставившись на Веру и приоткрыв рот.
– И что у вас тут делается? – однажды не выдержала и спросила она, показывая пальцем на маленькую девочку, закутанную в теплые, не по возрасту большие вещи.
– Война, – рассеянно сказал ЭлПэ.
– Он путает причину и следствие, – заявила девочка, ковыряя в носу.
– Ну да, ну да, – неуверенно согласилась почтальонка, – и в Новый год, значит, вы тут сидите?
– Новых годов не бывает, – опять объявила девочка. – Новые годы – это анахронизм.
– Ну да… Я вам тут от этого хронизма самогоночки принесла. Отметьте. Наши в селе все про вас спрашивают, а я, не поверите, ничего не могу рассказать. Первый раз со мной такое. Только начну говорить, слова теряю! Прошлый раз она, вроде, побольше была, дочка ваша? Может, это от радиации, – женщина раскопала в необъятной сумке бутылку из-под фанты, заткнутую бумажной пробкой. – Как слеза! – она гордо рассмотрела сквозь бутылку ЭлПэ.
– Он мне не отец, – Вера заложила руки за спину и от того выглядела еще комичней, – Он меня похитил для выкупа. Ждет-пождет, а выкуп не дают.
– Смышленая! – почтальонка засобиралась, ЭлПэ с сожалением оторвался от газеты.
ЭлПэ надевает огромный плащ с капюшоном, сажает Веру на руку и идет к морю.
– Ну давай же! – требует Вера.
– Еще не время.
– Давай!
Он начинает стих у самой воды.
– Ты была… смелей и легче птичьего крыла, по лестнице… по лестнице…
– Как головокруженье! – досадливо напоминает Вера.
– По лестнице, как головокруженье, через ступень сбегала и вела сквозь влажную сирень в свои владенья с той стороны зеркального стекла. – ЭлПэ останавливается. Отворачивается на секунду от резкого ветра в лицо, поправляет капюшон, прижимает к груди детскую головку, пряча от брызг. – Пред нами расступались, как миражи…
– Как миражи! – кричит Вера, сердясь на него за неправильное ударение.
– Пред нами расступались, как миражи, построенные чудом города, сама ложилась мята нам под ноги, и птицам с нами было по дороге, и рыбы поднимались по реке, и небо развернулось перед нами… Когда судьба по следу шла за нами, как сумасшедший с бритвою в руке. (А. Тарковский)
– Еще раз и без запинок! – требует Вера.
ЭлПэ начинает снова. Теперь получается без запинок, и глупое слово миражи, изуродованное на потребу рифме, у него выходит легко. Вера в восторге. Он опускает ее на песок, смотрит, как маленькая девочка бежит к волне, потом от волны, путаясь в длинной кофте, крест-накрест перевязанная платком.
– Я тебя люблю! – кричит она морю и падает.
Смешно.
ЭлПэ ловит ее, уговаривая сердце не трепыхаться понапрасну в предполагаемом кошмаре пустого хлопка: один миг, одно движение ладоней, а ловишь пустоту. Нет, еще смеется в его руках маленькая девочка, еще она ловится. ЭлПэ пугает внезапность, ее предполагаемое исчезновение после хлопка, это детский страх перед бродячими цирковыми фокусниками. Он старается лишний раз не хлопать в ладоши.
Вера захлебывается от смеха, падает, они промокли. Мужчина подбирает брошенный на песок плащ, закутывается в него вместе с девочкой. Девочка обхватывает его шею руками, возбужденно сопя.
– Мы не уйдем от моря? – спрашивает она, выдыхая нечаянно пойманное на несколько минут счастье.
– Нет.
– Тут ведь нет никаких дорог? – голос уже настороженный.
– Никаких.
– Ни одной дороги?
– Ни одной.
– Даже самой захудалой?
– Ни одной.
– Поблизости? – привередливо уточняет она.
– Ни одной.
Поздно вечером ЭлПэ пил самогон перед зажженной свечкой, а Вера в предчувствии ночи плакала и кричала. Кричала она так:
– Су, мамочка моя, голубушка моя, красавица моя, ласточка, забери меня, не бросай меня, мне страшно, любимая моя, найди меня, не бросай меня, забери меня...
И потом все сначала. Пока не обессилела и не заснула.
Привыкший к этому ЭлПэ даже не пошевелился, свеча дрожала у него в глазах.
Выкопавший могилу Вол, поздно ночью разбудил Су, наклонившись над нею, словно обнюхивая. Су спросонья не поняла, кто это, она плакала во сне, теперь вытирала неожиданные слезы и с ужасом смотрела в абсолютно трезвые глаза со зрачком – щелкой.
– Моя награда, – сказал Вол.
И Су не поняла, то ли он имел в виду бутылку на столе, то ли...
– Пей.
Вол вытирал большим полотенцем руки, от него пахло снегом и землей.
– Мне пора, – Вол смотрел на бутылку, но не притрагивался.
– Пей. Ты выполнил свое дело. Завтра ты опять сделаешь то, чего хотел больше всего на свете!
– Замолчи!
– Завтра. Утром.
– Ты надо мной не властна, – неуверенно сказал Вол.
Су знала, что он не будет пить, пока не закопает покойника, потом у него наступала полная наркотическая эйфория и запой.
– Вол, найди мне Веру.
– Ты – никто.
– Найди, она скоро уже станет совсем маленькой, у меня сердце болит. Мы же все равно должны быть вместе. Найди.
– Нет. Вранье. Ты что-то задумала и просто хочешь от меня отделаться? Спрятаться!
– Это она спрячется. Привези ее сюда, она рядом.
Су снилась совсем маленькая девочка возле огромной белой волны. Су поняла, что он не успеет ее найти. После того, как он выкапывал могилу, он трезвел и был опасен.
– Ты же не хотела, ты так не хотела! – закричал Вол, – Я ничего не понимаю! Я опять не там, что я здесь делаю!?
– Ты опять промахнулся, мой дорогой Вол.
Вол, дрожа, смотрел на Сусанну, руки его сжимались в кулаки.
– Что ты сделала со мной?
– Все алкоголики так говорят, муженек! Сначала – дай выпить, а потом – зачем дала…
– Я не про то! Что ты мне сказала? Что ты поняла? Я потерялся!
Су вышла в ночь, далеко от кладбища горело редкими огоньками село, там были люди, они ничего не знали.
– Пусть кто-нибудь даст мне силы, – прошептала Су, прижав руки к груди и покачиваясь. – Я не хотела ничего плохого.
– Помолись, помолись, – Вол издевательски захохотал, – Кому молишься? Ты, обманувшая и бога и дьявола?! Кто ты?
